Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга вторая.

— Консервы я решил на завтра приберечь, — хозяйственно заявил мальчишка, устанавливая поднос на кровать, — на полках хоть шаром покати, а в холодильнике в глубокой заморозке мясо. Мы умрем с голоду, пока сможем его растаять.

— Не волнуйся, — рассмеялась я, принимая у него чашку, — завтра сходим на склад и приобретем продукты.

— Все, какие я захочу? — прищурился Зак, намереваясь в будущем ловить меня за язык, я кивнула морщась, кофе слишком горячий. — А ты пирожков спечешь? Ты уже давно обещала.

— Спеку, — пообещала я, — если буду в состоянии.

После кофе я почувствовала себя достаточно сносно, но не настолько хорошо, чтобы предпринимать какие-либо серьезные шаги к уходу со станции. Зак убрал остатки скудной трапезы и устроившись рядом, блаженно прикрыл глаза. Но долго сидеть молча не мог и принялся терроризировать меня разговорами. Я вяло отбивалась, надеясь, что скоро он устанет и замолчит. Эту идиллию прервал громовой треск распахнувшейся входной двери. Ага, старый пень пожаловали, уныло подумала я.

— Где этот молокосос? — раскатился по каюте раздраженный рык.

Зак заметно побледнел и беспомощно посмотрел на меня.

— Сиди здесь и не высовывайся, — шепнула я и поспешила навстречу разгневанному родственнику.

Папаня метал молнии и прожигал меня взглядом. Я спокойно села в кресло, жестом предложив последовать моему примеру. Отец предложению не внял, продолжая расхаживать, заложив руки за спину, но все же не решаясь прорваться в мою комнату и разделаться с мальчишкой.

— Зачем он тебе? — задала я резонный вопрос.

Отец недоуменно поморгал, мой вопрос поставил его в тупик. Естественно, если я жива, то и парнишка ему вовсе ни к чему.

— Итак, — прервала я затянувшееся молчание, — что ты от него хочешь?

— Она еще спрашивает, что я хочу! — крикнул папа, резко поворачиваясь ко мне. — Он едва не убил мою дочь, заметь, единственную, а ты еще имеешь наглость покрывать его!

— Во-первых, следи за своим языком — тебя может услышать Ника, а во-вторых, я жива, не так ли? — со всем возможным безразличием поинтересовалась я.

— Да, но… — папа вдруг успокоился, и присел в кресло напротив, — Аня, я не знаю, что связывает тебя с ним, но я вижу, у тебя постоянные неприятности из-за этого щенка и если бы я был на твоем месте…

— Но, ты-то не на моем месте, ведь так? — мягко поинтересовалась я, откидываясь на спинку кресла. — И все мои неприятности связанные с Заком тебя касаться не должны.

— Они меня и не касались, пока я не увидел, во что это может превратиться! — голос отца снова начал клокотать яростью, как вулкан перед извержением. И его прорвало. — Ты помнишь, что было после того, как ты пошла за этим недомерком?

— Смутно, — пришлось признать мне.

— А я тебе расскажу. Ты вышла в метель, еще не успев толком согреться, а температура уже упала до пятидесяти семи, это ты помнишь?

— Да.

— Хорошо, значит идем дальше. Я не знаю, как ты его нашла, но тебя не было около двадцати минут, я уже признаться, не ждал видеть тебя живой. Ратар меня успокаивал, говорил, что ты обязательно дойдешь, но, кажется, сам в это не верил. Он пошел за тобой. Он и его ребята блуждали в пурге около десяти минут, пока удалось с помощью каких-то приборов обнаружить вас двоих. Ты нашла паршивца, но не смогла дотащить его каких-то пять метров, вы сбились с дороги. На тебе не было верхнего защитного костюма. Ты отдала его своему… это ты помнишь?

— Помню, — пожала я плечами, я помнила так же, как замерзала лежа в снегу, прикрывая Зака собой, уже смирясь с предстоящей смертью, как холод рвал все внутри, проникая сквозь специальную хладоустойчивую ткань нижнего комбинезона. Значит, это Ратар меня нашел. Что ж, выходит, он все-таки усвоил значение фразы 'а может'.

— Ратар нашел вас, но налетел шквал и его сбило с ног, отбросило метров на семь в сторону, он напоролся спиной на какой-то штырь и едва не погиб, получив очень серьезную травму — его проткнуло насквозь перебив позвоночник. Двое из троих ребят, что откапывали тебя из-под снега, получили незначительное обморожение рук, хоть и были в перчатках. Ты сама чуть не замерзла насмерть. Когда я привез тебя сюда, ты была почти трупом! Тебя сразу же поместили в реанимацию и начали проводить курс интенсивной терапии. Наташа не верила, что ты выкарабкаешься и все это из-за какого-то мальчишки.

— Как Ратар? — только и смогла произнести я, пораженная тем, что узнала. То, что едва не погиб Ратар, и то, что ребята обморозили руки моя вина.

— Ратар поправиться, — проговорил отец, — но это будет не скоро, врачи говорят полгода, может больше.

Полгода! Это при нашем-то состоянии медицины! Случись подобное лет пятьдесят назад, у мужика не было бы ни единого шанса выжить. До этой минуты я как-то не думала обвинять Зака в случившимся, а сейчас выходит, что виноват только он. Не пойди он тогда за мной, ничего бы не было. Но самое страшное даже не то, что я или Ратар рисковали своими жизнями — это наша работа — страшно то, что Зак мог замерзнуть насмерть. Не могу сказать, что больше разозлило меня: то, что парень не подумавши, поставил под угрозу жизнь спасателей или то, что едва не погиб сам. Но что бы не натворил мальчишка, я разберусь с этим сама, поскольку это касается исключительно меня и никого больше. Я сжала зубы, стараясь, чтобы мои чувства не отразились на лице — я не собиралась вслух признавать, что согласна с отцом и давать ему лишний повод для злорадства. Тем более, позволять ему близко подходить к парню.

— Это все? — каменным голосом спросила я.

— А тебе этого мало? — опешил отец.

— Мне достаточно и половины. Но ты все же должен быть ему благодарен, — медленно проговорила я, пожалуй, только сейчас до конца осознав, что меня практически силой вернули на Алкиону и обратного пути уже может не быть, и это обстоятельство еще больше подогревало гнев. — Если бы не глупая выходка Зака, тебе ни за что не вернуть меня сюда.

— С ним или без него… — загремел папа, но я его прервала:

— Но с ним это получилось гораздо проще и быстрее. Не спорь со мной. Мы оба это прекрасно знаем, а теперь оставь меня, я устала и у меня разболелась голова.

— Мы не закончили, — предупредил родитель.

— До свиданья, — упрямо повторила я.

Ему не оставалось ничего другого, как убраться вон. Я плотно закрыла дверь, хотелось что-нибудь разбить, так что б вдребезги, в мелкие осколки, но под руку ничего не попалось, да и не помогло бы это, признаться. Я сделала пару глубоких вздохов, пытаясь унять гнев, и направилась в комнату, где ждал Зак.

Парнишка сидел на кровати, обхватив руками колени, упершись в них подбородком. Он слышал каждое слово, это было понятно по несчастному и жутко виноватому виду, но жалеть его сейчас не было никакого желания.