Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

"А вы подтверждаете, что Карабумба фигурирует в ваших детских воспоминаниях?"

"Да".

"Тогда простой логический вывод: Ни в каком участке моего мозга никакого Карабумбы никогда не было. Теперь он появился. То есть, каким-то образом он перебрался от вас ко мне. Этот факт имеет место, и во что-то не верить у вас нет никакой необходимости. Предъявленный нам ящик обладает именно теми свойствами, которые продемонстрировал Бодун".

"Недурно, – похвалил Гиря.- Но для меня лазейка остается. Суди сам: присоски я одевал, с ящиком взаимодействовал. Но кто мне доказал, что он зафиксировал мою личность? Никто. Я могу предположить, что это сказочный ящик, то есть он предназначен для выуживания из головы забытых детских сказок. Бодун их добыл, и прокрутил тебе – вот и все. Это никак не доказывает существование где-то там, вне меня самого, копии моей личности".

"Но, Петр Янович, я ведь лично беседовал с копией, и между прочим, Куропаткин тоже".

"Ты – это ты, а я – это я. Кто мне мешает предположить, что вы все находитесь в сговоре – ты, Куропаткин, Сюняев, Бодун, Сомов. Короче, все, включая моего Вовку. К слову сказать, Бодун не желает устроить непосредственный контакт между мной и моей копией под явно надуманным и смехотворным предлогом. Это меня чрезвычайно настораживает. Твои комментарии?".

"Ну, я не знаю… Думаю, у него есть основания не подпускать вас к самому себе. Если допустить, что Бодун прав, и ваша виртуальная личность разворачивается в мозгу того, кто к ней подключился, то что же получится, если она начнет действовать в вашем собственном мозгу?".

"А что тогда получится?".

"Да, ведь тогда в одном мозгу соберутся две ваших личности. Вы же там друг друга со свету сживете!".

"Это веский аргумент. И что? У меня в запасе есть предположение, что весь мир на меня ополчился, или, что он, этот мир, существует исключительно в моем мозгу, или, что я сошел с ума. Последнее, я, кстати, уже как-то предполагал на твоих глазах".

"Тогда я сдаюсь!"

"Вот то-то же… Но, Глеб, лично для меня есть еще один веский аргумент в пользу существования виртуального Гири. Дело в том, что он правильно проинтерпретировал двадцать шесть с лишним процентов моего нейтралитета. Ты, конечно, мог и сам это предположить, но тогда, воспроизводя мне интерпретацию, сильно рисковал. Ведь если бы ты ошибся, и я имел в виду нечто иное, я немедленно заподозрил бы, что вы с Бодуном стараетесь склонить меня к выгодному для него решению. А на такой риск Бодун пойти не мог. Слишком многое поставлено на карту, и он это понимает…".

"Петр Янович, я сегодня прекрасно выспался, но впечатление такое, что выспались вы, а я засыпаю. Ваше последнее логическое построение я вообще не воспринял!"

"Да это я так, резвлюсь перед сном. Вечерняя разминка мозгов. Ты, кстати мозгами потягиваться не умеешь? А зевать?".

"Нет, Петр Янович, зевать мозгами я не умею".

"Зря. Очень полезное упражнение… В общем, ты мне рассказал массу интересного. Дело в том, что ящики для извлечения сказок их мозгов наша цивилизация тоже делать не умеет. А значит, мы имеем дело с чем-то явно неземного происхождения. Следовательно, теорема доказана. Короче, я сейчас ложусь спать, а ты свяжись с Сомовым и Сюняевым. Вечером в семь встречаемся у Сомова".

"Куропаткин?"

"Нет. Гипотез мы больше измышлять не будем, и ему там делать нечего. Тем более, что, предположительно, вашего разговора с Бодуном он не слышал… Все. Иди".

Вечером, появившись у Сомова вместе с Сюняевым, Гиря прямо с порога заявил, что у нас состоится тайная вечеря, и поинтересовался, есть ли в наличии кровь Христова. Сомов сказал, что она разумеется, в наличии, но кто, собственно, здесь Христос? Гиря ответил, что значения это не имеет, "ибо важен сам процесс, а не персоналии, в нем участвующие". Лично он предлагает назначить на эту роль Сюняева, но если последуют возражения, то с его стороны возражений не последует. Валерий Алексеевич возражал. Он сказал, что, очевидно, стал жертвой очередной интриги, ибо опрометчиво занял не свое кресло. А теперь, вероятно, должен испить горькую чашу раскаяния и принести жертву "во искупление грехов всего человечества за отчетный период".

– На что, ты собственно, намекаешь? – осведомился Гиря.

Валерий Алексеевич нервно потеребил нос. Я решил, что, выражаясь лингвистически, "рыльце у него в пуху, и пух его щекочет".

– Ну как же! Я ведь, по твоему наущению, устроил целых четыре скандала. На меня конечно же возвели поклеп, и теперь, очевидно, запланировано распятие. Я выражаю категорический протест. Если я перевыполнил план по скандалам, то лишь только потому, что слишком усердно выполнял твои указания. Нельзя же, в конце концов, порицать за усердие и прилежание!

– Почему же нельзя? Можно и нужно! – Гиря энергично разрезал воздух ребром ладони, имитируя движение ножа гильотины. – Но не в данном конкретном случае. Наоборот, сейчас я склонен выразить тебе свое полное одобрение. Ты просто мастерски разыграл партию. Почти каждый, с кем я имел дело, немедленно начинал каяться во всех смертных грехах. Такого я еще отродясь не видел! Сам Астор бил себя в грудь и угрожал даже на смертном одре принимать строжайшие меры… Нет, Валера, ты просто молодец. А не хочешь быть Христом – пожалуйста. Должность Иуды пока вакантна. Оформлять?

– А какие еще вакансии? – деловито осведомился Сюняев. – Я бы предпочел занять место апостола Петра. Петр в переводе с э-э.., по-моему, греческого, – камень.

Сомов хихикнул сбоку, и произнес в сторону:

– Роль Петра по праву исполнит сам Петр Янович, ибо "тверда его длань, и поступь крепка, а сердце – кремень"…

– И сам он, как пень, – пробормотал Гиря.

"Началась лингвистика! – подумал я. – Теперь добра не жди…"

И сказал:

– Если без Христа никак – я готов. Давайте начнем процедуру.

– Сейчас начнем, – пообещал Гиря. – Так. Владимир Корнеевич у нас будет Павел, ибо "мудр аки змий, и рассудком зело обременен". А ты, Валера…, ну, кто там был еще? Скажем, Магдалина тебя устроит? Омоешь слезами, помажешь мирром – дело, в общем, пустячное…

– Однако…, – буркнул Сюняев. – Но, в конце-то концов, кто-то должен являть милосердие и сострадание… И, как говорится, если не я, то кто?

– Дележка портфелей – дело ответственное, – сказал Гиря. – Но пора и честь знать. – он поерзал на стуле и прочно укрепил локти на столе. – Шутки в сторону. Первое. Так уж получилось, что информация по интересующей нас теме рассредоточена. Полной информации не имеет никто, но круг лиц, обладающих теми или иными ее частями довольно обширен. А круг лиц, которые полностью понимают сложившуюся ситуацию, довольно узок. Собственно, мы четверо, да еще Куропаткин, и есть этот круг. Вероятно, со временем этот круг расширится за счет, например, Шатилова и еще кое-кого, но не сильно. Я бы хотел, чтобы, по крайней мере, он не расширялся без моего ведома. Можете ли вы мне это твердо обещать?