О'Cанчес - Пинка Удаче

— Нет. Чтобы были. Представь себе… Израиль, там, или Польшу, Грузию. Разорвали они с нами, либо мы с ними дипломатические отношения. Бывает. Но это значит, что наш МИД, наше правительство, лишилось возможности отслеживать ситуацию, законным образом держать руку на пульсе происходящих событий. И сразу же активизируется, пробуждается к жизни заранее внедренная агентура наших нелегалов. Они вовсе не поезда взрывают, они собирают, сортируют, анализируют информацию на местах и посылают в центр. И при этом не так уж и важно, кто он там по местной жизни — фотограф, бухгалтер, или скупщик краденого, всяк сверчок будет ценен на своем шестке.

— Остроумно! Очень остроумно объясняете, Вадим Тиберьевич, мои аплодисменты.

— Гм… Ты, молодой человек, набрался у себя в издательском бардаке всякого пошлого хлама и похабства и теперь пытаешься, хотя бы даже в разговоре, встать со мною на одну доску со своими идиотскими замечаниями. Это ненужное, это дохлое дело, смехотворны твои попытки. Слушаешь — слушай, но не перебивай, не делай понимающее лицо, не подталкивай меня дурацкими вопросами и одобрениями в ту, или иную сторону. На чем мы… Штаты. Да, время от времени прихватывают и высылают, и даже сажают. Но если нашего человека в тех же Штатах поймали и осудили за… в общем, дали небольшой срок, как нелегальному иммигранту из дружественной Италии, Израиля, нарушившему незначительный закон, то это лучший из всех возможных способов натурализации. Если, конечно, его… или ее… потом не вышлют из страны, без права возвращения. В силу этого, от наркотраффиков, убийств и террористов мы держались как можно дальше, поскольку там срока большие отламывались, что немаловажно при учете надежности агента, и пятно засветки на спецслужбе получалось бы несмываемое. Но эти… жрецы… от слова жрать… даже здесь нам все изгадили. Подонки, бездельники, ух, до сих пор не могу вспоминать без скрежета зубовного, даром что своих зубов почти уже и не осталось!..

— Прошу прощения, Вадим Тиберьевич… Кто — эти? Вы поймите, я, как профессионал своего дела, не могу, просто не имею права не задавать по ходу дела те или иные уточняющие вопросы, ни в коем случае не наводящие. Пусть даже они плохо сформулированы и не всегда уместны, однако большим непрофессионализмом было бы для журналиста выпустить из своих рук нить интервью, передачи, репортажа, ну, любого подготавливаемого материала… Прошу меня правильно понять.

— Да, принимается. Антон? Хорошо, Антон, я постараюсь приноровиться к вашим понятиям… язык не поворачивается, говоря о современной журналистике, произносить: к правилам. Захребетники очень нам мешали… Я их всех так и называю: захребетники, паразиты, дармоеды! При советской власти, чтобы ты знал, всем управляла Партия, даже не Совет министров и не Верховный Совет…

— Конечно, я знаю. Подлить вам чайку?

— Спасибо, да, и сразу поставь воду на огонь, пусть заново вскипит. Ты по газетам знаешь, а я всей своей шкурой помню! Вся эта шайка дармоедов — что Подгорный, что Брежнев — только и знали, что жрать в три горла и на корню гноить народное хозяйство, да все под крики «уря» и «слава Капеэсьэсь!»… Повадились к нам кураторы из ЦК КПССС, из международного отдела, с партийными, типа, нагрузками: дескать, тем экваториальным красножопым денежки тайно передать, тут с оружием коммунистическим повстанцам-неандертальцам помочь… Доходило до смешного и постыдного… Знаешь, как мы одного нашего засветили? Скажу, давно не тайна. Это было уже в конце семидесятых, когда Ленька наш окончательно из ума выжил. Тогда Пономарев с Замятиным на короткое время в большую силу вошли, потому что наладились добывать для Брежнева ордена с медалями из-за рубежа, поставили дело на бурный поток…

— Замятин? Это писатель такой, да?

— Эх, щелкоперы вы безграмотные, беспамятные, тупицы, говноеды… Нет, дорогой Антон, Замятин и его шеф Пономарев — это негодяи из высшего эшелона партийной власти тех лет, отвечали за международное коммунистическое движение… Одним словом, заставили одного нашего — замечу, надежно внедренного товарища — вести пропаганду в народных марсельских контрабандистских и докерских массах на основе бессмертных военных воспоминаний Леонида Ильича…

— Какой кошмар… словно анекдот слушаешь…

— Да. Анекдотец-то скверный вышел: разумеется, агент сгорел, в тюрьме и помер, мне выговор по служебной, моему шефу по служебной и по партийной, а эти… руками развели и побежали на очередной банкет… закусывать. Пили тогда все и помногу… Да. И главное дело — повадились на регулярной основе: что ни месяц — приходят с просьбой помочь, а просьба-то — с самого верха в письменной форме!

— То есть — фактически приказ.

— Нет, Антон, просьба. Знаешь, чем она от приказа отличается? Это риторический вопрос, сам задал, сам разъясняю: тем, что за ее выполнение наград и поощрений не предвидится, а за провал отвечаешь ты, а не те, кто попросил. За приказ в первую голову отвечает приказавший, а за просьбу — крайний.

— Так, а почему Андропов не пресекал такого рода вмешательства?

— Кто — Андропов??? Да он был первый трус и подхалим! Ему главное — свою плешь перед Сусловым прикрыть, а до мелочи пузатой, то есть, до нас, ему… Он даже память майора Афанасьева толком не сумел защитить, когда того щелоковцы убили… Николай Анисимович — эмвэдэшник главный — уж на что был сволочь, а за своих до конца стоял, а наш… Не было порядку. Нужен был порядок, а порядка не было.

— А при Берии был порядок?

— При Берии? Так ведь он недолго органы возглавлял, вопреки легендам… И подхалим был похлеще Андропова с Бобковым, Крючковым и Примаковым вместе взятыми! Законченный подлец! Он только на фоне Ягоды и Ежова смотрелся нормальным, а так — типичная сталинская шваль, какой там мог быть порядок?

— И Сталин был шваль?

— Стопроцентная.

— Понятно. То есть, ЦК вмешивался в вашу работу и мешал?

— Да. Не прямо вмешивался, разумеется, а при помощи просьб, камланий и заклинаний о международном коммунистически-рабочем движении. Тьфу! Хорошо хоть, не давали рекомендаций обращать в свою веру всяких там фальшивомонетчиков, вымогателей и содержателей притонов, оставили нам в относительной чистоте поле… полянку деятельности…

— То есть, разговоры о поддержке фальшивомонетчиков со стороны некоторых государств…

— Наше государство не принимало в этом участия. Корейцы, румыны — да, мы — нет. Разрабатывали печатные матрицы, схемы распространения, это было, на предмет возможной дестабилизации социального уклада населения потенциального противника в период боевых действий, но — не более того. А с повсеместным внедрением в западную жизнь кредитных карточек и вовсе тема увяла. Говоря о полянках, я имею в виду, что при взаимодействии с зарубежными ОПГ, нашим внедренцам приходилось участвовать в тех или иных противоправных деяниях, а как иначе?