Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

Вот к какому выводу я пришел шесть лет назад. И понял, что Гиря пришел к нему же несколько раньше. Худо ли бедно, но это хоть как-то объясняет его поведение.

Ход мыслей Гири примерно таков. Что делать – непонятно? Но что-то делать надо. Да, сейчас перспективы туманны. Однако, спустя какое-то время, возможно, прорежется что-то новое, обнаружатся новые факторы, ученые что-то родят… Но для этого необходимо, чтобы кто-то уже теперь думал и суетился, сосредотачивая усилия в нужном направлении.

Вот эту ситуацию он и создавал, поелику было возможно. Агитировал, спасал, направлял мудрым словом, дрессировал буйных, поощрял прилежных и порол нерадивых. За неимением лучшего, он создавал ситуацию мутной воды, надеясь выловить рыбку. А в мутной воде, судари мои, рыбку можно выловить только частой сетью! Это я вам говорю как мудрец…

Но, похоже, он недооценил темпы развития процесса, который сам же и запустил. В его сети залетела не то щука, не то золотая рыбка. Или рыба сом с большим усом. Короче, непонятно что. Сеть пока держится, но теперь неясно даже, кто кого поймал – Гиря рыбку, или рыбка Гирю! И Петр Янович, как только понял это, сразу же воспользовался советом классика: "Осмотрись, не в ухе ли ты плаваешь?"

Как вам такое объяснение?

– В первом приближении оно подозрительно напоминает правду, – произнес Вася тоном человека, обремененного жизненным опытом. – Я всегда считал шефа порядочным человеком.

– Пожалуй, – согласился я. – Кстати, мы и с Сюняевым трандели в этом же контексте, да и Петр Янович тоже кое-что воспроизводил в этом роде. Не могу только понять, почему он в "братьев по разуму" уперся?

Сомов хмыкнул.

– То есть, Гирю мы осуждать больше не склонны? Тогда братьев отложим, и поехали дальше. Как уже сказано, с Гирей я покончил, но Асеев?.. Лозунги – дело хорошее, но что он фактически делает? Мне представлялось разумным следующее предположение: он отлавливает в космосе разный мусор, стаскивает его в одно место, скажем, в поясе астероидов, и что-то там из него лепит. Все, естественно, при полной или частичной конспирации, под покровом тайны и в режиме сугубой секретности. Я попенял на себя за то, что, будучи облечен полномочиями, увлекся обеспечением грандиозных проектов научной секции, пустил все на самотек, и был совершенно не в курсе конкретной деятельности технической секции. А теперь у меня нет никаких полномочий, и меня не пустят даже на порог тех дверей, которые я раньше отпирал своим ключом. И вот тогда… Как вы думаете, что я сделал?

– Мы заинтригованы и теряемся в догадках! – сказал я.

– Но что бы вы сделали на моем месте?

Вася рубанул рукой воздух, наклонился и страшным шепотом произнес:

– Мы бы перешли на нелегальное положение, и попытались бы… К слову сказать, вчера Петр Янович мне это уже предложил.

– Прелестно! Но вы с Петром Яновичем опоздали лет на пять. Теперь в этом нет никакой необходимости, поскольку я там побывал уже множество раз.

– Где? – синхронно спросили мы с Васей.

– На нелегальном положении. Скажу прямо, большую часть времени в течение этих шести лет я был резидентом сыскного бюро, которое сам и возглавлял. Кроме того, я побывал в шкуре собственного агента, агента влияния, информатора, куратора и еще бог весть кого… Короче, тебе Василий, нет никакой необходимости переходить в нелегалы – я все и так знаю, что тебе нужно.

– Вы-то знаете, а я еще нет.

В голосе Куропаткина мне послышались нотки зависти. Вероятно, он с детства мечтал стать нелегалом, и теперь упустил верный шанс. Надо было не тащить его с собой, а дать ампулу с ядом, взрывчатку, дамский бластер, отобрать удостоверение и вытолкать взашей из конторы…

Вероятно, мои садистские мысли как-то отобразились на лице, и не скрылись от его взора.

– Кстати, – сказал он, – предложение было сделано именно мне, из чего следует, что мои потенции, как нелегала, шеф оценивает достаточно высоко. Потому, что, как он однажды отметил, у меня есть хватка.

Я поморщился:

– Хватка у тебя есть, но хватаешься ты ею за что ни попадя. Еще недавно ты подозревал шефа в том, что он агент влияния в ГУКе. А каждого второго подследственного ты подозреваешь в том, что он бимарион. Тьфу на тебя!

– Пожалуй, надо чаек заварить, – озабоченно произнес Сомов. – Вы тут резвитесь пока, а я схожу за оборудованием и ингредиентами. Василий, я понял, хорошо идет на трубочки с кремом, а ты?

– Да мне все равно, – я махнул рукой.

Он ушел на кухню, а я повернулся к Василию:

– Ну что, нелегал, как оцениваешь процент выполнения задания?

– По-моему, нормально. Контакт мы установили, остальное дело техники, – сказал Вася, озираясь по сторонам. – Интересно, почему Владимир Петрович сегодня не присутствует?

– Да потому, что действует режим секретности, вот его и выгнали, – сказал я. – Ты это.., трубками сильно не хрусти – мешаешь сосредоточиться.

Больше говорить было не о чем. Мы молча дождались Сомова. Он принес целую груду этих самых трубочек с кремом, буркнув что-то вроде "с запасом – разговор длинный", потом принес заварник и чайник, и поставил прямо на стол.

– Меня все время порицают за полировку, – сказал он, усаживаясь, и начал разливать чай. – Я все время утверждаю, что это кремний-органика, и ничего ей не сделается. Но все втуне! Какой отсюда вывод? Да такой, что традиция – это то, что довлеет над нами.

Он отхлебнул из чашки.

– Вот поэтому я действовал традиционно. Я решил лично найти место преступления, посмотреть, что там делается, собрать улики и прижать Асеева к стенке. Разумеется, я сначала отрастил усы и бороду, отработал перед зеркалом мимику и жесты, и запасся шпионскими аксессуарами. Потом связался кое с кем в своем бывшем департаменте. Ему я объяснил, что хочу нелегально посетить пояс астероидов. И не почетным членом, а рядовым, как все те, кто оказывает нам посильную помощь. Я хочу поработать, а попутно хочу выяснить, как обстоят дела. И поинтересовался, достаточно ли весомы мои заслуги перед обществом на паях для того, чтобы мне не морочили голову, и не показывали на меня пальцем. Мне сказали, что проконсультируются и в течение двух часов перезвонят. Уже на следующий день я выехал в космопорт.

Не буду живописать прелести маршрута и меры конспирации. Я сделал четыре пересадки: на Луне, на Марсе и еще две прямо в космосе. Никто нигде не задавал мне никаких вопросов кроме: "Вы Сомов?". Я отвечал, что да, мне говорили: "Ваша группа там-то, старт завтра в…". Все было до чрезвычайности просто и банально. И очень по-деловому. Перед последним этапом меня спросили, какими специальностями я владею. Я сказал, что когда-то был специалистом по ЯДУ, но это было давно. "Вы из летного состава ГУК?" Я ответил, что да, но теперь в отставке. "Хотите поработать, или просто с ознакомительными целями?" Я сказал, что и то, и другое. "Хорошо. У нас формируется группа для ремонта важного объекта – вам, вероятно, будет интересно. Познакомитесь с ребятами, если не понравятся – мы подумаем еще. К сожалению сейчас мы не можем ничего подобрать для вашего возраста и профессиональной ориентации".