Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

– С "Вавиловым" – шесть, сказал я.

– И "Вавилов" туда же!? С ума можно сойти…

– Может, Петр Янович, с данными что-то напутали? Вы бы распорядились, чтобы, значит, проверили…

Гиря сделал жест, мол, закройся, не мешай и опять начал барабанить по столу. Наконец хмыкнул и переменился в лице.

– За "юг" ты, Куропаткин, мне ответишь, – произнес он лучезарно улыбаясь, – но если это не чья-то плюха, то… Вы не понимаете?

– Нет, – сказал я. – То есть не вполне. Из этого что-то вытекает?

– Именно вытекает. Если это – факт, то это будет самый первый факт, попавший в наши лапы. До сих пор были намеки и догадки, из которых я ничего делать не умею. А из фактов я умею делать многое и разное… Вы меня не разыгрываете, часом?.. Куропаткин? Ты понимаешь, что со мной будет, если выяснится, что это шутка? И что будет с вами?

– Петр Янович, как можно!..

– Ладно, верю. – Гиря сделался серьезным. – Так, пацаны, теперь шутки в сторону. Я, разумеется, ожидал чего-нибудь в этом роде, но шесть штук – это просто наглость. А ведь вы далеко не все еще перерыли?

– Штук тридцать отчетов из кучи, выбранной по методике Куропаткина, – сухо сказал я.

– Хорошая, видать, была методика, – пробормотал Гиря. – Нам бы таких методик побольше, да с методистами, мы бы горы ворочали. Иди-ка ты, Василий, найди кристаллофон. Сейчас мы вторую часть беседы Валерия Алексеевича с господином Таккакацу прослушаем.

– А что, потом была еще беседа? – удивился Вася.

– Нет, – Гиря махнул рукой, встал и полез в сейф. – Беседа была одна, но вторую часть я вам не дал, чтобы мозги вам не запудривать. А теперь концы сошлись, и надо вам послушать стертую часть, чтобы, с одной стороны, сильно не гордились, а с другой стороны, были в курсе. Жми за кристаллофоном!

Василий на всякий случай припер два кристаллофона. И не зря. Первый воспроизводить отказался. Петр Янович следил за манипуляциями Куропаткина, скорбно поджав губы и укоризненно качая головой.

– Черт бы вас побрал, что вы с ними делаете, что ни один не работает? Ведь это наказание какое-то, по всему сектору валяются, а как надо, так беги в архив… – буркнул он в сердцах. – Василий, шансы есть?

В этот момент раздался звук, как-будто упал стул, и голос Сюняева произнес: "Черт бы меня побрал!"

– Ага! – сказал Гиря. – Работает. Сидите тихо и слушайте внимательно.

"… Что вы обнаружили в моих рассуждениях повод для размышления. Весьма рад. В связи с этим, рискну поделиться с вами кое-какими сомнениями и высказать ряд соображений. Как мне представляется, за всю историю освоения Приземелья достаточно много судов потерпели аварию и были оставлены экипажами. Какое-то их количество по сей день дрейфует по орбитам в пределах досягаемости.

– Да, таких судов много, – согласился Сюняев. – В свое время, решением соответствующих комиссий они были признаны непригодными к дальнейшей эксплуатации, а утилизация либо была затруднена, либо вообще невозможна.

– Совершенно справедливо. Я обратился в навигационные службы с просьбой предоставить мне данные по орбитам таких КК, полагая, что кому-то вменено в обязанность вести учет… и так далее.

– И что же? – нетерпеливо сказал Сюняев.

В его голосе слышался неподдельный интерес.

– Как бы выразиться поточнее.., – Таккакацу выдержал паузу. – В некоторой степени я оказался прав, но… Но степень моей правоты меня удовлетворила отнюдь не полностью.

Похоже Таккакацу улыбнулся, потому что Сюняев хихикнул.

– И что же, вы.., – начал он.

– Минуточку, – вежливо перебил японец, – я бы не хотел здесь и сейчас разбрасываться обвинениями и упреками. Это другая тема.

– Но, видите ли, совсем недавно я…

– Минуточку, – еще более вежливо перебил Таккакацу. – Я бы хотел поставить ряд вопросов с тем, чтобы мы с вами сейчас попытались определить, кому именно их следует адресовать, если, разумеется, не станет очевидным, что в данный момент их адресовать попросту некому. А именно. Существуют ли, и где именно, точные данные о том, сколько и какие именно аварийные КК дрейфуют сейчас в пределах Солнечной системы? Ведется ли их учет? Установлен ли постоянный контроль и ведется ли слежение? Где именно они находятся в данный момент? Каковы параметры их орбит? Стабильны ли указанные параметры? И, наконец, главный вопрос: известны ли случаи исчезновения аварийных КК из поля зрения службы слежения, если таковая имеется?

– А что, разве.., – Сюняев будто запнулся и выдержал "томительную паузу". – И что, "нет" по всем вопросам?

– Не совсем так, но, в целом, если можно так выразиться, практически "нет". То есть, я пока не получил ни одного удовлетворительного ответа ни на один вопрос, хотя весьма настойчиво пытался это сделать.

– Хм.., – Сюняев что-то пробормотал нечленораздельное. – Скажу честно, я тоже не знаю ответов ни на один из поставленных вопросов, и даже приблизительно не могу сказать, кто должен на них отвечать.

– Таким образом, мы констатируем, что, вероятно, специальной службы, занимающейся такими и подобными вопросами, в составе ГУК нет. Все показывают пальцами друг на друга, в частности, навигационные службы указывают на ваш сектор, поскольку авариями и катастрофами занимаетесь вы.

– Наш сектор этими вопросами не занимался, поскольку мы занимаемся безопасностью людей, а брошенные КК необитаемы.

– Можно ли высказать предположение, что вы не причисляете такие КК к объектам, имеющим отношение к безопасности.

– Теперь, пожалуй, нет. Лично я теперь так не считаю.

– Могу ли я узнать причину, по которой вы изменили свою точку зрения?

– Ну.., я, собственно, ее не изменил, поскольку вообще не имел никакой точки зрения.

– Тогда я рад, что сумел оказать вам помощь в ее обретении. К слову сказать, в копилку вопросов можно добавить еще один вопрос: а так ли уж необитаемы аварийные КК?

– Это чрезвычайно интересный вопрос, – задумчиво констатировал Сюняев.

– Есть и другие. Действительно ли это пассивные объекты? Существует ли вероятность самопроизвольного включения двигательных установок, если они исправны? То же самое в отношении неисправных?

– Вы располагаете какими-то фактами? – быстро отреагировал Сюняев.

– Нет. То, чем я располагаю, фактами назвать трудно. Это, скорее, данные, имеющие статистическую природу, да, притом, полученные дилетантом. Но данные эти весьма многозначительны. Хотите с ними ознакомиться?

– Не то слово. – Сюняев хмыкнул. – Я их вожделею!

– Спешу удовлетворить ваше любопытство, памятуя о том, что его природа чисто профессиональная. Итак, года два тому назад я столкнулся с господином Гирей на каком-то совещании. Что обсуждалось на том совещании, я не помню, но уже после, в кулуарном разговоре уважаемый Петр Янович бросил фразу, давшую толчок моим размышлениям. Он выразился в том смысле, что наконец-то нашлись люди, способные хотя бы замедлить процесс превращения космического пространства Приземелья в свалку, но возможности заниматься аварийными КК они не имеют по той причине, что отсутствуют систематизированные данные по параметрам орбит указанных КК. Я предпринял усилия и получил данные по ста четырнадцати брошенным судам – это около десяти процентов от общего числа. Данные неполные и из различных источников. Проанализировав этот разношерстный материал я обнаружил следующее. Как правило орбиты судов лежат вблизи плоскости эклиптики, но какой-либо системы в параметрах орбит обнаружить не удалось. Это и понятно. Векторы скорости у всех судов в момент аварии были различными, как, впрочем, и их координаты. Вообразите себе мое изумление, когда я обнаружил, что у шестнадцати КК орбиты таковы, что так или иначе проходят вблизи некоторых точек на орбите Юпитера. У трех из этих КК плоскость орбиты составляет значительный угол с плоскостью эклиптики, так что вероятность подобного совпадения, по моему мнению, просто ничтожна! Хотя, впрочем, она и в этой плоскости ничтожна. Как такое могло случиться? У нас что же, аварии совершаются на специально подобранных орбитах?