Дмитрий Григорьев - Кровь или семьдесят два часа

— Хорошо, как приеду с работы, покажем ее ветеринару, так что прекращай нервничать.

Ветеринар ничего определенного не сказал и предложил оставить щенка в лечебнице для наблюдения. Домой они ехали, не проронив ни слова. В опустевшем доме на глазах у Вичи навернулись слезы. Казалось бы, прошло всего три дня, как у них появилась Кора, но дом уже стал таким пустым и неуютным без ее цоканья когтями по паркету. Все ночь они проворочались, и Дича ушел на работу невыспавшимся. В течение дня Вича названивала мужу на работу и справлялась, нет ли известий от ветеринара. Он успокаивал ее как мог и пообещал, что перед уходом сам позвонит в лечебницу, если до того времени ничего не прояснится. Прояснилось все после обеденного перерыва.

— Ваш щенок всю ночь скулил, так, что пришлось дать снотворное, — невесело сообщил ветеринар. — А сейчас, похоже, начали развиваться судороги. — Я советую вам поставить в известность собаковода и вместе с ним подойти ко мне.

— Все без изменений, — соврал Дича жене перед уходом с работы.

Не мог он сообщить такую страшную весть по телефону.

Вечером, увидев серое лицо мужа, Вича все поняла без слов.

— Когда? — еле произнесла она.

— Щенок еще живой, но прогноз не выглядит утешительным. Я скоро поеду в лечебницу, где должен встретиться с доктором и фермерским сыном.

— Я поеду с тобой! — решительно заявила Вича.

Но вся ее решительность улетучилась перед входом в клинику.

— Я подожду тебя снаружи, — полуспрашивая-полумоля выдавила она.

Муж молча кивнул и с тяжелым сердцем вошел внутрь. Помощница ветеринара провела его в смотровую, где уже были врач и фермер с сыном. Кора лежала на столе и билась в судорогах.

— Они наверняка ее чем-то стукнули по голове! — сразу же пошел в атаку подросток. — Мои собаки никогда ничем не болели.

— Вины ребят здесь нет, — встал на их защиту ветеринар. — Вы слишком рано продали щенка.

— Да, но закон нашего штата разрешает продавать щенков с шести недель, — парировал отец мальчика.

— Я не это имел в виду, — осадил его врач. — Мы обнаружили генетический дефект одного из ферментов печени, который не проявляется, пока щенок сосет мать. Но как только он перешел на сухой корм, печень не смогла перестроиться и начала выделять токсины, которые и повредили мозг.

— Мы должны показать ее нашему ветеринару, — не унимался фермер.

— Именно это я и хотел посоветовать. Вам, как собаководам, нужно разобраться, откуда взялся этот дефект, чтобы избежать подобного в будущем.

Вича видела, как понуро вышел Дича из лечебницы и начал искать ее отсутствующим взглядом. Его ладонь жгли возвращенные за Кору деньги. За их бедную Кору, которую они успели полюбить всем сердцем.

«Что могут эти бумажки? — спрашивал он себя. — Конечно, имея их, ты волен завести себе собаку, какую хочешь, а не какую можешь, но при этом никакие деньги не купят ее любовь и здоровье».

Кто-то тронул Дичу за плечо. Он обернулся и увидел полные горя глаза жены. В них стоял немой вопрос. Ни слова не говоря, он показал ей ненавистные купюры. Ее губы задрожали, по лицу потекли крупные слезы. Они сидели, обнявшись, на поребрике, и не скрывая своих чувств плакали, давая выход горю.

Вича гладила его по голове и с каждым ее движением на душе становилось легче. Домой они в тот день вернулись поздно. После бесцельного шатания по городу, они молча, не разнимая рук, гуляли по темному парку. Дича несколько раз пытался заговорить, но Вича отвечала невпопад и снова уходила в себя.

«Неужели собаки болеют и гибнут из-за меня? — переживала она. Может, постоянно живущая во мне инфекция как-то передается и им?» Вича вспоминала ту холодную Питерскую зиму, когда умирала Чара. Она помнила, как до этого все в доме радовались появлению породистого щенка кавказской овчарки, как Яна строила планы о выставках, медалях и ораве маленьких кутьков.

В то голодное время они старались отдать Чаре кусок получше, несмотря на то, что сами не жировали. Но ни отменная диета, ни правильный режим не уберегли щенка от вируса чумки со спортивным названием «олимпийка». Еще тогда Вича почему-то чувствовала за собой вину и начинала задумываться о возможной связи своей болезни со случившимся. А еще она боялась, что сидящая в ней черная энергия дает себя знать таким образом.

Теперь-то она знала, что черные флюиды были ни при чем.

У нее их сейчас просто нет, а с Корой все равно случилась беда. В этих тягостных мыслях она провела несколько дней, прежде чем решила поделиться ими с Дичей.

— Выброси это из головы и даже не думай! — чуть не кричал он. — Если бы щенки заболевали бактериальной инфекцией, то можно было бы о чем-то говорить. А то у одной был вирус, а у другой вообще генетический дефект. А как насчет Чарлика, который вырос рядом с тобой во взрослого пройдоху? Насколько я знаю, он до сих пор метит все доступные ему места Питере.

С тех пор они к этой теме не возвращались. Но когда Дича получил их последние фотокарточки, выбрал те, на которых была Кора, и спрятал подальше от Вичиных глаз.

Время лечит. К осени Вича вновь заговорила о собаке, и вскоре ее мечтам суждено было сбыться. Вот она, ее мечта по имени Лада, сидела перед дверью и с нетерпением ждала, когда же хозяева наконец-то оденутся, и она сможет окунуться в веселую зимнюю круговерть за окном. Ей надо успеть напрыгаться по свежевыпавшему снегу, пока он не растаял. Да, в ее кличке отсутствовала буква «р», но она от этого ничуть не страдала. На далекой ферме, где она родилась, у нее вообще не было имени, однако менее счастливой она не была. Лада еще не знала, что скоро ее новые хозяева поедут в неизвестную холодную страну и ей придется жить в собачьей гостинице. И лишь когда началась погрузка чемоданов в машину, она почуяла неладное и спряталась в дальний угол комнаты. Будь она маленьким песиком, ее, возможно, и не заметили бы. Но она была большой, и не просто большой, а огромной. Не зря же она принадлежала к гордому роду больших перинейцев.

Лада еще не успела познакомиться с обитателями собачьей гостиницы, а ее хозяева уже летели в любимый Питер, где не были почти два года. Еще летом Вича начала готовить почву: «Нам просто необходимо навестить родственников, чтобы они убедились, что путь на родину всегда открыт и что мы здесь не бедствуем».

Дича все принимал за чистую монету, не подозревая, что обессиленная виккианская воительница остро нуждалась в помощи родной природы. Для нее это был поход за силой земли русской, совсем как в ее любимых сказках.

Питер встретил новогодней иллюминацией. Дух наступающих праздников витал в морозном воздухе. Сердца Дичи и Вичи замирали в предвкушении долгожданного свидания с родными и близкими. И ожидание не обмануло. Их дом ни минуты не пустовал. Приходили друзья и родственники, одноклассники и однокурсники, сослуживцы и соседи. Ощущение постоянного праздника превратило отпуск в настоящую сказку. Но не обошлось и без ложки дегтя в их полной счастья бочке меда. С радужным настроением они ехали к Дичиной маме, которая готовила им царский прием. Она жила все в той же коммуналке, но соседей в этот день не ожидалось, и можно было спокойно отметить их приезд.