Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга вторая.

— Ань, там интервью с Владом было, — неохотно сказал он, — после этого генерал с неделю ходил сам не свой, Наташка даже беспокоилась, как бы не слег с нервным срывом, а потом искать тебя начал.

— Я уже давно говорила, что всех журналистов перевешать надо, — зло бросила я, все мои опасения подтвердились. Теперь генерал точно не даст мне вернуться. Будет строить всяческие препоны. Как бы вся эта комиссия с расследованием, на которую секретарь Ивоны намекала, не была генеральских рук дело. Ручонки и раньше длинные были, а с годами, небось, еще больше выросли. Черт! Вот скотство-то, а!

— Дело в том, что когда ты улетела генерал, кипя праведным гневом и жаждой справедливости, начал наводить справки кому ты Влада продала. В упрямстве ему не откажешь, он планомерно обследовал все твои банковские счета, но ты не желая того сама все так запутала, что он ничего не нашел. Одновременно с этим он передал ориентировки Влада на все невольничьи аукционы и рынки.

— Идиот, — вырвалось у меня, — так и не допер, что я продала его в частную коллекцию! Ну сам посуди, зачем мне долго выискивать родословную Влада, чтоб впоследствии продать его неизвестно кому? Как генерала вообще до работы в полиции допустили? Никакой логики!

— Вот и он решил, что женщины алогичны и ответ не может лежать на самом верху! А потом он посмотрел новости и его чуть удар не хватил. Но знаешь, самое интересное, он тебя найти никак не мог. Ему подсказал кто-то. Несколько месяцев по твоему делу никаких подвижек не было, уж поверь мне, я знаю, и тут вдруг генерал собирается и летит на Ценсу. Точно подсказали ему. Причем подсказал кто-то, кто знал, как ты не желаешь возвращаться. Может, тебя так убрали с дороги?

— Может и убрали, — пробормотала я, с этой точки дело не рассматривала, но это ничего не меняет.

— Ань, не расстраивайся, хочешь, я эту гниду найду и ты ему морду набьешь? — предложил Эж.

— Не найдешь ты никого, — вздохнула я, — я не в твоем профессионализме сомневаюсь, но такие подлянки почище заказных убийств обставляются, так что и время тратить не стоит. Да и значения это уже не имеет — по моему делу начато расследование и чем закончится одному Богу известно. Если хорошо — вернусь на работу, а если нет… Посадить, конечно, не посадят, но нервы потреплют качественно и работать в МК не позволят.

— И что будешь делать?

— Пока ждать, а там поглядим.

— Мне жаль, что оно так вышло, — Эж расстроено почесал переносицу.

— Да ладно, — отмахнулась я, — в конце концов ты же ни в чем не виноват.

— Не виноват, — согласился он, — и боюсь генерал по своему обыкновению наломал дров. Он так стремился вернуть тебя, что наделал кучу ошибок…

— Это не мои проблемы, — пожав плечами сообщила я.

Мои невеселые мысли были прерваны появлением Зака. Штаны и рубашка мальчишки были в пыли, в руках он тащил фотографию в рамке.

— Вот, наконец-то достал! — с победоносным видом изрек он, вертя у меня перед носом своей находкой. — Застряла, зараза, а тумбочку не отодвинуть, — поделился он и громко чихнул. — Ань, а кто это с тобой?

— Это… — я взяла фотографию и у меня отчего-то пересохло горло, — двое молодых людей стоят полуобнявшись в полумраке комнаты. Он и она. Он что-то спрашивает, она смотрит на него и улыбается. Влад. И все вернулось. Я-то думала, что… а оно вон как… Прошлое. Прячься, не прячься оно все равно догонит. Рано или поздно. Вот мой призрак, мой личный призрак, застывший на бесстрастной бумаге фотографии и поблескивающий глянцем в свете мощных ламп.

— Ах! Ах, что с тобой? — я словно вынырнула из омута. Зак смотрел на меня с беспокойством и настороженностью. — Тебе не хорошо? Это фотография, да? Отдай! Ни к чему она тебе! Ты только не расстраивайся. Я ее сейчас унесу! Не надо было… прости меня, я не хотел…

Мальчишка выхватил у меня из пальцев фотографию, выбежал из кухни, а я медленно опустилась на стул и закрыла лицо, еле заметно подрагивающими руками.

— Он за тебя беспокоится, — задумчиво проговорил Эж, так, будто выводил новый и незыблемый закон мироздания, — как никто из нас.

— Беспокоится, — признала я, радуясь, что могу разговаривать, — я все, что у него есть. Зак сирота.

— Вот и хорошо, — внезапно заявил Эж.

— Хорошо, что он сирота?

— Хорошо, что он есть, — засмеявшись, поправил меня Эжен.

— Ну, как тебе сказать, — засомневалась я, — крайне беспокойное хозяйство. Но сейчас еще ничего, а вот через пару лет, когда девицы появятся, не знаю, что и делать буду.

— То же, что и моя мать, — хмыкнул друг, — квохтать будешь, как наседка и отгонять прочь.

— Думаешь, поможет?

— Нет конечно!

— Вот спасибо! Утешил!

Проводив Эжа, вернулась к раскромсанной курице. Заканчивать с готовкой пришлось в одиночестве. Зак связался со своей школой и обнаружил, что несколько зачетов нужно было сдавать еще на прошлой неделе. Мальчишка, вполголоса матерясь, засел за изучение пропущенного материала, надеясь, что ведущий его преподаватель, не станет принимать никаких исключительных мер к нерадивому ученику. Вооружившись моим ноутбуком Зак, вошел в главную библиотеку галактиона, и на несколько часов выпал из жизни.

Когда ужин был готов, пришлось несколько раз его звать. Наконец, парнишка оторвался от занятий, выключил компьютер и, устало потер покрасневшие глаза, пожаловался, что не сделал всего, что хотел. Я пообещала, что свяжусь с его преподавателем и уговорю его дать Заку недельную отсрочку.

— Ах, а здесь есть свечи?

— Свечи? — удивленно переспросила я.

— Ну, да, свечи. Сейчас же вечер? А здесь так уныло, что не отличишь даже времени суток!

Оглядев кухню, поняла, что Зак прав. Здесь действительно уныло, несмотря на всевозможные условия, позволяющие человеку достаточно сносно существовать. Вот именно — существовать! И как я раньше этого не замечала, ведь жила на станции несколько лет.

Я пошарила по шкафчикам, где-то они должны быть… Где-то же точно — были! Десяток сувенирных свечей отыскались в ящике, доверху забитым каким-то хламом. Зак сдвинул по углам диван, кресла и столик, прошелся по комнатам, собрав все подушки и раскидал их на ковре. Я установила свечи, в высокие стаканы, за неимением подсвечников и зажгла. Мы выключили свет. Обстановка комнаты будто отступила, оставив освещенный круг с накрытого для пикника, одеяла.

От свечей исходил живой неяркий свет, рисовавший на стенах причудливые тени. Слабо пахло оплывающим воском, и комната стала напоминать настоящее жилье, а не металлическую стилизованную коробку, какой казалась до этого.

Вкусный ужин, колеблющийся свет десятка огненных язычков, окрашивающий предметы в оранжевый цвет, и тихий разговор почти без слов, когда люди понимают друг друга с полувзгляда, создали ощущение полного спокойствия, будто всего остального человечества и не существует вовсе. Оказывается, всего этого не хватало. Не было времени остановиться. Зато сейчас его хоть отбавляй, с горечью подумала я.