Василий Владимирский - Повелители сумерек

— Скажите мне, что нужно сделать.

— Сознаешь ли ты, в каком краю живешь? Долина Луары — сад Франции, но что питает сады?

— Не знаю.

— Вода. Без нее сад был бы пустыней. Этот край процветает благодаря Луаре и прочим рекам и источникам. Они для здешней земли — что кровь для тела. Люди знали это в древности и почитали источники вод, а также божеств‑покровителей. Со временем мужчины забыли об этом, но женщины по‑прежнему приходили на перекрестки, свершали ритуалы и приносили жертвы.

Сердце Одиль болезненно сжалось. Язычество… Лучше бы крестная оказалась гугеноткой.

— Известно, — продолжала госпожа Сен‑Этьен, — что примерно полвека назад одна чужестранка, которая воспитывалась здесь и знала древний обычай, воззвала к Силам и попросила корону для себя и своих потомков.

— И получила?

— Дитя мое, имя «Анна Болейн» тебе ничего не говорит?

Одиль покачала головой. Ее занимало совсем другое.

— Значит, просить можно обо всем?

— Да. Но ты получишь именно то, о чем просишь. Анна Болейн просила короны, а не благополучия и долгой жизни.

— Но вы так и не сказали мне, что я должна сделать.

— Я расскажу тебе об этом, когда ты придешь ко мне.

— В ваше имение? Я там никогда не была.

— Ты отправишься туда в канун полнолуния. Я живу в лесу Веррер‑ан‑Форез.

Одиль не сразу представила себе, где это. Потом догадалась. Госпожа Сен‑Этьен не зря носила такую фамилию; ее владения располагались возле городка того же имени. Там же находился и лес Веррер.

— Это же так далеко!

— Не многим дальше, чем Плесси‑ле‑Тур.

— Но туда я ходила с вами.

— Там я тоже буду с тобой. Не бойся, тебя встретят и проводят. Если же испугаешься испить из чистого источника, пепел и зола на всю жизнь станут твоим уделом.

Дочь ловчего, привыкшая жить в глуши, Одиль не боялась леса. Но все равно ей было страшно. Гражданские войны, терзавшие Францию, не миновали и благословенную долину. Однако во владениях главного ловчего никто бы не посмел тронуть его дочь, страшась сурового нрава графа. Но что будет, если она повстречается с солдатами, не важно чьими — короля, Лиги или гугенотов? Или просто с охотниками?

При всей своей наивности она знала, что будет. И никто не подтвердит, что Одиль знатного рода, и красота не будет ей защитой, наоборот… Лучше десять раз повстречать в лесу голодного волка.

Но ни волков, ни охотников не было, а вот подошвы у туфель окончательно отвалились. Идти в них было невозможно, оставаться на месте — тоже, и Одиль пришлось сбросить проклятую обувку. Ступив босыми ногами на палую листву, в которой, как змеи, таились острые сучья, Одиль едва не заплакала от боли и унижения. В какой‑то миг она готова была повернуть назад. Но нет. Если она, дочь графа де Монсоро, пустилась в путь, то дойдет до цели. И сделает все, чтобы ей более никогда не пришлось брести по темному лесу в страхе и одиночестве, раня ноги в кровь.

Совсем стемнело, и Одиль не представляла, куда идет. Проклятие! Ведь ее должны были встретить! Она не допускала мысли, что крестная обманула ее. Неужели она заблудилась? Ей снова стало страшно, особенно когда с ветки ближайшего дерева сорвался ворон и закружился над ее головой.

Одиль замахала руками, но настырная птица не улетала. Более того, словно бы на зов, слетелись другие вороны. Черный вихрь закружился во тьме, и кружилась голова от испуга… до того мгновения, когда Одиль вспомнила удивительно обученных лошадей крестной. Что если она и птиц сумела также обучить? И, уверяя, что Одиль встретят, имела в виду вовсе не людей?

Карканье прекратилось, и луна выкатилась из‑за туч. Одиль невольно подняла голову и увидела на фоне белого диска черные силуэты. Тоже птицы. Но не вороны. Дочь ловчего не могла не опознать лебедей. А черными они кажутся, потому что ночь.

Вороны и лебеди… как странно…. Может быть, это знак? Решившись, Одиль пошла в ту сторону, куда летели лебеди. Вороны устремились туда же, снова подняв грай, и в карканье их Одиль послышалось одобрение.

Путь не стал легче, но страх ушел, и Одиль продвигалась гораздо быстрее. Временами ей чудилось, что она летит над травой. Да, под ногами была трава. Одиль выбежала на поляну… и вновь остановилась. Перед ней были развалины замка. Даже в сумраке можно было разглядеть, что разрушили его отнюдь не недавние войны. Древние камни заросли мхом и лишайником, оплетены плющом, выщерблены дождями и ветром.

— Это замок Веррер‑ан‑Форез, — услышала Одиль знакомый голос. — Он был построен Ренфруа Анжуйским восемьсот лет назад. — Госпожа Сен‑Этьен вышла из‑за разрушенной стены. — Здесь я нашла себе приют.

— Так ваш дом…

— Нет, не здесь…. Но ты выдержала испытание, и тебе нет нужды оставаться у этих развалин. Я провожу тебя и научу, что делать.

И они пошли вместе, и Одиль казалось, что кто‑то еще сопровождает их. Тени мелькали между деревьев, кто‑то шуршал в траве. Куницы, лисы? Может быть, за деревьями и в самом деле волки? Почему‑то Одиль уже ничуть не было страшно. Другое занимало ее.

— Куда мы идем?

— К источнику… Сегодня ночь полнолуния. Луна правит приливами и отливами, а значит, всеми водами на земле, так же как она правит кровью в теле женщины. Нынешняя ночь — ночь обновления вод. Да станет она ночью обновления крови!

Серебристая полоса воды высветилась в лунных лучах. И еще стоячий камень, на котором были выбиты какие‑то странные знаки — не французский язык, не латынь, они даже на буквы не были похожи. На камне была чаша, темная, грубая, а в ней — нож с изогнутым лезвием.

— Ты должна войти в источник, — сказал крестная.

Одиль послушалась приказа. Исколотым ступням было даже приятно прикосновение холодной воды. И ей не было жалко старого, истрепанного платья, заполоскавшегося по течению.

— Кровь, — произнесла крестная. — Кровь должна обновляться постоянно, иначе сила, заключенная в ней, исчезнет. Даже боги порой приходят к смертным, дабы смешать свою кровь с человеческой. И только клятвы на крови имеют силу.

Держа одной рукой нож, она зачерпнула воды из источника. Затем протянула нож и чашу Одиль.

— Ты должна пролить свою кровь в чашу.

Прежде чем принять дары, Одиль расстегнула ветхое платье. Задумалась, но лишь о том, где рана не будет видна. И полоснула себя под левой грудью. Охнула от боли, но темная кровь закапала в чашу, замутняя прозрачную воду.

Одиль сделала большой глоток и не почувствовала вкуса.

— А теперь проси, чего ты хочешь.

«Новое платье, — готова была перечислить Одиль, — новые туфли, карету, слуг, дворец, досыта есть каждый день…»

Но вместо этого она осипшим голосом произнесла:

— Я хочу стать принцессой.

Внезапно голова закружилась еще сильнее, чем прежде, Одиль охватила страшная слабость, и она едва не выронила нож и чашу. Но крестная забрала их и выпила то, что в чаше оставалось.