Виктор Пелевин - Empire V

— Вон ее новая, - сказал Иван.

— Что - "ее новая"?

— Машина Геры Валентиновны. Которая "Бентли".

Я посмотрел по сторонам, но ничего не увидел.

— Где?

— Да вон под деревом.

Иван ткнул пальцем в сторону кустов, росших по краю парковки, и я заметил большую зеленую машину, в которой было нечто от буржуазного комода, принявшего вызов времени. Комод стоял в траве далеко за краем асфальтовой площадки, и был наполовину скрыт кустами, поэтому я не разглядел его сразу.

— Посигналить? - спросил Иван.

— Не надо, - ответил я. - Пойду посмотрю.

Задняя дверь машины была приоткрыта. Я заметил за ней какое-то движение, а потом услышал смех. Мне показалось, что смеется Гера. У меня появилось нехорошее предчувствие. Я пошел быстрее, и в этот момент сзади раздался автомобильный гудок. Иван все-таки нажал на сигнал.

В салоне появилась голова Геры. Рядом мелькнула еще одна, мужская, которой я не узнал.

— Гера, - крикнул я, - привет!

Но дверь салона, вместо того, чтобы раскрыться до конца, вдруг захлопнулась. Происходило что-то непонятное. Я застыл на месте, глядя, как ветер треплет привязанную к дверной ручке георгиевскую ленточку. Было непонятно, куда идти - вперед или назад. Я уже склонялся к тому, чтобы повернуть назад, когда дверь распахнулась, и из машины вылез Митра.

Вид у него был растрепанный (волосы всклокочены, желтая бабочка съехала вниз) и крайне недружелюбный - такого выражения лица я никогда у него раньше не видел. Мне показалось, что он готов меня ударить.

— Шпионим? - спросил он.

— Нет, - сказал я, - я просто… Увидел машину.

— Мне кажется, если машина стоит в таком месте, дураку понятно, что подходить к ней не надо.

— Дураку может и понятно, - ответил я, - но я ведь не дурак. И потом, это не твоя машина.

Из машины вылезла Гера. Она кивнула мне, виновато улыбнулась и пожала плечами.

— Рама, - сказал Митра, - если тебя мучает, ну… Как это сказать, одиночество… Давай я пришлю тебе препараты, которые остались от Брамы.

Тебе на год хватит. Решишь свои проблемы, не мучая окружающих.

Гера дернула его за рукав.

— Перестань.

Я понял, что Митра сознательно пытается меня оскорбить, и это почему-то меня поразило - вместо того, чтобы разозлиться, я растерялся. Наверно, я выглядел глупо. Выручил автомобильный гудок, раздавшийся за моей спиной - Иван просигналил еще раз.

— Шеф, - крикнул он, - тут спрашивают!

Я повернулся и пошел на парковку.

Возле моей машины стоял незнакомый человек в черной паре - низенький, полный, с подкрученными усами, похожий на пожилого мушкетера.

— Ваал Петрович, - представился он и пожал мне руку. - А вас вроде должно быть двое? Где Гера?

— Сейчас подойдет.

— Чего такой бледный? - спросил Ваал Петрович. - Боишься?

— Нет, - ответил я.

— Не бойся, - сказал Ваал Петрович. - Во время красной церемонии уже много лет не случается неожиданностей. У нас отличное оборудование… Ага, вы и есть Гера? Очень приятно.

Гера была одна - Митра остался возле машины.

— Ну что, друзья, - сказал Ваал Петрович, - прошу за мной.

Он повернулся и зашагал к своей рейхсканцелярии. Мы пошли следом. Гера избегала смотреть в мою сторону.

— Что происходит? - спросил я.

— Ничего, - сказала она. - Ради Бога, давай сейчас не будем, ладно?

Хоть этот день не надо портить.

— Ты больше не хочешь меня видеть?

— Я к тебе хорошо отношусь, - сказала она. - Если хочешь знать, гораздо лучше, чем к Митре. Честно слово. Только не говори ему, ладно?

— Ладно, - согласился я. - Скажи, а ему ты тоже по яйцам дала? Или это только мне - из-за хорошего отношения?

— Я не хочу обсуждать эту тему.

— Если ты так хорошо относишься ко мне, почему ты проводишь время с Митрой?

— Сейчас у меня такой период в жизни. Рядом должен быть он. Ты не поймешь. Или поймешь неправильно.

— Куда уж мне, - ответил я. - А будет другой период? Когда рядом буду я?

— Возможно.

— Какая-то мыльная опера, - сказал я. - Честное слово. Я даже не верю, что ты мне это говоришь.

— Потом тебе все станет ясно. И давай на этом закончим.

Изнутри обиталище Ваала Петровича совершенно не соответствовало своему тоталитарно-нордическому экстерьеру. Прихожая была обставлена в духе ранней олигархической эклектики - с рыцарем-меченосцем, помещенном между немецкой музыкальной шкатулкой и мариной Айвазовского. От дачи какого-нибудь вороватого бухгалтера интерьер отличался только тем, что рыцарский доспех и Айвазовский были подлинными.

Мы прошли по коридору и остановились у высокой двустворчатой двери.

Ваал Петрович повернулся к нам с Герой.

— Перед тем, как мы войдем внутрь, - сказал он, - нам надо познакомиться поближе.

Шагнув ко мне, он приблизил свое лицо к моему и клюнул подбородком, словно его клонило в сон. Я вынул из кармана платок, чтобы промокнуть шею.

Но укус был высокопрофессиональным - на платке не осталось следа.

Ваал Петрович прикрыл глаза и зачмокал губами. Так продолжалось около минуты. Мне стало неловко - и захотелось укусить его самому, чтобы понять, на что именно он столько времени смотрит. Наконец, он открыл глаза и насмешливо поглядел на меня.

— Собрался в толстовцы?

— Что вы имеете в виду?

— Озириса. Планируешь вступить в его секту?

— Пока нет, - ответил я с достоинством. - Просто, э-э-э, расширяю круг знакомств. Энлилю Маратовичу не говорите только. Зачем старика расстраивать.

— Не скажу, не бойся, - ответил Ваал Петрович. - Ничего, Рама. Дадим тебе баблос, и не надо будет ходить ни к каким сектантам.

Я пожал плечами. Ваал Петрович шагнул к Гере, наклонился к ее уху и кивнул, словно отвечая на какой-то ее тихий вопрос. Раньше я не видел, чтобы вампир кусал двоих подряд за такой короткий срок - но Ваал Петрович, видимо, был опытным специалистом. Издав несколько чмокающих звуков, он сказал:

— Приятно познакомиться с такой целеустремленной особой.

С Герой он держал себя гораздо галантней. Да и времени на нее потратил меньше.

— Почему-то все мои знакомства в последнее время сводятся к одному и тому же, - пробормотала Гера.

— Ничего личного, - ответил Ваал Петрович. - Эти укусы носят служебный характер. Мне надо знать, как правильно вести инструктаж, а для этого следует четко представлять себе ваш внутренний мир, друзья мои. Итак, прошу…

И он распахнул двери.

За ними оказался ярко освещенный круглый зал. В нем преобладали два цвета - золото и голубой. В голубой были выкрашены стены, а золото блестело на пилястрах, лепнине плафона и рамах картин. Сами картины были малоинтересны и походили своим успокаивающим однообразием на обои - романтические руины, конные аристократы на охоте, галантные лесные рандеву.

Роспись потолка изображала небо с облаками, в центре которого сверкало золотом огромное выпуклое солнце, подсвеченное скрытыми лампами. У солнца были глаза, улыбающийся рот и уши; оно было немного похоже на Хрущева, затаившегося на потолке. Его довольное круглое лицо отражалась в паркете.