Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга вторая.

— Сорах, — обратился Влад к начальнику отдела кадров, дождавшись, когда выведут незадачливого воришку, — у нас появилась вакансия. Подберите кого-нибудь.

— Да, милорд, — Сорах открыл растрепанный ежедневник и сделал пометку…

Путь на станцию выпал из памяти, но видно я все делала правильно. Полет закончился без происшествий. Я загнала 'Беркут' на указанную диспетчером площадку и поплелась в каюту. Со мной кто-то здоровался, я кивала в ответ, тут же забывая с кем.

Каюта встретила тишиной — Зак еще не вернулся с занятий. Это хорошо. Это очень хорошо, значит не будет ненужных расспросов, на которые я отвечать пока не в состоянии. Я только немного отдохну, потом как-нибудь…

Я доплелась до своей комнаты, выудила из шкафа старый плед и, завернувшись в него, забралась с ногами на кровать. Я только отдохну чуточку. Хотелось плакать, но слез не было и боли не было, и души не было тоже. Лишь горстка пепла внутри живого организма.

Дверь тихонько приоткрылась и в комнату скользнул Зак.

— Ты как?

— Нормально, — я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и какой-то мертвой.

— Я тебе поесть принесу, — покусывая губы сообщил парень.

— Спасибо, я сейчас не хочу, может, позже…

— Хорошо, — не стал он спорить, — как скажешь…

Зак постоял еще немного, а потом, так и не решившись спросить, тихо вышел, плотно притворив дверь. Я натянула на голову плед и отвернулась к стене.

Время остановилось, и день не отличим от ночи. Полусон, полуявь. По ту сторону жизни оказалось не так уж страшно. Внутри было гулко и пусто. Души не было. Осталось только никчемное тело, а внутри все выжжено и вычерпано до самого донышка, превратясь в сухой колодец, пугающий своей чернотой. Я падала в эту черноту, и не было никакой возможности остановить падение, точнее желания не было. К тому же это потребовало бы немало усилий — протянуть руку и зацепиться за иссохшуюся колодезную стену. К чему? И, что интересно — я всегда ужасно боялась высоты, а теперь вот ничего…

Искусственная атмосфера, искусственный свет, искусственная жизнь. Железные плиты потолка, изученные вдоль и поперек. Каждая заклепка, от двери до стены сто двадцать две, от стены до стены шестьдесят. Зеленоватый ночник, заливающий комнату мертвенным светом и призрак на кровати, закутанный в вытертый старый плед.

Призрак подавал признаки жизни, только оставшись один, как любому приличному призраку и положено. Прилагал усилия, вставал, готовил есть, пока Зак был на занятиях (как бы не было тяжело, но этого никто не отменял) и вновь уползал в стальную коробку. Сто двадцать две заклепки вдоль и шестьдесят поперек. И старый плед. И покой. Больше, пожалуй, ничего и не надо. Вставать с каждым днем становилось все сложнее. Я чувствовала, как скатываюсь в бездну, и остановить падение уже почти невозможно…

А зачем? Зачем вставать и куда-то идти, если ничего не осталось. Все отобрали… Или я сдала все без боя? Какая, впрочем, теперь разница, все равно ничего не вернуть. Вся прошлая жизнь казалась лишь беспокойным сном. Будто ничего и не было. Слабым противоречием этому был Зак, заходивший несколько раз в день. Иногда он приставал, заставляя поесть, когда обещаниями отделаться не удавалось, приходилось уступать, чтобы он поскорее убрался. Он неизменно вздыхал над почти полным подносом, и уходил.

Все время кто-то звонил, кто-то приходил. Я слышала через тонкую перегородку двери. Но никому не удавалось прорваться. На страже стоял Зак, вравший напропалую — то я сплю, то работаю в кабинете, то меня и вовсе нет дома. Он понимал, мне никто не нужен и видеть я никого не могу. А когда его не было, я вообще не подходила ни к двери, ни к видеофону…

— Ну, что вы все сюда таскаетесь? Что вам от нее еще надо!? — громкий крик Зака прервал глухую, устоявшуюся тишину. — Как вам духу-то хватает?..

Ответом было глухое бормотание, чье, я так и не разобрала, против воли прислушиваясь к разговору.

— Да плевать мне, чего вы хотите! — судя по звенящему от ярости голосу мальчишки, ссора без потерь не закончится. — Хочет он! Нахотел уже! Мало того, что сделал? Еще нужно?

— И что это я такого сделал? — заорал генерал, от хамства подростка тоже пришедший в ярость.

— Не понимаешь? — Зак уже откровенно хамил, потеряв всякую осторожность. — Тады я разъясню, коли до самого не допирает, — в голосе подростка послышалось неприкрытое призрение, — Голема ты сделал, дядя. Ты душу у нее отобрал. И не боится она поэтому ничего ни Бога, ни черта и на смерть ей плевать. Видел бы ты, как она работала! Она ходила туда, куда никто не смел ходить! Страха в ней нету! А сейчас вы отобрали у нее последнее, уроды! Как же я вас всех ненавижу… — мальчишеский голос сорвался громким всхлипом.

В горле вырос ком, заполнивший собою все пространство, давя и не позволяя дышать. Ком превратился в расплавленное железо и комната задрожала расплываясь, и щеки обожгло, а на майку упали две тяжелые капли. Первые за последние месяцы.

— Да я только помочь хотел, — растеряно и тихо ответил генерал.

— Не поможете вы ей ничем, никто ничем не поможет, пока она сама… — устало проговорил Зак, — уходите, нечего вам здесь делать.

— Но…

— Ждать надо, больше ничего не остается ни мне, ни вам. Идите!

Уже давно затихли голоса, а слезы лились по щекам и остановить их не было никакой возможности. Оставалось лишь всхлипывать и вытирать их о подушку. А потом в голове образовалась пустота, будто слезы вымыли оттуда все ненужные мысли. И все провалилось куда-то и комната, и заклепки на потолке, и старый плед…

…Влад пролистал почти готовый договор. Все переговоры по нему уже проведены, осталось поставить последнюю подпись и поставка медицинского оборудования для десятка больниц будет обеспечена. Влад взялся за ручку и тут же отложил ее. Что-то ему в этом договоре не нравилось и составлен правильно, и условия выгодные, а все равно не так. Влад доверял своей интуиции, она единственная, его никогда не подводила. Отчет службы безопасности лежал на дальнем углу стола, как бы отдельно от остальных бумаг. Как-то так получалось, что служба безопасности всегда была отдельно, даже здесь посреди бумажного хаоса. Чтобы до него дотянуться пришлось улечься животом на стол. Влад потянул на себя тонкую папочку, неловко задел локтем не кстати подвернувшуюся стопку документов, которые собирался просмотреть до обеда. Документы поползли по полированной столешнице и с тихим шелестом посыпались на пол. Влад нелепо загребая руками старался предотвратить катастрофу, но только все испортил. Бумаги все равно рухнули, разлетевшись по кабинету. Влад чертыхнулся сквозь зубы, теперь придется потерять немало времени разбирая этот завал.