Константин Мартынов - «Ныне и присно»

Игорь перевел дух, успокаивающе похлопал по плечу:

— Не переживай — и ружьишко не заржавело, и патроны не перевелись!.. Однако, выждать все-таки надо.

Тимша успокаиваться не желал.

— Чего, я тебя спрашиваю?!

Игорь усмехнулся. Хищно.

— Утра, — пояснил он. — Уроды сейчас по норам расползлись: не вылавливать же по одиночке? Не-ет! Пусть на рынке соберутся! Там скопом накроем. Ни одна сволочь не уйдет!..

Скинхед сделал паузу, испытующе глянул на Тимшу.

— Кстати, если хочешь поучаствовать, завтра, часиков в десять, подходи к бассейну.

— Не боишься чужого-то на такое зазывать?

Игорь жестко усмехнулся.

— Не боюсь. Потому как давно к тебе присматриваюсь. Или ты решил, что Ларка на мотоцикле сегодня рядом с тобой случайно оказалась? Как рояль в кустах?

Переспрашивать, причем здесь рояль, Тимше не стал, лишь неопределенно пожал плечами. Игорь понял по-своему.

— Вот именно. Проверяли тебя. Ну и подстраховывали немного. Так что завтра жду. И что-нибудь тяжелое прихвати… Да не топор — слишком приметная штука. Понял? В десять.

Тимша машинально глянул на часы. Дешевенькая китайская штамповка показывала восемнадцать пятнадцать.

— Ох ты! Я же мать в кино сводить обещал! — встрепенулся он. — Ждет ведь, а у меня и билетов нет. Не стал брать — там про содомитов…

— Ну так не переживай! — неожиданно поддержал Игорь. — Лучше духи купи. И тортик. Денег дать?

— Есть у меня, — отмахнулся Тимша. Ноги сами вынесли в коридор. — Ну, бывай! — Тимша замялся, — ты… Ларе скажи… чтоб не обижалась, что я вот так… сбежал.

Игорь по—птичьи склонил голову набок, потом заговорщицки подмигнул:

— Ладно уж… рыцарь. Передам. Можешь не волноваться.

Он протянул руку для прощального пожатия. Ладонь оказалась широкой и мозолистой.

— Гляди—а, и впрямь не с пустыми руками! — Светлана Борисовна по-девчоночьи зарделась и тут же опробовала духи, мазнув стеклянной пробочкой за ушами. — Или у нас праздник какой?

— Да какой праздник… — смущенно протянул Тимша, — Захотелось купить, вот и купил. А кина путнего не нашел…

Светлана Борисовна улыбнулась, встрепала отросшую тимшину шевелюру.

— Эх ты, оболтус! Сейчас все кины одинаковые — монстры, герои и голые бабские сиськи.

Вот уж такого Тимша от Светланы Борисовны не ожидал.

— Ну ты мать сказанула! — восхищенно отметил он.

— То-то, — Светлана Борисовна небольно щелкнула его по носу. — А ты думал, что я уцененное приложение к тестомешалке? Фигушки!

Тимша беззвучно открывал и закрывал рот — слова разбежались, как учуявшие лису зайцы.

— Ужинать будешь? — смилостивилась Светлана Борисовна, — Мой руки, поедим, да чайку с тортиком… кино-то можно и по телевизору посмотреть!

Метровый экран телевизора, купленного взамен разбитого при налете, казался окном в яркий сказочный мир, где мелькали белозубые атлеты с медными тазами на голых пузах и девицы с огромными коровьими сиськами. Казалось, смотри да развлекайся… но стоило на экране возникнуть панораме берега, как Тимша оцепенел.

Сглаженные, похожие на сопки холмы… деревянные корабли с рядами мерно пенящих синее море весел… Паруса узкие и высокие, как на иолах, блики начищенных доспехов, серебро кольчуг… Десятки, сотни кораблей!

Закружилась голова, Тимша зажмурился. В голове пронеслось испуганное: «Что со мной? Почему?..» В ответ запахло йодом, соленой рыбой… у ног плеснула беломорская волна…

Корабли… и войско! Бородатые сытые каянские немцы, готовые убивать поселян, насиловать девок, жечь погосты… Что-то радостно орет закованный в железо кряжистый швед. Береговая галька скрежещет под килем, через борт, разбрызгивая малосолую беломорскую водицу, прыгают воины. Сверкают обнаженные мечи… и горло перехвачено смертельным ужасом…

В голове набатным колоколом: «Свеи! Набег!»

Ведь было уже. Было! Он помнит! Почему же снова? Зачем? Снова он промолчит, и погибнет Чунин, снова, из—за него загремят кандальные цепи… Второй раз… второй… шанс?!

Понимание — словно ушат холодной воды на голову. Второй шанс. Не упустить!

Тимша глубоко, словно перед нырком к зацепившейся сети, вдыхает. Его услышат. Должны услышать!

Немчура каянская уже рядом… под коваными железом сапогами хрустит песок. На харях довольные усмешки — мальчишка затих, как напуганный птенец, подходи и бери. Голыми руками.

«Не выйдет. Хрен вам, говнюки! Хрен по всей морде!» Тимша вскакивает. Пружинисто, резко. Грудь расправлена, кулаки сжаты, на лице торжествующая улыбка. В следующее мгновение над Порьей губой разносится отчаянный крик:

— Свеи! Набег! Свеи!!!

Поутру, да над водой — за пять верст слышно будет! Тимша не удержался и показал татям язык. И ведь ясно, что жизни осталось — на взмах каянского меча, а поди ж ты, смех берет, и легкость на душе, как после бани!»

«Все. Теперь пусть убивают. Это даже здорово — не придется в цепях мучиться… Ну же! Не тяните, гады!»

Чьи-то пальцы обхватили запястье, потрясли… совсем не больно — встревоженно…

— Сережа! Что с тобой, Сережа?! Ты сядь, пожалуйста! Я тебя очень прошу, сядь! Все будет хорошо!

Тимша очнулся.

Погруженная в сумрак комната, мечущиеся по экрану телевизора фигурки… и встревоженное лицо матери.

«Это что ж, почудилось?» Тимша почувствовал, как от стыда начинают гореть щеки. «Разорался… Будто хвост отдавили. Свеи померещились… Придурок!»

Он медленно опустился в кресло. Светлана Борисовна забыла о фильме, полный тревоги взор то и дело обращался к сыну. Тимша ежился, делал вид, что увлечен сюжетом.

На самом деле, происходящее на экране не могло вызвать ничего, кроме презрительной усмешки: чистенькие, гладкобритые, бронзовокожие красавчики в хлипких, как шоколадная фольга, панцирьках походили на воинов не больше, чем встреченные у кинотеатра педики на мужчин.

В-вояки… Тимша знает, как выглядит дружинник после долгого плавания — бородатый, грязный, вонючий — морской водой много не намоешься. Волосы давно превратились в колтун — так меньше давит шлем. Одежда пообтрепалась, покрылась соляными разводами, доспехи, несмотря на ежедневную чистку, в пятнах ржавчины… один меч сияет — оружие берегут, без него долго не проживешь. А эти? Х-ха! Одно слово — кино.

Он и не смотрел. Просто вспоминал, как летел над Порьей губой пронзительный крик. Его крик. Как тогда казалось, последний. Жаль, всего лишь казалось. Блазень. Морок…

…А что? И пусть морок, но ведь поднялся же! А если за тем и в будущее послан: силы найти, честь поморскую вернуть?

Фильм кончился, но Светлана Борисовна извелась, не зная, как подступиться к не спешащему вставать сыну. Тимша сидел с закрытыми глазами, спокойно и расслабленно. Как человек, завершивший главный в жизни труд.