Александр Полосин - Армагеддон был вчера

За единственным столом сидел усталый пожилой мужчина.

Лопасти потолочного вентилятора прижимали к полу воздух, пропитанный запахами отчаяния и страха. Дверь сзади захлопнулась с негромким щелчком, в бессчётный раз отсекая прошлое. В боковых стенах было ещё по двери. В этом жутком сооружении каждый кабинет имел по три двери: вход и два выхода. Пройдя в одну дверь, любую, хода назад уже не было – только вперёд: к звёздам… или к ожиданию неминуемой смерти.

Рядом со столом стоял Лемке Бранибор Вячеславович, почему-то в униформе диспетчера. Взяв у Тимохи анкеты, он тайком подмигнул всем троим и положил бумаги на стол, прижал ладонью, чтобы не сдуло.

Мужчина за столом нацепил на нос очки, пристально посмотрел поверх них на вошедших. Некоторое время беззвучно жевал губами. Только после этого взял анкеты, отставил на вытянутой руке, долго изучал, поглядывая попеременно то на Лемке, то на Тимоху с женщинами.

– Ну что ж, – наконец сказал он скрипучим голосом. – Показания совместимости идеальные. Этнографическая шкала – девяносто восемь пси. На сегодня это уже второй результат. Очень хорошо. Ваши рекомендации, господин этнобиолог?

– Группа «Альфа», – ровным голосом ответил Бранибор Вячеславович. – Без вариантов.

– Принимается, – вынес вердикт неизвестный и поставил на каждой анкете размашистую подпись.

– Вам туда, – указал Лемке на правую дверь. И добавил уже в спину. – А вам, Тимофей, очень идёт эта мужественная седина…

Усталые и измученные, они открыли дверь и шагнули в будущее…

Небесная чаша накрыла мерцающим куполом окружающий мир. Внизу, в чёрном омуте покидаемой Родины, миллионами автомобильных огней отражался Млечный Путь. Путь Надежды и Разочарования. Выход из Космопорта. Прохладный ветер доносил запахи горелых трав, раскалённого бетона и выхлопных газов.

Космический челнок «Кама» встретил их напряжённой тишиной. Второй пилот молча принял анкеты, также молча козырнул и отстранился, пропуская к трапу.

Тимоха остановился на верхней ступеньке, обернулся, обнял своих женщин и долго смотрел в ночь, уже не пряча от них набежавшие слёзы. Они смотрели вместе с ним, притихшие и потрясённые, словно пытались напоследок впитать в себя звуки, запахи, даже вид звёздного неба, ставшие вдруг бесконечно родными…

Тимоха резко развернулся...

… и первым шагнул в люк…

а окном была белоснежная зимняя ночь, но небеса чернели назло земле, и только цветные оконные квадратики соседних высоток и убегающие расцвечивали тьму. На окне вдаль цепочки уличных фонарей скудно мёрзли комнатные цветы, возле окна на диване спал мужчина.

Старые часы на стене показывали шесть тридцать утра. В подтверждение этого из дверцы выскочила кукушка и кукукнула один раз…

Человек заворочался, приподнял голову. Прищурившись, посмотрел на цифры, что зелёными огоньками горели на видеомагнитофоне. Потом он потянулся, и в тот момент, когда его голые ноги коснулись пола, раздался телефонный звонок.

– Ты нужен, приезжай, – раздался голос начальника. – Нужно сделать документы для получения лицензии, это срочно.

– Хорошо. Мне только надо зайти в Центр сертификации, – несколько недовольно ответил Саша (именно так звали человека, вставшего с дивана). На самом деле он сегодня планировал откосить от работы, сделав для начальства видимость бесконечных поездок по различным бюрократическим конторам, в последнее время необычайно расплодившимся в столице.

Настроение было испорчено. Но делать нечего, и, скушав на кухне жареную печёнку с макаронами и запив завтрак несладким чаем, молодой человек собрал сумку и вышел из квартиры.

Подойдя к лифту, Саша нажал мизинцем оплавленную чьей-то зажигалкой кнопку, при этом пожелав неизвестному юному вандалу три ежа в кальсоны.

Осознав, что снова злится, он попытался восстановить душевное равновесие, столь необходимое для жизни в мегаполисе, бешеный ритм которого приводил его в уныние и заставлял искать ещё большего уединения в одиночестве холостяцкой квартиры. Но в душе уже шевелился червячок раздражения, и обычная эзотерическая молитва успокоения не принесла.

Наконец, лифт, скрипя тросами и дверями, поглотил его, одетого в чёрное пальто и чёрную же кепку а-ля Жириновский. В лифте уже находилась дама с собачкой системы мопс, девица с младшим братом-школьником и старушка с авоськой, направляющаяся в ближайший магазин «Копейка», грязный и раздолбанный, но с дружным кавказским коллективом.

Была нажата кнопка первого этажа, и лифт со скрипом пополз вниз. Но между третьим и вторым этажом лифт жалобно крякнул и остановился. Жильцы издали коллективный выдох, а старушка Аристова из 91 квартиры даже осмелилась пожевать губами и пробормотать что-то про тех, которые ездят не в таких лифтах, а наоборот – в чёрных иномарках. Тут же были извлечены мобильники и произведены необходимые звонки. Звонки были приняты ожидавшими у подъезда подругами, которые тут же отправились восвояси, ибо пребывание людей в лифте грозило стать долгим процессом. Затем, в тщательно подобранных выражениях была оповещена служба ремонта оных лифтов, и началось ожидание ремонтных дядек.

По мере ожидания ремонтников обстановка в лифте потихоньку становилась нервозной. Сначала заскулил школьник, потом собачка-мопс. Старушка начала вздыхать и взывать. В душе у Саши тоже начало медленно накаляться что-то, напоминающее воткнутый стальной гвоздь, а чтение интенсивных психологических мантр результата не давало. Старухино бормотание о достоинствах бывших любимых вождей также не способствовало душевному покою.

Наконец, прибыли ремонтники. Попинав двери ногами, они открыли их неким инструментарием, и под шутки и прибаутки весёлых дядек народ покинул коварную западню.

Выйдя на остановку, Саша обнаружил, что подъехавший автобус открыл только переднюю дверь, так как, оказывается, с сегодняшнего дня на маршруте был введён в действие автоматический контроль, по простонародному – турникет. Народ медленно просачивался в салон, поминая различными сакральными словосочетаниями новые аспекты мироустройства. На скромное замечание Саши, что до введения турникетов половина пассажиров ехала «зайцами», нетрезвый дедушка злобно поведал ему о его происхождении, сексуальных пристрастиях и политических взглядах, которые были неописуемо ужасны, ибо выражались в общечеловеческих ценностях. Уже в автобусе сочувствующие оратору бабульки с отвратительными ноголомательными сумками на колёсах, пару раз наступили Саше на ноги и один раз заехали баулом, судя по весу, с какими-то утюгами, прямо в спину.