Том Пардом - Журнал «Если» №07 2010

Появление идеи прогресса традиционно связывают с ранними христианскими мыслителями. Речь идет в первую очередь о «Граде Божьем» святого Августина, который впервые заговорил о едином для всего человечества линейном времени и указал на роль материального и духовного прогресса в христианстве. Однако является прогресс детерминантом (закономерной и неотъемлемой чертой) человеческой истории или случайной флуктуацией?

Жизненный опыт убеждает нас в постоянстве прогресса. Как писал Чехов, «я с детства уверовал в прогресс и не мог не уверовать, так как разница между временем, когда меня драли, и временем, когда перестали драть, была страшная».

Однако на рубеже тысячелетий всерьез заговорили о конце истории, объявленном в 1992 году Фрэнсисом Фукуямой применительно к политической идеологии, и о конце науки. История последующих десятилетий доказала сомневающимся свое существование, однако идея прогресса вообще и прогресса научно-технического в частности на сегодняшний день абсолютно безоговорочной уже не является.

Социальные сомнения отразились в текстах. Например, книга Майкла Суэнвика «Джек/Фауст» (1997) представляет читателю сжатую в несколько лет историю перехода от феодального общества к индустриальному обществу массового производства и массового же потребления, и заканчивается повествование весьма печально.

Чем же вызвана особая популярность паропанка, густо замешанного на альтернативных технологиях, современном образе мыслей и исторических реалиях Викторианской эпохи? Может быть, дело в том, что действие большинства жанровых текстов происходит в ключевое для современной цивилизации время — во второй половине длинного, по выражению историка Эрика Хобсбаума, XIX века, начавшегося с Великой французской революции и завершившегося с началом Первой мировой войны?

Именно тогда сложились все предпосылки для становления основных контуров современного мира: урбанизация, развитие науки, промышленности и капитала. Стоит все же отметить, что первопричины возникновения современной системы мира относятся к более раннему периоду. Совсем неслучайно Нил Стивенсон отнес действие своего «Барочного цикла» в середину XVII — начало XVIII века. Кстати, было бы любопытно сравнить творчество Стивенсона и Стерлинга — двух масштабных мыслителей современной НФ. В то время как первый сосредоточен на анализе современной цивилизации и ее истоков, уходя «в глубь веков», другой обращен к синтезу тенденций развития общества, формируя из них варианты нашего ближайшего (и не очень) будущего. Объединяет же обоих писателей подчеркнутый «наукоцентризм»: без науки нам из этого не выбраться.

Произведения ретроспективной НФ описывают различные сценарии развития человечества и создают своего рода художественный инструментарий для моделирования тех или иных вариантов развития науки, технологий и цивилизации. Стоит упомянуть роман Майкла Флинна «В стране слепых» (1990), базирующийся на распространенной идее раннего создания счетных машин. Вместо развития темы альтернативных технологий Флинн приводит любопытные размышления о закономерностях человеческой истории и возможности управления развитием общества — увы, в завершение книги автор перешел к тривиальному триллеру с убийствами и шпионскими играми.

Но двинувшееся было в направлении ретроспекции время не замыкается ли вновь во «второе магическое»? Третий закон Кларка вполне может указывать на частичное возвращение магического времени, для которого характерно не только движение по кругу, но и установление симпатического сродства предметов и явлений без определения, без скрепляющих их причинно-следственных связей, принципов и закономерностей. Наука не справляется с разъяснением собственных достижений и принципов мироустройства, а понимание или хотя бы истолкование таковых является одной из базовых потребностей человека. Научная картина мира на обыденном уровне уступает свои позиции сознанию совершенно магического типа — потребляющего плоды научно-технического прогресса и мало задумывающегося об их природе.

Не будем затрудняться умозрительными рассуждениями о том, насколько человек понимает или хотя бы интересуется принципами работы мобильной связи и навигационных спутников. Укажем лишь на очевидное каждому читателю соотношение НФ-книг и книг в жанре фэнтези, чья популярность в дополнение к вышеназванному распространению «магического сознания» основана на тех же предпосылках, что и паропанк, и другие произведения ретроспективной фантастики: неудовлетворенность настоящим и поиск альтернативы для человечества.

Притягательность прошлого понятна. Однако между пленительными, но зачастую иллюзорными и сконструированными воспоминаниями и нечеткими очертаниями грядущего выбор должен быть сделан в пользу блистательного будущего.

Москва: Эксмо, 2010. - 416 с.

(Серия «Стрела Времени»).

8100 экз.

Новый сборник харьковского дуэта включает ряд текстов, стихотворений и критических статей, опубликованных в центральной периодике и книжных изданиях последних лет. Заглавный рассказ входит в цикл историй, действие которых разворачивается в одном и том же вымышленном мире. Несмотря на обилие волшебства, проблематика фэнтезийного раздела обращена к социально-этическим вопросам искупления и ответственности. Подобное идейное наполнение характерно для миров, выходящих из-под пера уже киевского дуэта — М. и С. Дяченко. Ни магия, ни ловкость в обращении с мечом, ни покровительство древних богов не может спасти героев цикла «Смех дракона» от самих себя.

Цикл «Тени моего города» посвящен мистической изнанке Харькова. Привычная реальность, приправленная вымыслом, раскрывается перед читателями в различных литературных амплуа — от бодрого сатирического рассказа «Семь смертных» до пронзительной философской повести «На том берегу».

Следующий раздел — «Кое-что о вампирах» — оценят любители жанровой сатиры. Ряд тематических миниатюр («О женщинах», «О провидцах», «О драконах» и, конечно, «О вампирах») демонстрирует, что Олди — автор, равно хорошо владеющий разнообразными способами подачи литературного материала.

В сборник вошли большая подборка стихов Олега Ладыженского «Неравнозначье», а также ряд художественно-публицистических работ харьковского дуэта под общим названием «Мужество похвалы».

Если роман можно назвать хлебом насущным любого автора, то представленные в сборнике произведения — мука для этого хлеба. Концепции, мысли, заметки на полях, подсмотренные типажи и мимолетные образы дают поклонникам отличный шанс проследить творческую эволюцию любимого писателя, заглянуть за скобки иллюзорного мира и увидеть творца.