Роберт Сильверберг - Журнал Если 1999, номер 11

В 30-х французов заставил оцепенеть не какой-то «безумный профессор», а «Вампир» (1932) – фильм Карла Дрейера, и по сей день остающийся одним из лучших примеров французского «хоррора». Ну, а в 40-х французская кинофантастика заговорила на языке поэтической легенды и притчи. Начало было положено «Вечерними посетителями» (1942) Марселя Кар-не. Сюжет и образы фильма, снятого во время немецкой оккупации, давали прозрачный намек на природу тех сил, которые покорили Францию: дьявол посылал на землю своих слуг, повелев им посеять отчаяние и горечь в людских сердцах. Фильм отличала мастерская, хотя и несколько «театральная» работа художников-постановщиков (А.Траунера и Ж.Вахевича), но настоящим шедевром в этом смысле стала картина «Красавица и чудовище» (1946), где сюжет хорошо известной волшебной сказки (принцесса спасает короля-отца, согласившись стать женой монстра) приобрел глубину и серьезность, благодаря искусству постановки, актерской игре (Жан Марэ и Жозетт Дэй) и, не в последнюю очередь, визуальным решениям К.Бернара и гриму Н.Аракеляна (облик чудовища, пейзажи его владений, которые словно сошли с гравюр Гюстава Доре), Столь же виртуозно поставленной, но адресованной только интеллектуалам оказалась и следующая картина Кокто – «Орфей» (1949), где миф о древнегреческом поэте (его опять сыграл Ж.Марэ) был решен в традициях авангардистского театра: например, принцесса Смерти, которую играла Мария Казарес, появлялась со свитой затянутых в черную кожу мотоциклистов.

ПИКИ ШЕСТИДЕСЯТЫХ

После довольно бесцветных 50-х (кроме «Завещания Орфея» того же Кокто можно выделить разве что «Незрячие глаза» – психологический «хоррор» Жоржа Франжю, где безумный хирург пытается трансплантировать лица убитых им женщин своей обезображенной дочери) французская кинофантастика пережила эпоху триумфа 60-х годов.

Как и прежде, тон задали авангардисты и эстеты. К.Маркер в своей короткометражке «Дамба» (1962) рассказал о посланце будущего, отправленного в современность для предотвращения апокалиптической катастрофы – и, сам того не ведая, направил послание в 90-е годы – Терри Гиллиаму, поставившему в 1995 г. на основе этого фильма свои «Двенадцать обезьян». К фантастике обращается весь цвет французской «новой волны» – Франсуа Трюффо («451° по Фаренгейту», 1966), Ален Рене («Люблю тебя, люблю», 1968), Аньес Барда («Создания», 1967), но главным триумфатором признается Жан-Люк Годар. Его «Альфавиль» поражает всех выразительностью картин ино-галактического мира, снятых на натуре в реальном ночном Париже. «Для Годара достаточно посадить обнаженную девушку в стеклянную кабинку, чтобы дешевая гостиница в парижском предместье стала отелем «Альфавиль Хилтон», – писал американский исследователь кинофантастики Джон Бакстер. Сюжет фильма Годара не слишком отличается от комикса: герой-землянин (актер Эдди Константэн) попадает в иную галактику, которой управляет компьютер, а суд вершат с помощью ножа воинственные девицы в бикини; в него влюбляется дочь одного из властителей Альфавиля, после чего молодые люди бегут из ненавистного города. Но Годар сумел «аранжировать» этот сюжет в своей экспрессивно-нигилистической манере и сделать его настоящим манифестом эпохи – с ее недоверием государству, разочарованностью в традиционных устоях и анархическим молодежным бунтом. Более реалистично (но с явным уклоном в фантастический жанр – антиутопию) Годар выразит ту же идею в «Уик-энде» (1967), где приметами рутинной жизни французов, представлены «апокалиптические» пробки и аварии на дорогах (с неубранными жертвами в кювете), партизанские отряды и каннибализм.

Фильмами «эстетов» и «бунтарей» дело, однако, не ограничилось. В 1962 – 1964 гг. режиссер Андрэ Юнебель ставит три фильма о Фан-томасе. Считая «Фантомаса» одной из вершин французской кинофантастики, оговоримся, что речь идет не только и не столько о фильмах Юне-беля, сколько обо всей экранной «биографии» этого планетарного злодея. Началась она в 1913 г. с фильма Луи Фейдера («Фантомас»), продолжилась в 30-х в картинах Поля Фежоса («Фантомас») и Эрнста Моэрмана (сюрреалистическая короткометражка «Мсье Фантомас»); в 40-х годах эстафету подхватили Жан Саша и Робер Верней («Фантомас против Фантомаса»). Признавая достоинства на редкость популярного у нас кинокомикса Юнебеля, заметим, что похожий на него «Дьяболик» итальянца М.Ба-вы (кстати, в постановке участвовали и французы) был снят более профессионально и изобретательно. Если Фантомас просто похищает бриллианты, то Дьяболик, чтобы замести следы, использует бриллианты в качестве пуль, а затем сжигает трупы своих врагов и, просеяв их пепел, снова становится обладателем драгоценностей.

Дьяболика сыграл Джон Филип Лоу. Он же предстал в образе слепого «ангела» Пигара в «Барбарел-ле» (1968) Роже Вадима. Фильм, снятый по комиксу Жан-Клода Форе, достаточно хорошо известен, чтобы лишний раз пересказывать его содержание. Его «культовая» ценность не вызывает сомнений, хотя многие слагаемые успеха картины далеко не бесспорны (наблюдая за сложенной, как подросток, Джейн Фон-дой и ее «космическим стриптизом», можно только пожалеть, что в этой роли не могла сняться молодая Брижит Бардо).

ГОРЫ ИЛИ «ГОРКИ»?

Надо сказать, что «эротичность», по обычаю приписываемая французскому кино вообще и кинофантастике в частности, представляется некоторым преувеличением. Те же итальянцы добавляли в свои фантастические сюжеты гораздо больше острого эротического соуса (пример – упомянутый «Дьябо-лик»). Что касается французов, то их репутацию поддержал разве что эмигрировавший к ним в 1958 г. поляк Валериан Боровчик. Начинал он с сюрреалистических мультфильмов и короткометражек, а в 1975 г. сделал эротический римейк «Красавицы и чудовища» Кокто («Зверь»), запомнившийся своим более чем откровенным аттракционом совокупления фантастического монстра и героини. В 1982 г. он же переложил на эротические ноты бродячий сюжет о докторе Джекиле («Доктор Джекил и женщины»).

Были, правда, еще «Приключения Гведолин в стране Йик-Йак» (1984) Жюста Жакэна – типичный образчик эротического «трэша» с участием секс-бомбы европейского масштаба Тэмми Китаен. Исходя из сюжета, ее героиню можно было бы назвать «Индианой Джонсом в юбке», если бы актриса по преимуществу не обходилась без одежды вообще.

Вместе с тем французы могут по праву гордиться редким в кинофантастике примером «высокой» любовной драмы. Это «Наблюдение за смертью» (или «Прямой репортаж о смерти») Бертрана Тавернье (1979). Фильм, главный герой которого (Харви Кейтель) по заданию фирмы с помощью вживленной в его глаз видеокамеры наблюдает за угасанием молодой женщины (Роми Шнайдер) и постепенно влюбляется в нее – один из самых удачных в последние десятилетия примеров синтеза «психологии», занимательности и не избитой научно-фантастической идеи.