Калеб Карр - Убийцы прошлого

Я вставил диск в компьютерный терминал, встроенный в грубый письменный стол возле эркера, загрузил те самые кадры и пересмотрел их снова.

— Что-то любопытное?

От голоса стремительно вошедшей в незапертую дверь Ларисы я чуть вздрогнул и издал тихий, довольный стон, когда она бросилась мне на колени. Быстро поцеловав меня, она вперила свои темные глаза в монитор.

— Что это за чертовщина? Набиваешь руку на пересмотре истории?

— Хочешь сказать, что тебе это незнакомо? — удивленно спросил я.

Лариса покачала головой.

— Нет, и что бы это ни было, законченным оно не выглядит.

— Макс нашел это на диске, который дала нам жена Прайса, — ответил я, поставив запись снова. — Я совсем забыл о нем, а когда увидел снова, то подумал, что это еще одна работа Прайса для твоего брата.

— Если и так, то я ничего об этом не слышала. — Лариса вскочила с моих колен и подошла к светящейся панели возле моей кровати. — Может быть, Леон в курсе. — Она нажала несколько кнопок. — Леон, поднимись в комнату Гидеона, хорошо? Он тут обнаружил что-то странное.

Через несколько минут в мою комнату ворвался Леон Тарбелл, изо рта его свисала сигарета.

— Ну, Гидеон, что у вас там за тайны? — спросил он. — Я был сильно занят, когда вы… — Он внезапно прервался, увидев кадры на экране. — Что это такое, черт побери? — После того как я снова объяснил, откуда взялся диск, сосредоточенный взгляд Тарбелла еще пристальней впился в серую фигуру на мониторе. — Я знаю, кто это, — сказал он завороженно и вместе с тем испуганно. — Да, я уверен — видите? Когда он поворачивается в профиль. Я знаю, что видел этот силуэт раньше.

— То же самое ощутил и я, когда впервые посмотрел это, — кивнул я. — Но не смог соотнести с…

— Подождите! — Выражение внезапного узнавания появилось на сатанинском лице Тарбелла, и он устремился к компьютеру. — Думаю, у меня получится… — Он начал что-то набирать на клавиатуре и замолк. А потом на экране стала быстро появляться и исчезать новая последовательность изображений.

— Что это, Леон? — спросила Лариса. — Прайс делал для Малкольма еще какую-то работу, кроме задания с Форрестер?

Тарбелл пожал плечами.

— Лариса, милая, если уж Малкольм ничего не сказал тебе, то и никому из нас не скажет. Но что касается этого загадочного типа… — Он указал на экран, где вновь появился застывший кадр пленки из концлагеря. Тарбелл с торжествующим видом нажал еще несколько кнопок на клавиатуре. — То… вот он!

Внезапно таинственный силуэт идеально заполнила фотография — фотография человека, чье имя было всем нам хорошо известно.

— Сталин, — потрясенно молвил я.

— Да, это Сталин, — согласилась Лариса, выглядевшая не менее растерянной, чем я. — Но зачем Прайс поместил его в нацистский лагерь смерти?

Тарбелл лишь еще раз пожал плечами, а я спросил:

— А вы думаете, что это важно? Я имею в виду, может, стоит спросить Малкольма…

— Нет, Гидеон, — твердо сказала Лариса. — Только не сейчас. Я только что от него, он всю ночь работал и доработался до нового приступа.

Мое внимание переключилось на состояние здоровья Малкольма.

— А все же чем он там занимается, в этой лаборатории? — поинтересовался я вслух.

Смутившись, Лариса пожала плечами.

— Он ничего не рассказывает, но трудится над этим уже несколько месяцев. Что бы это ни было, я бы предпочла, чтобы он бросил этим заниматься: ведь он отчаянно нуждается в отдыхе. А что до этого… — Она перегнулась через меня и выключила экран терминала, затем извлекла диск и бросила его Тарбеллу. — Я бы сказала, что это просто еще один фильм, над которым работал Прайс. Забудьте его, доктор Вулф. — Она повернула мое лицо к себе и поцеловала меня. — Я требую всего вашего внимания прямо сейчас.

Тарбелл прокашлялся.

— Надо же, — сказал он, запихивая диск в карман и покидая комнату так же торопливо, как и вошел. — Я же говорил, Гидеон, — ты везунчик…

Может, и так. Но везение, как известно, приходит и уходит; и знай я тогда, как близко время, когда удача отвернется от меня, и как много изменит в моей судьбе найденный диск, я бы ни за что не позволил отвлечь себя. Даже Ларисе. Потому что полная версия изображений, что мы рассматривали, очень скоро запустит механизм преступления. Преступления настолько невероятного и непостижимого, что весь наш бессмысленно суетный мир оно повергнет в шок и замешательство. А еще оно станет причиной моего изгнания в африканские джунгли, где я сейчас дожидаюсь прибытия моих прежних товарищей и переживаю такое смятение, ужас и полный крах всех надежд, равного которому не испытывал всю свою жизнь.

Мы все еще ждали, когда Малкольм наконец выйдет из своей лаборатории и объявит о начале работы над новой обманной затеей, и временами хранить терпение становилось довольно трудно, но я признаю: нам с Ларисой, как не раз подчеркивал Леон Тарбелл, переносить ожидание было проще, чем остальным. В действительности Тарбелла жутко потрясла простая мысль, что кто-то в группе может вступить в сексуальные отношения, к которым он не будет причастен, что, во-первых, он чуть не погиб от удара током предполагаемого "костюма для виртуального секса" (на самом деле представлявшего собой тонкие и длинные резиновые штаны со встроенными электродами), а во-вторых, спустя несколько дней взял из замаскированного под коровник здания маленький вертолет и отправился в Эдинбург. Когда он готовился к взлету, я заметил, что Глазго все ж поближе, но на его подвижном и живом лице отразилось лишь глубочайшее презрение.

— Пьяные рабочие, наркоманы-героинщики! — взревел он. — Нет, Гидеон, услугами проституток Эдинбурга пользуются озабоченные адвокаты и политики-извращенцы — сексуальней этих девочек свет не видывал, в самый раз для меня!

Двигатели загрохотали, он взлетел и был таков.

Так начался тот примечательный вечер, один из немногих вечеров, который я проводил в одиночестве, так как Лариса решила остаться со своим все еще больным братом и проследить, чтобы этой ночью он отдыхал, а не работал в своей лаборатории. Вновь я поймал себя на раздумьях о том, что за дело поглощает его время и силы, — и тут мне пришло на ум, что раз уж Ларисе, по ее словам, ничего не известно, то скрытный и неразговорчивый полковник Слейтон, возможно, знает что-нибудь. Выяснив, что Слейтон устроился в комнате, одновременно бывшей переговорным пунктом и диспетчерской, я решил посмотреть, может ли обладающий профессиональными навыками психолог побудить его рассказать что-нибудь о деятельности Малкольма.

Диспетчерская располагалась в фальшивой таверне напротив такой же фальшивой церкви, скрывающей озоновый проектор Малкольма. Под таверной было большое подземное помещение в несколько сотен ярдов; в нем располагалось оборудование для перехвата мировых электронных коммуникаций как служебного, так и частного характера. Правительства США и их англоговорящие союзники несколько десятилетий использовали похожую систему под названием «Эшелон». Но для работы «Эшелона» требовалось несколько таких сооружений, оборудование каждого из которых занимало целые акры: Малкольм снова обогнал весь мир и вышел на следующий уровень технологического развития.