Леонид Кудрявцев - Условия выживания

— Вот именно — запрещенное. А кем запрещенное? Чистюлями! И это вполне логично. Никому не нравится, когда его прямо в глаза называют преступником. Даже если при этом говорят чистейшую правду…

— Но почему преступниками? — ехидно спросил я. — Если разобраться, то вы, ракуяы, ничуть не лучше. Так же как и древние чистюли, вы стремитесь к мировому господству. А как этого можно достигнуть? Любыми возможными средствами, вплоть до уничтожения других мыслящих, целых рас. Не так ли? Чем вы отличаетесь от чистюль? Только возможностями?

— И все же мы от них отличаемся, — сказал ракул. — Да, мы готовы и мы будем уничтожать другие расы, но никогда мы не пытались и не будем пытаться убить целую планету. Древним чистюлям это удалось. Пойми, не будь у планеты своих механизмов защиты, она бы уже давно превратилась в труп. Планета-труп. Каково? И все благодаря древним чистюлям. Согласен?

— Они не ведали, что творили.

— Так ли? Поройся в старых документах, посети сетевые хранилища информации. Там есть все. Уверяю, они прекрасно знали, что делают, и не начнись большой потоп…

Стоп, стоп… а ну-ка…

— Погоди, — сказал я. — Ты слишком уж уверенно говоришь о сети. Слишком много о ней знаешь. Тебе приходилось в ней бывать? Ты можешь в ней регулярно появляться под виртуальной личиной?

Ракул засмеялся. Вот только смех его мне показался слегка натужным. Или мне это действительно только показалось?

— И случайно эта личина не называется Хукетом? — продолжал допрашивать я.

— Нет, нет, — поспешно сказал ракул. — Никакого Хукета я не знаю и в сети тоже не бывал. Просто у меня есть знакомые-люди, и я довольно часто с ними беседую так же, как и с тобой. Ну, может, не на расстоянии, но так же. Они мне многое рассказывают, и когда я пожелал узнать о паутине, все подробно мне рассказали.

— Знакомые? — спросил я.

— Ну, не совсем знакомые. Они… гм… некоторым образом от меня зависят. Но я не собираюсь причинять им зла. По крайней мере до тех пор, пока они мне полезны. Вот от них я и узнал…

— Проще говоря, — промолвил я, — это — твои рабы.

— А почему бы и нет? Лучше иметь рабов, чем быть рабом каких-то древних чистюль.

Я нашарил в кармане портсигар. Пора было с этим разговором заканчивать. Вот он уже перешел в стадию личных оскорблений.

— Ты больше не желаешь со мной разговаривать? — Спросил ракул.

Я молчал.

— Хорошо, приношу свои извинения. Я, конечно, переборщил. Давай продолжим. Я закурил сигарету.

— Ну, хватит молчать. Я знаю, что ты меняете слышишь. Если так хочешь, давай сменим тему. Учти, я плыву за вашим судном только для того, чтобы иметь возможность с тобой поговорить.

Дым собирался под потолком в сизое плотное облачко, за стеной тихо урчал мотор, у меня в голове звучал голос ракула. Теперь в нем слышались умоляющие нотки.

— Отзовись, паршивый нестандарт. Отзовись, иначе я уплыву прочь. Даю тебе последнюю возможность. Обещаю более тебя не оскорблять.

— Хорошо, — сказал я. — Давай продолжим. Расскажи-ка для начала мне о том, как живут ваши рабы, и попытайся меня убедить, что они самые счастливые люди на свете.

— Ну а потом, — сказала Табита, — все выплыло наружу. Вульф попытался бежать в далекую страну… я не запомнила ее названия, да это и не важно, поскольку в нее он так и не попал. Экраноплан, на котором он летел, неожиданно взорвался в воздухе. В живых, как ты понимаешь, не осталось никого.

— Лаборатория? — спросил я.

— Ну да, лаборатория. Ее сразу взяли под контроль военные, под очень-жесткий контроль. Все материалы, которые Вульф не успел уничтожить, были изъяты. Все записи, пси-диски, вообще все носители информации. Кроме того, в руки военных попала и эта ампула. Вульф не успел ее взять с собой, у него просто не было на это времени. А может, он не считал ее чем-то невосстановимым? Все-таки главные формулы остались у него в голове, и он, очевидно, рассчитывал продолжить исследования, улучшить…

— Но уже не успел, — подсказал я.

— Да, конечно. Короче, после смерти Вульфа никто так и не смог далеко пройти по его стопам. Вскоре это стало вообще невозможно, поскольку начался большой потоп. Вода наступала на сушу, и не обошлось без… гм… некоторых волнений. Впрочем, что именно содержится в ампуле, военные все-таки разобрались. И придержали ее на каком-то своем хранилище. Возможно, тут не обошлось без желании кого-то обогатиться. Ну, сам понимаешь, как это бывает. Во время большого пожара всегда найдется кто-то, кто попытается продавать ведра с водой… Короче, эта ампула, пережив множество приключений, наконец осела в бывшем государственном хранилище на нашем острове. Проще говоря, она считается достоянием правительства острова, и о ее существовании до недавних пор знали только несколько чистюль.

Я покачал головой.

— Достояние острова? Это серьезно. Почему же тогда за этой ампулой охотились несколько авантюристов, а не стражи порядка? Уж они бы не оставили никакой возможности для конкуренции.

— Именно поэтому стражи порядка до сих пор и не в курсе, — улыбнулась Табита. — Никто из участвовавших в охоте за ампулой, хорошо понимая, чем это грозит, не пожелал поставить их в известность о том, что именно стоит на кону ведущейся игры. — А они…

— Нет, они до сих пор не подозревают, что ампула похищена. Тот нестандарт, которого убили в гостинице «Песчаная крыса», был одним из лучших похитителей всех больших островов. Был.

Табита присела на скамеечку, откинулась на ее спинку и аккуратно, словно примерная ученица, сложила руки на коленях.

— А кто его нанял? — спросил я.

— Не знаю. Честное слово, не все в этой истории мне понятно. Как мне известно, до того как ампула была похищена, в отношении ее соблюдалось нечто вроде нейтралитета. Как я уже сказала, о ней знали несколько древних чистюль, но никто из них не пытался ею завладеть. Похищение словно бы спустило курок, послужило сигналом начала военных действий, большой охоты на эту ампулу. Ну, дальнейшее ты уже знаешь, не так ли?

— И все-таки что с этой ампулой сделает тот, кто согласился ее купить?

— Судя по словам Тискальщика, он достаточно силен, чтобы отразить чьи-либо попытки ею завладеть. Если мы сумеем ее доставить в целости и сохранности, то о дальнейшей ее судьбе можно не беспокоиться.

— Ты в этом уверена? Может быть, он все-таки пожелает ее разбить?

— Не думаю. Судя по всему, это такая же птица, как и наши компаньоны. Просто у него денег побольше, чем у них. Нет, он будет эту ампулу хранить как зеницу ока. Она бесценна. Ампула, способная полностью изменить окружающий мир. Она стоит бешеных денег, и кто согласится ее разбить? Только альтруист, тот, кто печется о благе других, или маньяк, мечтающий о гибели мира. Похожи Тискальщик и Пес на кого-то из них?