Марианна Алфёрова - Лига мартинариев

— Ненавижу Лигу.

— Неважно. Всё равно ты князь…

Он барахтался меж ними, как между двумя волнами, рыжей и черной.

— Да, я князь… — бормотал он. — Я князь… а все остальные — дерьмо. Орас — дерьмо. И Кентис — дерьмо. Нартов, он сволочь. Но полезная…

— Ты особенный князь, — ворковала чернявая. — Ты превратишь наш город в ад.

«В ад», - как эхо отозвалось в мозгу Вада, когда он ловил губами смуглый сосок.

— Ведь такие ничтожества как Орас и его сучка достойны, чтобы попасть в ад!

В ответ Вад с такой силой стиснул грудь смуглянки, что она вскрикнула.

— Ты единственный, кто знает, что делать, — тем временем нараспев говорила вторая.

«Единственный», - бормотал Вад, покусывая ослепительно белую грудь рыженькой.

— И завтра тебя ждут в «Золотом роге».

«Золотой рог», - повторил Вад как урок, вскарабкиваясь на черненькую.

— Там тебя ждет нечто уникальное… Мир изменится…

«Всё изменится», - заурчал Вад, как сытый кот, перескакивая на дебелое тело рыжей.

— Мы знаем, что делать… — шептала черная.

— Мы подскажем, — шептала рыжая. — И ты одолеешь Ораса. Ты победишь его. Окончательно! Навсегда!

— Навсегда! — вторила черная…

— Мы привезли деньги. Тебе понадобятся деньги. Много денег. Исполнение мечты требует прежде всего баксов. А все остальное приложится…

— Только слушай нас…

— Слушай нас…

Кровать прыгала как ладья на волнах. Когда ночь иссякла, господин мэр спал беспробудным сном. Ему снился «Золотой рог», и он, в бархатной мантии с горностаевой подбивкой, с короной на голове шествовал по центральной лестнице, а по бокам, черноволосые и рыжие, а вечерних сверкающих платьях, или просто нагие, толпились длинноногие красотки. Справа — рыжие и пухленькие. Слева — черноволосые и худые.

Инквизитор не ждал гостей, но когда гость явился, он его принял. Их разговор был краток и сух. Они говорили обо всем. Об энергопатии, фриволерах, деньгах, городских новостях и «Золотом роге». У гостя на щеке чернела недавняя ссадина, только-только начавшая подживать. Хозяин то и дело поглядывал на след удара и хмурился, сознавая, что физическая энергопатия уже получена, а более из гостя ничего не удастся извлечь.

Когда гость ушел, хозяин снял с полки книгу в черном переплете с золотым тиснением и раскрыл ее на середине. Он читал и улыбался. Он торжествовал.

— Куда едем? — спросил шофёр, распахивая дверцу такси.

Пожилой мужчина в дорогом пальто, под которым виднелся новенький костюм- тройка, уселся на переднее сидение.

— До Морской прокатимся?

— Нет, только до Звёздной. Там днём тихо, не чудят. А от Звёздной вам рукой подать.

— Да уж, как-нибудь, — кивнул пассажир, оглядываясь по сторонам, когда машина отъехала от вокзала. — Городок наш сильно переменился.

— Давно здесь не были?

— Осенью уехал.

— Значит, пропустили самое захватывающее, — хмыкнул шофёр.

— Наверное. Возил книги продавать. Может, слыхали про «Полёт одиночки»?

Водитель буркнул в ответ что-то неопределённое.

— Так вот, я автор, Родион Григорьевич Мартисс, — продолжал словоохотливый пассажир. — Да, конечно, вы обо мне не знаете — у нас в городе продали экземпляров сто, не больше. А в других местах разошлись все до последнего экземпляра.

Он не договорил — машина взвизгнула тормозами и встала. Шофёр схватил одной рукой Мартисса за горло, а другой вытащил из-за пазухи бумажник. И потом дверца распахнулась, вылетел чемодан, а следом и сам пассажир. Облив его грязью с мокрым снегом, машина умчалась.

— Узнаю родной городишко, — пробормотал Мартисс, поднимаясь.

И он затрусил в сторону Звёздной. Впрочем, всё выглядело не так страшно, как могло показаться с начала. Потому как денег в бумажнике не было, ни одной самой завалящей купюры. Всю выручку Мартисс давно перевел на счет в банке, а в бумажнике оставалось лишь мелочь — как раз хватило бы на такси.

Как не странно, за время его отсутствия, ни дом, ни квартира Мартисса не пострадали. Даже почтовые ящики на лестнице не сожгли. Когда Родион Григорьевич открыл свой ящик наружу вывалились два письма. Он поднял их. Разорвал первое. Лист плотной бумаги. Изящный шрифт. Замысловатая эмблема в углу.

«Уважаемый господин Мартисс, издательство „Ганимед“ предлагает издать Вашу книгу…»

Родион Григорьевич присел на ступеньки — так сильно задрожали ноги. Он перечёл письмо ещё раз, не в силах поверить в удачу.

— Надо Юрочке сказать, — бормотал он, поднимаясь в квартиру. — Воображаю, как Юрочка обрадуется…

Уже в квартире он вспомнил о втором письме и вскрыл конверт.

«Прочёл книгу. Наверняка единственный в нашем городе, — Родион Григорьевич щурясь, разбирал слова — почерк был прыгающий, неразборчивый, — хочу благодарить и проклинать одновременно. Я, как Ваш герой, потерял всё: друзей, девушку, и даже любимое дело превратил в ничто. Знаю, что ни сегодня- завтра меня добьют. Потому и пишу. Жаль только, что Вы не знаете, как с этим справиться. А если и знаете, то не успеете мне сказать.

Иннокентий, а на самом деле Кентис. Мое имя тоже превратилось в ничто».

Старый автобус сиротливо горбился, облепленный снегом. Снег валил не переставая. Маго вполголоса выругалась и поправила воротник шубки, будто опасалась, что снежная каша сейчас посыплется сквозь мутное стекло. Давно надлежало начаться весне. Но тепла не было. Казалось, что зима длится бесконечно.

— Кого мы ждём? — проговорила она раздражённо.

— Стаса, — отозвался Инквизитор, сидящий на переднем сидении, и тоже зябко поёжился.

— Ты же говорил, что певцы не едут.

— Сам попросился.

— А вы сегодня о чём будете?.. — донеслось с заднего сидения и замерло на полуслове.

— Инквизитор не раскрывает своих тайн. Одно можно сказать: все переживут заново самый мерзкий кусочек своей жизни, — хмыкнула Маго и вытащила пачку сигарет.

— Разрешите, — попросил новичок, сидевший напротив.

Маго царственным жестом протянула пачку. Этот тип и его спутница, оба новенькие, изрядно её занимали. Девчонке было лет двадцать пять, допотопно повязанный платок придавал ей вид домработницы или сиделки. Она держала своего спутника за руку, будто боялась, что тот исчезнет. Мужчина, не смотря на атлетическое сложение, выглядел болезненно: ссадина на скуле, взъерошенные волосы и трёхдневная щетина делали его похожим на впавшего в запой аристократа. Именно аристократа, потому как от Маго не ускользнули прочие подробности: дорогие, отлично сшитые брюки со следами тщательно проутюженных стрелок и не менее дорогие ботинки. Заношенная драная куртка явно была чужой — это Маго определила безошибочно.