Марианна Алфёрова - Лига мартинариев

Наказать? Ну да, я всё время что-то делаю не так. Умею всех разочаровать — любимого братца Павла, бывшего мужа, и даже Лигу. Что могло быть нелепее — сначала принять их предложение, а потом выделывать один фортель за другим. Любое начальство не любит строптивцев. Но в ту минуту я не особенно испугалась — после ста граммов я вообще ничего не боюсь.

— Андрей, миленький, ты же сильный, — ухмыльнулась я, беря его за руку. — Ты спасешь меня, да?! Ты же спас меня тогда… И теперь снова… — я и трезвая вечно говорю глупости, ну а навеселе могу молоть только чепуху.

— Не бойся, Ева, я тебе не оставлю, пока ты мне нужна.

— Только поэтому?

— Ты мне нужна вообще, — он постарался смягчить тон.

— Да, конечно, — я скривила губы в улыбке. — Мартинарий — вещь полезная. А личный мартинарий — вдвойне…

— Можешь так думать, — Орас мрачно глянул на меня. — Но лучше не вслух.

Он поднялся и, ни слова не говоря повел к ближайшему павильону, где за определенную мзду посетители на часок-другой могли уединиться. У входа дежурили пять или шесть обнаженных красоток. Все они узнали Ораса и принялись посылать ему самые обольстительные улыбки и завлекательно покачивать бедрами. Казалось, их нисколько не удивило его появление здесь. А, может, он и в самом деле не в первый раз посещает «Мастерленд»? Я так растерялась, что хотела даже повернуть назад, но Орас почти грубо втолкнул меня в дверь свободного номера.

— Неужели ты хочешь уйти из «Мастерленда» и не перепихнуться? — спросил он, ухмыляясь.

Номер был крошечный, душный. Вездесущие мухи гонялись друг за другом под потолком и периодически спаривались, приглашая нас последовать их примеру. Сквозь неплотные виниловые жалюзи падали полоски солнечного света на кровать. Ложе было широким, вполне пригодным «для этого», простыни чистые, только что смененные, слегка влажные. Орас нажал кнопку вентилятора, тот пронзительно взвыл, дернулся молотить стальными лопастями воздух, но тут же заглох. Андрей допил бутылку прямо из горла и бросил пустую под кровать.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила я.

Он не ответил и молча принялся сдирать с меня куртку…

Обратно к выходу из «Мастерленда» я шла нагая. В самом деле, нелепо разгуливать по здешним аллеям в джинсах и ветровке. Однако швейцар у выхода остановил меня и вежливо попросил одеться.

За воротами дежурили, не скрываясь, два репортера из «Солянки». На груди одного из них болтался поджидавший очередную жертву фотоаппарат. Я была уверена, что эти двое выслеживают здесь Ораса. Моей особой они не заинтересовались — мы с Андреем вышли из парка порознь.

— Теперь ждать звонка бесполезно. Какой смысл читать тебе мораль и наставлять на путь истинный, если тебя собираются уничтожить, — Орас брезгливо оттолкнул тарелку. — Ты отвратительно готовишь. Приказываю тебе каждодневно питаться в моем ресторане, чтобы ты поняла смысл слов «хорошая пища».

— Не с зарплатой, которую мне платят в сияющей милосердием «Оке».

— Я сделаю тебе скидку.

Обедать нам пришлось в спальне — единственной комнате, почти не пострадавшей при пожаре. Однако и здесь попахивало дымом. Хотя я помыла и вычистила как могла обугленные стены в гостиной, от запаха гари постоянно горчило во рту. Для сладости жизни явно не хватало булочек из кафе Ораса.

— Можно попробовать как-то иначе вычислить князей Лиги, — предложила я. — Проверить самых отъявленных везунчиков… К примеру… — я запнулась.

— К примеру, меня, — подсказал Орас. — До недавнего времени. Но и в этом случае твое правило не сработает. Я — не князь Лиги.

— Может быть, Нартов?

Орас снисходительно усмехнулся.

— Сама рассуди, какой же из Нартова князь? Хотя… — Орас в задумчивости завертел в руках вилку. — Как заместитель мэра он может кое-что знать. Только захочет ли он поделиться с нами информацией?

— Если ему это будет выгодно, — предположила я.

Но даже в этом случае я бы не стала рассчитывать на Пашку.

Телефон наконец ожил. Я сняла трубку.

— Евочка, милая, сейчас у тебя буду, — задыхаясь, выпалил Кентис, не дождавшись моего ответа. — Срочно! Важно! Спасительно!

Я хотела сказать, что у меня Орас, и вряд ли их обоих обрадует эта встреча, но Кентис уже дал отбой. В груди больно заныло, будто там был кто-то живой и просился на волю. Неужели Кентис мне еще нравится? Ну нет! Эта боль совсем другого сорта.

— Никак Иннокентий? — осведомился Орас. — Что ж, пожалуй, он кстати. Из твоего дружка можно кое-что вытянуть.

— Он вовсе не мой друг, — огрызнулась я.

— Разве? А по-моему ты была к нему явно неравнодушна.

— Ты не имеешь права так говорить.

Я сделала ударение на слове «ты» — уж коли Орас позволил себя так называть. Он взглянул мне в глаза по своей всегдашней привычке и неожиданно рассмеялся — кажется, впервые совершенно искренне за последние часы…

Кентис явился одетый как на маскарад в «Мастерленде» — черная широкополая шляпа и огромные черные очки, просторный плащ до пят, тоже черный. Бросив шляпу и очки на стол, он сразу же направился к зеркалу, оглядел себя со всех сторон, нервно разгладил пальцами обезображенную кожу. Я могла побиться об заклад, что мысль о том, что он меня предал, его нисколечко не тревожит. Более того — он просто-напросто позабыл об этом. Как и том, что сжег мой дом.

Орас первым прервал молчание.

— Как у тебя хватило наглости сюда явиться?

— Наглость? Что это такое? А, это что-то из области морали и этики. Господа, для мартинария это величины второго порядка малости. И потом вы ничего не знаете!

Если бы не Орас, я бы стала непременно уговаривать свое глупое сердце простить и полюбить Кентиса вновь. Но Андрей был рядом, гораздо более достойный жалости, сочувствия и любви. Я выбрала Андрея, остальных — к черту!

— Невыносимо, когда на тебя все, кому не лень, пялят глаза, — проговорил Кентис тоном капризного ребенка, отворачиваясь от зеркала. — Почему им так интересно разглядывать мои щеки? — он тряхнул головой, позабыв, что волосы на его голове сбрили. — Я всё-таки сделаю пластику. Иметь собственное лицо — очень важно.

— Ты явился, чтобы сообщить нам это? — в голосе Ораса сквозило неприкрытое презрение.

Неужели он таким образом рассчитывает расположить Кентиса к себе? Я чувствовала, что Андрей намеренно с ним груб.

— Вы незаслуженно плохо ко мне относитесь, — вздохнул Кентис.

— Предпочитаю Шекспира в оригинале, а не в пересказе, — парировал Орас. — А вы с отцом очень дурно разыгрываете вариации на тему «Генриха IV» про беспутного принца Гарри…

— Я — принц Гарри? Андрей, ты мне льстишь. Уж скорее я бы счел себя похожим на господина Ставрогина, хотя тот в свою очередь сравнивался именно с Шекспировским принцем. То есть я как бы отражение отражения…