Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

Итак, мой видеофон задребезжал, как ветхозаветный будильник. Настроение тотчас упало, и это было на руку. Тем самым, я как бы морально подготовился к неприятностям. Согласитесь, что гораздо приятнее подготовится к неприятностям заранее, нежели воспринимать их на свежую голову. И в этом смысле нет ничего лучшего, нежели отвратительное, лишенное какой-либо эстетической окраски, абсолютно немелодичное дребезжание электромеханического звонка. Эти гнусные звуки я почерпнул, когда расследовал аварию на тендере "Лолита". Одному Богу известно, почему столь романтическое название дали этому грузовому ублюдку, но именно так он назывался, и именно так дребезжал на нем звонок аварийной тревоги по нарушению радиационной защиты.

Можно сделать вывод о том, что я – человек с аномальной психикой. Пусть так. Пусть! Но если мне звонят, я должен сначала подготовить свою нервную систему, а уже потом можете ее трепать, сколько хотите!

Я демонстративно уселся перед экраном, изобразил на фасаде головную боль и крайнюю степень утомления, после чего включил изображение, и, не дожидаясь, когда оно появится, гнусаво затянул: "Куропаткин, ты дрянь, мерзавец и гнусный тип. Ну почему, скажи на милость, я терплю тебя, и не убил еще ни разу в жизни!.".

Я даже глаза прикрыл от удовольствия, а когда открыл, то с изумлением обнаружил перед собой… Это была Валентина, дочь Сюняева, и, похоже, она была с ними заодно, потому что физиономия ее была достаточно кислой.

– Пардон! – сказал я машинально.

– Здравствуй, Глеб. А кто такой Куропаткин?

– Гнусный тип и мерзавец. Мы все еще на "ты"?

– Конечно. А что случилось?

– А то, что я страдаю бледной немочью – ты разве не видишь?

– Кончай валять дурака, Глеб. Надо поговорить. У тебя есть время? – произнесла она жалобно.

К этому моменту я уже перестроился, и решил что дальнейшая беседа будет протекать в деловом ключе. Мало ли, что там случилось…

– Что-то произошло? Я весь внимание.

– Дело в том, что.., – она несколько стушевалась. – Я поссорилась с отцом.

– И все?

– Конечно.

– Это пустяки.

– Ну да, пустяки! Он сказал, что выгонит меня из дому, если я и впредь буду себе позволять… Не важно!.. Я сказала, что и сама от него уйду… И теперь… Можно, я к тебе приеду?

Она меня таки озадачила! Действительно, никаких особых причин, на которые я мог бы сослаться, не существовало. Знакомство с Валентиной, хотя и шапочное, но вполне основательное в том смысле, что оно обязывало меня проявить участие и оказать посильную помощь в затруднительной ситуации, не позволяло искать удобные предлоги для отказа. Это – с одной стороны. А с другой стороны… Что я скажу завтра папе? Что его дочь нашла у меня приют и кров, а также покровительство и защиту от его родительского деспотизма? И потом, в каком качестве буду фигурировать я сам? Разница в возрасте – четыре года. Наперсник – не годится. Старший товарищ? Это лучше, но тоже отнюдь не фонтан… Со стороны это интерпретируется весьма двусмысленно.

Возможно, мои размышления как-то отразились на физиономии, потому что Валентина ухмыльнулась и оттопырила нижнюю губу. В этот момент я понял, что передо мной вполне взрослая женщина. И если я и дальше буду предаваться размышлениям, мой престиж даже не упадет – он рухнет в бездну. А я еще достаточно молод, чтобы трепетно следить за своим реноме.

– Нет вопросов, – сказал я небрежно. – Надеюсь, ты поставишь в известность предков относительно места своего пребывания?

– Вот еще! – фыркнула она. – Меня, практически, выгнали из дому. Считай – отказали от места. Я конечно же хлопну дверью, и уйду в вечерний сумрак. Нет, в вечернюю мглу. В дождь и туман… Что, я, по-твоему, дура?!

– Ах, вот даже так? Выглядит заманчиво.., – произнес я. – Мать, конечно же, поставит на уши все муниципальные службы, тебя будут искать в вечерней мгле, а ты будешь сидеть тут, и пить чай – я правильно понял? Это очень интересный ход!

– Ну, тогда я минут через двадцать буду, – сказала Валентина деловито и исчезла с экрана.

Я воспользовался предоставленной мне возможностью тщательно обдумать ситуацию и сделать прогноз ее развития. Сначала я решил отдаться на волю рока, воспринимая Валентину как стихийное бедствие, но потом передумал. Все же, как-то не очень казисто получается… И потом, стремительность потока событий – как бы, часом, не захлебнуться…

Я выждал минут десять, когда, по моим расчетам, Валентина должна была уже покинуть отчий кров, и набрал код Сюняевых. Что-то у них там, по-моему, происходило, потому что к экрану подошли не сразу. Это была как всегда ослепительная Наталья Олеговна.

– Ах, это вы, Глеб! – произнесла она озабоченно. – Добрый вечер. Что-то случилось?

– Здравствуйте, Наталья Олеговна, – произнес я как можно более почтительно. – Мне бы Валерия Алексеевича на несколько мгновений.

– Что-то срочное? Он, видишь ли, как раз нервничает в кресле. Если что передать – я передам.

– Нет-нет, пусть продолжает! Пустяки. Видите ли, мне сейчас звонила ваша Валентина, и сказала, что едет. Никаких предварительных договоренностей не было, и я счел необходимым поставить вас в известность относительно ее планов.

– Она отправилась к Глебу, – сказала Наталья Олеговна, обратив свой взор куда-то в сторону.

"Пусть она отправляется хоть к черту! – послышался голос за кадром. – В конце концов, она – взрослый человек, и должна понимать, что за свою жизнь отвечает сама. Но пусть потом не жалуется, и не падает на грудь в слезах!"

Это был голос Валерия Алексеевича в расстроенных чувствах.

– А что, собственно, произошло? – поинтересовался я.

– Видишь ли, Глеб, – Наталья Олеговна взяла тон классной дамы, описывающей старшему брату своего ученика художества последнего, – Валентина неожиданно решила оставить на время учебу, и куда-то, по-моему, то ли ехать, то ли еще что-то… Выяснить так и не удалось. Ну, ты понимаешь… Когда Валера узнал, он… И там было уже не до разбирательства. Но я его поддержала. Девочке осталось учиться каких-то полтора года, и на тебе!.. Вышел семейный скандал.

Наталья Олеговна развела руками и неожиданно ослепительно улыбнулась.

– Так-так, – произнес я озадаченно. – Теперь понятно. И как мне действовать? Попробовать отговорить, или наставить на путь истинный?

– Попробуй, но, думаю, ни к чему хорошему это не приведет. Она опять фыркнет и выкинет еще какой-нибудь фокус.

– А тогда как же?

– Решай сам. Действуй по обстоятельствам.

"Выпори ее ремнем от моего имени!" – опять послышался голос Валерия Алексеевича.

Наталья Олеговна поморщилась.

– Вот как раз, Глеб, будет повод попрактиковаться, и испытать на себе все прелести общения с подрастающим поколением. Ты ведь у нас уже взросленький мужчина, и не за горами то время, когда проблемы воспитания сделаются для тебя актуальными.