Александр Петров - Джихан-2

— И как же ты? — поинтересовался князь.

— Да взял и кинул, — ответил я.

— Не испугался?

— Испугался, оттого и кинул, — ответил я.

— А понимаешь, герой, что ты наделал? — спросил князь. — И что теперь будет?

— Понимаю, что вампиров можно на раз класть чесночным настоем.

— Это повезло тебе, — с негодованием сказал Михаил, Дуболомов-средний. — А промахнулся бы?

— А мы настой в насосы и опрыскиватели зальем и поливать нечисть будем.

— Складно, — почесав бороду, заметил боярин. — А чего ж мы раньше так не делали? Всех бы мертвяков бы извели.

— А насосы? — радостно-угрожающим тоном, торжествуя, что подловил меня, спросил другой боярин.

— А вон их сколько, — я обвел рукой вокруг. — В каждом втором автомобиле насос лежит. Еще шприцы большие можно использовать…

Люди одобрительно загудели: "Голова! Пацан, а соображает!".

— Тихо, — крикнул князь. — Настой сделать надо. А мертвяки — рядом.

— Зачем же делать? — удивился Михаил. — Вот у каждого во фляге налито. И в твоем личном запасе бочонок литров на 100.

Владыка недобро взглянул на жаробойщика, однако удержался от дальнейших высказываний.

— А у нас газовые бомбы есть, — вставил я. — Если их настой валит, то дым чесночный и подавно.

— И верно, — ответил князь. И переменив тему, позвал. — Андрей Сергеевич, любезный, ну-ка подойди.

Он кричал снова и снова, пока не потерял терпение и не стал материться, обещая папе всех чертей.

— Не подойдет он, — вдруг сказал кто-то. — Мертвяк морок на него навел. Спит, проснуться не может. Только стонет во сне. Как бы не помер.

— Блядь, не вовремя, — выругался князь Иван. И обратясь ко мне. — Малец, умеешь с бомбами твоего отца обращаться?

— Да, мне папа показывал.

— Отлично. С рассветом начнем. Беги, проверь, чтобы все было в порядке.

Я со всех ног кинулся к телеге дяди Федора. Возница потихоньку приходил в себя и лежал, кряхтя и постанывая у копыт своей лошади. Я присел и тронул его за плечо

— Как ты, дядя Федор? — поинтересовался я.

— Живой, — ответил он. — Что это было? Только он мне в глаза взглянул… И все.

— А папка мой где? — с тревогой спросил я.

— Да я почем знаю, — ворчливо сказал дядька,

Отец обнаружился с обратной стороны телеги. Он сидел, привалившись к тележному колесу, голова была запрокинута. Со стороны он производил впечатление сильно пьяного или очень усталого человека. Все мои попытки его разбудить ничем не закончились. Тогда мы с Федором подняли его и уложили в телегу. Он вяло отбивался и что-то бормотал. Приняв горизонтальное положение, отец как ребенок, повернулся набок, подтянув колени к груди и подложив ладони под голову.

Федор покачал головой от досады. "Прыщ никчемный" — пробормотал он себе в усы.

— Дядь Федор, — спросил я, — Где у папы запалы были?

— А тебе зачем? — подозрительно поинтересовался возница.

— Князь сказал, чтобы готовились. Утром бомбы в метро сбросим.

— Блядь, — произнес короткое и емкое слово дядя Федор. — Во попали…

Тут мое внимание привлекли звук, которые издавал отец. Сначала я принял это за всхрапывание или всхлипывание. Но это что-то другое. Я подошел ближе и стал различать торопливые, сбивчивые, злые слова.

— Ты… Ты думаешь, что победил меня — чужим, голосом, рыча и всхлипывая бормотал он. — Нет, мальчик, нет говнюк. Это я тебя победил. Скоро ты на своей шкуре почувствуешь… Ты думаешь это вы сами сюда ходите… Это мы вас сюда вызываем. А князь, он в курсе, он все знает. Он сам вас нам приводит… Он отомстит тебе, сучонок… Ты не понимаешь… Как обидно умирать… Столько мыслей, надежд, памяти. Я ведь 4 языка знаю, военным корреспондентом работал, мир посмотрел, пока все это не началось… В Париже был, в Лондоне, в Тель-Авиве… Ты, мальчишка, и представить себе не можешь, сколько я видел… Проклинаю тебя… Жизнь твоя будет долгой и ужасной… Ты пожалеешь, что на свет родился, Даниил, сын архивариуса…

Отец протяжно застонал и очнулся. В сером предутреннем свете было видно, как на коже блестят крупные капли пота.

— Что ты натворил, Данилка… — с ужасом произнес отец, скорей утверждая, чем спрашивая. — Они до Владимира дойдут. Теперь у них будет страстное желание это сделать.

Едва восток окрасился кровавым светом восходящего солнца, собрался военный совет. Придворные советники, жаробойщики, офицеры, амазонки долго, на повышенных тонах выясняли отношения. Потом князь, злой и пристыженный, не поддержанный даже своими ближайшими соратниками, убрался восвояси. Воевода Гаврила Никитич, лейтенант Кротов и высокая, статная женщина в черном плаще подошли к нашей телеге. Ее лица не было видно из-за низко опущенного капюшона. Уверенные и быстрые движения выдавали в ней одну из амазонок.

В ней чувствовались непреклонная воля, привычка повелевать и нетерпимость к возражениям.

Мы поднялись, приветствуя гостей. Женщина, не говоря ни слова, провела рукой по бочонкам газовых бомб, выдернула пробку, запустила пальцы вовнутрь. Она брезгливо понюхала дымовую смесь и раздраженно отряхнула пальцы.

— Архивариус Концепольский, — спросила она. — Ты уверен, что эта дрянь убьет подземных чудовищ?

— Да, — ответил отец.

— И на чем основана твоя уверенность? — с иронией и легким оттенком презрения спросила женщина. — Ты проводил опыты? Испытывал свое оружие в боевых условиях?

— Нет, — ответил отец.

Я вдруг догадался, что это одна из верховных жриц Великой Матери, та, что проделала путь до Москвы в закрытых носилках.

— Знаешь ли ты, какая кара ждет тебя в случае неудачи? — грозно спросила

— Мудрость Пророка, дает мне уверенность в успехе, — твердо ответил папа.

— Много ли проку в старых текстах. Скорость мутаций в подземельях в много раз выше. Не удивлюсь, если через 2–3 поколения, немертвые перестанут бояться дня.

— Я уверен, — вдруг вставил я. — Вампир уговаривал меня не брать с собой газовую гранату.

— И ты послушал? — поинтересовалась жрица.

— Да, — сознался я.

— Ну конечно… — иронически отметила она. — Любой человек слаб, когда спит его разум. Даже ты.

— Я всего лишь мальчик, — возразил я.

— Конечно, — ответила она. И переменив тему сказала, возвысив голос. — Довольно… Ты, архивариус, атакуешь подземелья своим новым оружием. Пора показать немертвым, кто хозяин на земле. Твой сын пойдет с тобой. Лейтенант даст столько людей, сколько потребуется.

Мои амазонки окажут помощь. В подземелье они не полезут. Война — дело мужчин. Но вот если вы струсите и побежите, они заставят вас вспомнить воинский долг.

Жрица повернулась и пошла прочь. За ней засеменил воевода. Кротов остался, бормоча ругательства. Я подумал, что теперь знаю, отчего старших амазонок называют ведьмами.