Александр Полосин - Армагеддон был вчера

– Пошло анаэробное гниение. Всё, теперь уже не восстановить, придётся начать заново. Эх ты, старый растяпа…

На белом коне, невиданном в проплывающих внизу землях, неторопливо скакал белокурый всадник. В синие глаза его, казалось, впитались сами небеса. Конь лёгкой поступью касался облаков. Вокруг всадника вилась стайка райских птичек. Они переливались изумрудными и карминовыми пёрышками, и, резвясь в потоках воздуха, отражались в зеркальной поверхности рыцарского щита. На щите, в треугольнике, был изображён глаз, смотрящий на мир зрачком-рубином. В его кровавой глубине, словно в калейдоскопе, мелькая искрами и отсветами, шла своя тайная жизнь. На наконечнике копья витязя чернели кусочки окалины.

А может быть, давным-давно чья-то кровь запеклась на нём, да так и осталась навеки…

Мир, где белый конь нёс всадника с копьём, находился совсем рядом с обычным, людским. Сквозь фиолетовое марево просвечивали великолепные белые города на берегу океана. Но люди в них не видели всадника – им казалось, что белое облако стремительно летело по синему небосклону, подгоняемое ветром.

А в мире всадника на далёкой чёрной горе стоял древний замок. Под фиолетовыми небесами красиво развевались флаги на его башнях. К нему и направлялся всадник на белом коне.

С высоты, на которой был расположен замок, было видно, как в полутьме, далеко внизу, уже на земле, горели синие факелы, вырывающиеся из неведомых глубин. Они походили на огонь газовой плиты в тёмной ночной кухне… Впрочем, это и был газ. В полутьме этого мира, где так удобно было скакать на коне прямо по облакам, невидимые для примитивных людских глаз, жили многие странные существа, забытые даже в древних легендах.

Всадник спешился, его шаги прогрохотали под древней аркой. Над высокими ступенями высилась огромная дверь с сияющей медью ручкой. Рыцарь зашёл в мраморные покои, где чуть слышно играла чудная музыка. Чья-то рука перебирала струны арфы, и звуки лились, как водопады светлой горной воды.

На древней скамье драгоценного чёрного дерева, за низким столом с золотым арабским сосудом, благоухающим редким вином, полулежал высокий кареглазый красавец с русыми кудрями до плеч.

– Здравствуй, Зофаил, – сказал синеглазый всадник. – Давно не виделись. Лет пятьсот.

– Ты их года по-прежнему считаешь? – улыбнулся высокий. – Всё думаешь, они – любимцы Божьи?

– А ты по-прежнему ревнуешь их к своим собратьям?

– Ревную? Нет – но я обижен. Когда Творец дал этим обезьянкам душу – того, чего и я лишён навеки… а также дал свободу воли – хотел примкнуть я к Люциферу…

– И я тебя во Тьму б отправил!

– Но я всего лишь стал посланцем. Я вхож во все Миры Господни. Могу я смело появляться в Раю небесном, где покой и счастье, могу я появиться в Лимбе, где дуют ветры в Мрачный Ад. И в этих вот местах, что тихо лежат между Миров опасных и между Космосом людей и Раем.

– Да, здесь покой. Когда-нибудь и я построю замок в этих пределах, с видом на земную твердь и безбрежный, тёмно-синий океан. Но я Архангел, полководец Рая, покой мне только снится, как сказал один поэт.

– Да, ты Господень Меч, Архангел. И скоро обнажишь его, я знаю. А также и копьё своё поднимешь, которым Люцифера скинул в Ад кромешный, когда война на небесах гремела, и Михаил возглавил войско Божье…

– И на кого на этот раз я подниму своё копьё?

– На этих обезьян, любимчиков Милорда.

Зофаил протянул свою руку с чёрным бриллиантом на пальце к кувшину с вином и, улыбнувшись, налил в два кубка драгоценную влагу. Было видно, что ему приятна пикировка с Михаилом, и что эта игра длится с начала времён.

– И что на этот раз заставит нас развязать войну? – спросил ангела небесный рыцарь.

– Да люди… ведь они испорчены ужасно, – засмеялся посредник между Мирами.

– Ну, нет, природа человека неизменна. Пусть хвастаются они своими игрушками, нейтронной бомбой, интернетом, они всё те же – пять обычных чувств и три позиции в постели.

– Нет, скоро возомнят себя Творцами. Мечтают конструировать природу, и тварей выводить, и человеков новых – улучшенных от образца Господня. Хотят играть в конструктор, словно дети, но вместо винтиков – осколки генов. Так доползут и до бессмертья… И превзойдут нас, ангелов Господних.

Архангел Михаил сердито посмотрел на собеседника. Затем провёл рукой и открыл вид на бесконечный Космос. Фиолетовое марево этого мира, а также крыша замка исчезли.

– Смотри, брат Зофаил! Что видишь ты? Зачем нам истреблять людей? Вселенная полна просторов – таких, что даже я боюсь представить. Там сотни триллионы звёзд – по сотне миллиардов на каждую живую душу. Пускай они туда уходят – иные встретятся им ангелы во тьме. Иные демоны их будут совращать. А мы останемся на нашей маленькой планетке.

– Мы выпустим на волю конкурентов. Прихлопнуть бы их всех навеки, но план Господень…

Зофаил задумался на минуту, улыбаясь – похоже, каким-то своим мыслям. Потом продолжил:

– Они бездумно верят в день последний. Да всё их племя существует миг! Читал я их смешных пророков – погаснет Солнце и свернётся небо, и звёзды упадут на Землю. Безумный бред и темнота умов…

– Так это мне хотел ты сообщить? Нет, я не буду воевать с людьми. Я верю – их ждёт блестящий взлёт. Когда-нибудь они заменят нас, уставших. И будут править вечным мирозданьем…

– Ну ладно, не сердись! Да, братец, увидишь Гавриила – пусть придёт. Его не видел я с тех пор, как загорелось Солнце. Ведь он поставлен охранять его?

Раздосадованный Архангел допил вино из кубка и покинул замок Зофаила.

– Так передай ему – пусть он заглянет. Он с огненным мечом устал стоять, – донеслись ему в спину слова ангела, имеющего право входить и в само Чистилище.

Тут Зофаил заметил копьё, забытое в минуту раздражения Михаилом. Он трепетно взял его в руки – ведь именно этим оружием был повержен Люцифер в последней войне на небесах, когда революция архангела Денницы провалилась… Ярчайшей кометой пал бывший архангел во Тьму, пролетев через все Миры. И очутившись в Аду, со сломанной ногой, с тех пор всё лелеял месть. За ним, как за полководцем, последовали мириады его войска.

Лишь Зофаил, исполняя волю небес, не ушёл с Денницей-Люцифером.

Тем временем белокурый всадник направил своего коня к Солнцу. Сперва вокруг царил обычный мрак Вселенной. Но по мере приближения к огненному шару свет становился всё ярче, пока не стал нестерпимым. Впрочем, всадника это, кажется, не заботило. Он стремился к новой цели – к тому месту, где на Солнце, покрытом бушующими волнами протуберанцев, стоит ангел с огненным мечом. Путь к нему ведёт лишь один – по тонкой радуге, известной у разных народов как Бифрост, или Бильрёст, а то и Сират.