Марина Дяченко - Электрик

Храп в купе стих только под утро. Пока Лена и Нина пили чай в пыльной щели между дерматиновыми полками, попутчик спал тихо, как младенец, и казался вполне довольным жизнью. В половине восьмого утра Лена и Нина вышли на асфальтовую ленту перрона, растрескавшегося и мокрого. Одинокий носильщик попытался навязать свои услуги, а когда это не удалось, просто пошел следом, и железная телега его грохотала, будто катафалк. Сумерки растворились, обнажив далекий лес, здание вокзальчика и площадку с желтым автобусом; на боку автобуса краснела большая, наполовину ободранная наклейка: «Загоровск — город живого дерева!».

— Спят же с ним какие-то бабы, — бормотала Лена себе под нос. — Храпит, и храпит, и хрюкает… Вот же, за всю ночь даже не задремала, башка раскалывается…

Нина молча протянула ей таблетку баралгина, вторую, поморщившись, проглотила сама.

Желтый автобус шел из пункта А в пункт Б почти час. Выгрузив чемодан на автовокзале, Лена с прищуром огляделась:

— Здравствуй, город Задрипанск!

Двое-трое прохожих обернулись на эти ее слова, обменялись взглядами и пошли дальше.

Лена ненавидела все командировки, кроме заграничных. В город Загоровск она отказывалась ехать категорически. Еще вчера.

— Зато здесь легко дышится, — осторожно заметила Нина.

Ответом был взгляд, означавший: «Я презираю твой фальшивый оптимизм».

Лена переживала личный кризис: до вчерашнего дня она была уверена, что связь с шефом дает ей особые права и возвышает над презренным бытом; вчера за два часа до поезда шеф объяснил ей, кто она такая и чего стоит. «Не поедешь, куда посылает фирма, пойдешь, куда пошлю я». Шеф был зол и говорил громче, чем требовалось, поэтому не было человека в офисе, который не знал бы точного содержания их с Леной беседы.

Молча, волоча за собой чемоданы на колесиках, они прошли к городской гостинице. В холле их встретил густой запах маленького заведения, побывавшего на своем веку и советской гостиницей, и рабочим общежитием, и отелем для так называемого среднего класса. До сих пор гостиница пыталась держать марку: большой букет гладиолусов помещался на столе посреди холла, слежавшийся запах сигаретного дыма был сдобрен неплохими духами, и вместо ключей с тяжеленными стальными грушами Лена и Нина получили на руки пластиковые карты. Администратор, тощая девчонка, улыбалась немного через силу.

Все так же молча они вселились в номер, двухкомнатный полулюкс, и тут произошел инцидент. Лена обнаружила в ванной оборванное, как флаг на баррикаде, не очень белое полотенце и пришла в ярость.

— За такие бабки… Это что, четыре звезды?!

Матерясь, как обезумевший филолог, Лена скатилась по витой лестнице на первый этаж. Выйдя на площадку с затейливыми коваными перилами, Нина в лестничном пролете могла видеть всю сцену: Лена налетела на молодую администраторшу, потрясая рваным полотенцем, не слушая сбивчивых оправданий, требуя немедленно пригласить старшего менеджера, директора, мэра, костеря на чем свет стоит тупых коров, которые зажрались, прилипли задом к вонючим креслам и прочее в таком роде. Нина отлично понимала, что, подняв крик на бледную беззащитную администраторшу, Лена избывает горечь вчерашнего объяснения с шефом, крах иллюзий, неудавшуюся жизнь, бессонную ночь в купе; в конце концов Лена швырнула полотенцем в расстроенное лицо девушки за стойкой и, отдуваясь, вернулась в номер.

— Полегчало? — сухо осведомилась Нина.

— Они у меня, суки, к вечеру и окна помоют, и ковролин в комнате перестелют, — Лена вытащила из сумки пластиковую бутылку с водой. — Ну-ка, идем, пока я в деловой форме. Когда там рабочий день начинается в их конторе?

— В десять.

— В десять! Ты посмотри, сибариты хреновы, дрыхнут допоздна… Пошли!

Администраторша тихо рыдала, прикрываясь телефонной трубкой; Лена прошествовала мимо с высоко поднятой головой. Нина замедлила шаг, пытаясь придумать что-нибудь успокаивающее и примиряющее, но так ничего и не придумала; на дне сумки у нее лежал шоколад «Вдохновение» с орехами, призванный скрашивать суровые будни командировочной. Нина молча положила шоколад на стойку и вслед за Леной вышла на улицу.

Лена уже зафрахтовала пыльную «копейку», дежурившую, очевидно, возле гостиницы.

— На фабрику? — с готовностью спросил водитель.

— Да, — Лена уселась впереди, Нина забралась на заднее сиденье.

— Командировочные?

Лена пробормотала неразборчивую фразу, означавшую, что у нее нет охоты болтать.

Городок Загоровск при всей своей провинциальности был зелен и мил. На заднем сиденье у водителя валялась видавшая виды карта, Нина из любопытства развернула ее. Да, крохотный городишко, окруженный лесами с одной стороны и полями с другой, с единственным крупным предприятием — деревообрабатывающей фабрикой «Брусок». Хорошая фабрика, единственная проблема — нет нормальной железнодорожной ветки. Говорят, два года назад собрались уже строить, но вот — не судьба…

А в остальном город как город: банк, большая электрическая подстанция, школы, почтовые отделения, больница, театр и концертный зал. Супермаркет в центре, гордо поименованный Моллом. Авторемонтные мастерские, колледж гостиничного хозяйства, турфирма «Горизонт»…

Машина остановилась на светофоре. Вдоль аккуратного бульвара сидели старушки, три очень похожие друг на друга круглые небольшие бабушки. В ногах у каждой стояло пластиковое ведро, в каждом ведре горкой высились одинаковые красные яблоки. Старушки сидели, не заботясь о покупателях, беседуя, греясь на утреннем солнце, — вроде и не базар, а клуб или городской пляж…

Взвизгнув тормозами, у тротуара остановилась серебристая «мицубиси». Молодой человек, по виду зажиточный клерк, выпрыгнул с водительского сиденья, прижимая к груди пригоршню купюр. Нина нащупала в дверце машины ручку, опускающую стекло, и принялась бешено ее вертеть.

— Это вам, — молодой человек стоял к Нине спиной, шумела улица, но слова его были отлично слышны. — Это вам, и вам, и вам… На здоровье.

И, будто чего-то боясь, он снова нырнул в машину. Едва переключился светофор, «мицубиси» сорвалась с места и скоро исчезла впереди.

«Копейка» тронулась. Нина успела увидеть старушек, по-прежнему восседавших рядком, с деньгами в морщинистых руках: купюры, насколько смогла заметить Нина, не были мелкими. Старушки смотрели вслед машине.

— Эй, — Нина потрогала Лену за плечо, — ты видела?

— А? — Лена завозилась на сиденье. — Уже приехали?

— Нет, но тут была такая сцена…

— Отстань, я сплю…

Машина вырулила на местную окружную дорогу, и сразу сделалось пыльно. Здоровенные тягачи, платформы, груженные бревнами, шли медленно, в то время как навстречу тянулись фуры, покрытые брезентом, и ни о каком обгоне на узенькой дороге не могло быть и речи. Нина, чихая, подняла стекло; еще через пятнадцать минут машина остановилась у проходной фабрики «Брусок». Справа и слева от двери с вертушкой помещались гигантские рекламные щиты: «Наша фабрика — гордость Загоровска» (стилизация под детский рисунок) и «Михаил Лемышев — мэр всех загоровчан» (огромное фото мужчины лет пятидесяти, улыбающегося только нижней частью лица).