Анна Коростелева - Цветы корицы, аромат сливы

— Мне нужно выяснить, откуда дети взяли обломок яшмы. Единственная ниточка сейчас к театру.

— Еще неразобранные вагоны архивов на путях, — напомнил Ди.

— Сравни: неразобранные вагоны — и кусочек театра, пусть маленький, но материальный.

Сяоли вынул из кармана джинсов яшму и подбросил на ладони.

— Ты скажешь им, что спер его?

— Мне не придется даже ничего говорить. Это будет очевидно.

От «Бауманской» шли минут десять вниз, в какие-то переулки. За решеточкой, за старыми деревьями, увидели здание, покрашенное во все цвета, какие может принимать бутылочное стекло, — то есть белый, зеленый, коричневый и немного синего.

— Я все же зайду первый, — сказал Ди.

— Почему?

— Потому что меня все равно никто не видит. А ты входи минут через десять.

Сюэли пожал плечами и десять минут играл во дворике в фигню, которую подарила ему Цунами: шарик, который подлетает на воздушной струе, когда дуешь в трубочку. Потом он потянул на себя тяжелую дверь и вошел. Коридор кишел детьми, но Ди действительно никто не видел. Ди расслабленно стоял у стенгазеты и ел мороженое, капая на пол. Если бы его увидели, у него непременно попросили бы — либо мороженое, либо чтобы он не капал на пол.

Из двери с табличкой «Директор» выбежала заплаканная миловидная женщина.

— Здесь что-то случилось, — предположил Сюэли.

— У них… сдох анолис в живом уголке, — шепнул Ди.

— Анубис?

— Сам ты Анубис.

— М-м…, - Сюэли шагнул к женщине.

— Марина Викторовна, — подсказал Ди.

— Откуда ты все знаешь?.. Марина Викторовна, здравствуйте. Меня зовут Вэй Сюэли, я…

Дальше Вэй Сюэли наврал с три короба за пять минут: оказывалось, что он и представитель агентства Синьхуа, и от студенческого совета МГУ, и с факультета журналистики, а все это оттого, что он плохо подготовился к разговору. Сработало то, что он может посмотреть мертвого анолиса, потому что якобы держал такого же некогда в Гуанчжоу и понимает. Через минуту он уже держал в руках мертвого анолиса. Сочувствие отображалось во всех его чертах.

— А что это за милые дети выступали у нас в МГУ на… на вечере, посвященном Ли Бай? — спросил он. — Это… театральная студия? А нельзя ли мне?..

Через пять минут перед ним стояли Яна, Вася, Муся и кто-то еще, он не расслышал — словом, все, кто был в тот злополучный час в недоброй памяти Пушкинской гостиной, где разыгрывались сценки из жизни Ли Бо.

— Э-э… замечательно, — сказал Сюэли. — Дети, моя фамилия Вэй, я горюю, и я в глубоком трауре. Эта вещь — единственное, что напоминает мне о моем дедушке — герое…

— Великой отечественной…, - подсказал Ди.

— …войны против Японии, — твердо закончил Сюэли, отмахнувшись от Ди. — Давайте-ка начистоту: где вы это взяли? Чье это?

— А-а… м-м… мне ничего за это не будет? — спросил очаровательный ребенок полукитайского вида, отчего его, вероятно, и запихали учиться в школу с китайским языком: чтобы не отрывался от корней.

— Смотря, насколько кровавы твои деяния, — сказал Сюэли.

— Всё было бескровно, — сказал мальчик. — Я его добыл не совсем честно…

— "Честно украл, сам, никто мне не помогал"? — жестко поинтересовался Сюэли.

— В общем, да, — согласился мальчик. — Я был у тети Киры на работе, и-и… когда остался один… там, среди мелочей разных… я подумал, что это не очень надо…

— А кем работает твоя тетя?

— Она сотрудник му… она хранитель китайской коллекции в Государственном музее изобразительных искусств.

— Эта коллекция хранится… в основном здании музея? — спросил Сюэли, от волнения переходя на китайский.

— Нет, в Голицынском флигеле, — отвечал мальчик по-русски. — Это за Галереей современного искусства дворик, там Институт философии и Голицынский флигель. Спиной к музеям Рерихов.

— Каких Рерихов? — слабо спросил Сюэли.

— Не важно, каких Рерихов, — шепнул незамечаемый всеми Ди. — Я тебе потом объясню, каких.

— Как выглядит эта коллекция?

— Две небольшие комнатки, много диковинных штучек, — отчеканил ребенок, подумав. — Эта коллекция не выставляется. Она… только хранится. Она даже не до конца разобрана. Даже про нее не принято говорить, если что.

— Если что?

— Если чего-нибудь. Не то Китай потребует ее назад, — важно сказал мальчик.

Сюэли поднялся с корточек.

— Я говорю вам совершенно ответственно: эта вещь принадлежит китайской республике. В остальном вы можете просить у меня все, что хотите.

— У меня несчастная внешность, — серьезно сказал мальчик с яшмой. — Русские сразу видят, что я китаец, а китайцы всегда тут же скажут по виду, что я русский. Нельзя ли это как-нибудь изменить?

— В ту или в другую сторону? — сосредоточенно спросил Сюэли.

— Э-э… я не знаю.

— Вот ты определись как-то сначала — и потом обращайся, — Сюэли написал ему на бумажке свой скайпнэйм.

— Напишу тебе, как меня зовут, — сказал мальчик и нацарапал иероглифами: An Tong.

— Как бы Антон? — заметил Сюэли.

— Не как бы, — подтвердил мальчик, — а прямо Антон.

У Сюэли была теперь шляпа. Он прекрасно в ней выглядел. Похоже было на… на что-то вроде Джона Лоуна из старого фильма. Во дворике Голицынского флигеля, где он зависал подолгу, пожалуй, не было ничего, что было бы сравнимо с ним в эстетическом отношении. Флигель был небольшим домиком недоброй славы, в тридцатые годы там были массовые расстрелы, отуда забирали людей, выводили и увозили в специально подъезжавшей черной такой машинке. Эту информацию Сюэли почерпнул из разговоров музейных работников. С тех пор как флигель отреставрировали и передали музею, на первом этаже находится Дальневосточный отдел, на втором — библиотека и античный зал, и шалит сигнализация.

— Ночной дежурный на ночь делает обход и запирает туалеты, — говорила озабоченно по телефону сотрудница, выскочившая покурить. — Почему туалеты? Потому что именно там кто-то ходит и вздыхает. Не знаю, вот Юрий Александрович рассказывал: обычное дело, приходишь в отдел Востока, там сумрак всегда, потому что полуподвал, и за перегородкой кто-то листает инвентарь. Ну, понятно, думаешь, это Светлана Измайловна, глава отдела, и спокойно садишься. Сидишь, работаешь, за перегородкой листают инвентарь, и вдруг понимаешь, что сегодня Светланы Измайловны никак не может быть, у нее нерабочий день, так что нет ее тут. Между тем, инвентарь кто-то листает, и звук этот продолжает доноситься. Кстати, в отделе вчера сработал датчик на перемещение. Ну, знаешь, та сигнализация, которая на двери, ее размыкаешь, если что, и есть еще датчик на перемещение внутри объема. Вот этот датчик сработал. Наши девочки, естественно, сказали: "Вот мумия полезла из угла…".

Сюэли стоял к этому моменту уже довольно близко и, чтобы скрыть интерес, завозился, как будто он закуривает. На самом деле он и не думал курить.