Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

"Ну, это вы преувеличиваете, – заметил я. – Вряд ли в наше время возможны тайные организации подрывного типа".

Гиря хмыкнул и похлопал меня по плечу.

"А причем тут наше время? – сказал он, рассеяно улыбаясь. – Времена сами по себе, а тайные организации – сами по себе. Без тайных организаций жизнь на Земле невозможна. Любой пацан начинает свой жизненный путь с того, что вступает в тайную организацию на чердаке, и дает страшную клятву на крови из пальца. Я, например, член двух тайных организаций, а ты?"

"Я?.. Да, вроде бы, нет".

"Ну, это ты погорячился. – сказал он. – При первой же возможности вступишь. Я дам рекомендацию".

Вопреки нашей договоренности, совещание через два дня продолжить не удалось.

Петр Янович исчез на следующий день после обеда, а на его месте оказался Валерий Алексеевич. Одновременно с этим в секторе началось мельтешение народа. Появлялись ребята, которых я не видел уже полгода, но рассмотреть их и обменяться впечатлениями я не успевал – они исчезали бесследно, как их шеф. Что-то видимо произошло, и принимались адекватные меры, но нас с Куропаткиным Петр Янович решил оставить в полном неведении. Я обратился к Сюняеву с вопросом, что нам делать. Худшего вопроса задать было нельзя. Валерий Алексеевич с минуту на меня изумленно таращился, а потом ядовито осведомился, не оставил ли Петр Янович для него, Сюняева, каких либо инструкций через наше посредство. Я сказал, что нет.

– Но, надеюсь, вы до этого были чем-нибудь озадачены? – поинтересовался он.

– Ну.., – я смутился, – в общем и целом. Было дано указание заниматься базой данных по отчетам.

– Так в чем же дело?

– Но.., – я пожал плечами. – У нас есть вопросы.

– И вы полагаете, я смогу на них ответить?

– Но тогда, поскольку Петр Янович отсутствует, и нет указаний, есть смысл привлечь нас для оперативных мероприятий. Я вижу, что обстановка напряженная…

– Нет, – отрезал Валерий Алексеевич. – Напротив, было указание стимулировать вас к продолжению архивной деятельности. Вот я бы и хотел понять, в чем, собственно, оная заключается?

– Я могу доложить.

– Нет уж! Петр Янович не велели вас терроризировать. Они обещали по приезде устроить расширенное совещание и расставить точки над "и". Так что работайте согласно ранее полученным указаниям… Впрочем, – он сбавил тон, – ближе к вечеру я заскочу в архив… Как там Валентина?

– Все в порядке, Валерий Алексеевич. Они закончили перестановку мебели и передают приветы.

– Ну… Ты все же войди в мое положение, – извиняющимся тоном произнес он. – Смылся, понимаешь ли, навешал кучу всего, а я сиди, разгребай… Ладно, ближе к вечеру… А то тут меня уже домогаются на связь…

Ближе к вечеру Сюняев действительно появился в архиве. Мы с Васей уже обсудили положение и решили, что покров таинственности в этом деле ни к чему хорошему не приведет. Поэтому я кратко и в деловом ключе доложил Сюняеву о полученных результатах в исследовании орбит аварийных КК, и о том, что хотелось бы получить, по возможности, точную и, главное, официальную информацию от навигационных служб.

– "Точную и официальную", – ядовито процитировал Валерий Алексеевич. – Вот ведь свинья! Он что же и словом не заикнулся? Я, понимаешь, информацию несу ему в горстях, а он тут устроил… Тень на плетень… Таккакацу c ним уже обсуждали?

– Частично. Мы, как и положено, доложили предварительные результаты. А потом полдня сидели, обсуждали, даже чай с халвой пили.

– Просто нет слов! Всю халву, поди, слопали… Нет, это свинство, да и только. Меня-то почему не позвали?

– Да вас, Валерий Алексеевич, наверное, не было поблизости, – предположил Куропаткин.

– Но Петр Янович поручил Василию исполнять ваши обязанности, – успокоил я.

– В части халвы? – живо поинтересовался он.

– Нет, так, вообще…

– И как Куропаткин, соответствовал?

– В целом, весьма посредственно.

– Почему посредственно. Я оппонировал, как умел, – обиделся Вася.

– Ну-ну.., – Валерий Алексеевич развеселился. – А что, правильно. Пора готовиться к обновлению кадрового состава. Вот и господин Таккакацу на это намекал.

– Разве? Что-то мы не припоминаем, да Василий?

– А вы мой кристалл слушали?

– Так по этому поводу и было объявлено совещание. Наши данные столкнулись с вашими, Петр Янович обеспокоился.

– Так-так… Вот, значит, как… Ну, я ему это припомню!.. Весь прослушали, до конца?

– Нет, Петр Янович не дал. Сказал, что там дальше лирика, – наябедничал Куропаткин.

– И на каком пункте вы закончили?

– Да вот как раз на Юпитере и траекториях. Это и толкли.

– В каком ключе?

– Пытались придумать гипотезу методом мозгового штурма.

– Ясно, – Сюняев махнул рукой. – Петр Янович в своем репертуаре. Делается все возможное для воспитания смены. Он у вас нюх вырабатывает. На меня натравливал, а вы не поняли.

– Чего мы не поняли? – не понял я.

– Того, что он хотел, чтобы вы догадались, что на кристалле есть часть, которую вы должны были прослушать с моими комментариями, ибо в чистом виде она может быть недопонята или.., скажем, э-э… понята не вполне.

– Мы совершенно не в курсе, правда, Глеб? – Васина физиономия изобразила крайнюю степень наивности. – Вы бы нас осведомили, что там еще было, тогда на очередном заседании мы не ударим в грязь лицом.

– Хотя, в принципе, Гиря конечно прав, дальше началась лирика, – Сюняев меланхолично пожевал губами.

– И тем не менее, – сказал я вкрадчиво. – Зачем нам эта секретность? Ведь гласность – основное оружие в борьбе с нарушителями правил и уложений. И вы сами не так давно это утверждали.

– Я?! – деланно изумился Сюняев. – Я это утверждал?

– Именно, – подтвердил Василий. – Даже угрожали прибить соответствующий лозунг в кабинете Петра Яновича.

– Ну… Вероятно, э-э… сгоряча… Да, признаю, я тогда погорячился, – Валерий Алексеевич рассеянно глянул на монитор, где красовалась таблица с нашими достижениями. – А вот что касается господина Таккакацу – тут я лозунги вешать не буду. Господин Таккакацу – очень интересный господин. Никогда не знаешь заранее, что он тебе преподнесет в очередной раз. Я не буду дословно, а так, по основным пунктам. Пункт первый. Сей почтенный господин сообщил мне, что уже лет пятнадцать изучает различные аспекты возможного посещения нашей планеты представителями внеземного разума. Он так и сказал: "различные аспекты". А когда я выразил сомнения в целесообразности этого, он, в свою очередь, выразил убеждение, что таковое имело место в промежутке от ста до тридцати тысяч лет тому назад.

– Убеждение? – Куропаткин подпрыгнул на месте. – А факты? Чем он это аргументирует?

– Ну, вы должны понимать, что убежденность не всегда опирается на факты. С другой стороны, какие-то факты имеются, но их трактовки варьируется от полного отрицания до криков восторга. Тут вам и пирамиды, и рисунки КК на скалах, и отпечатки подошв скафандров в горных породах… Все это, в общем, банально, о чем меня уведомил господин Таккакацу, и с чем я согласился без комментариев. Но дело в том, что пришельцы, с точки зрения Таккакацу, никаких материальных следов оставить не могли именно в силу того, что это было для них одной из главных задач. Никаких следов здесь, на Земле и в ее ближайших окрестностях! Но он вполне допускает, что где-то, возможно, в Поясе астероидов, а возможно, за границей Приземелья есть некий объект, весьма похожий на естественный, но, на самом деле, изготовленный или, скажем, э-э… обустроенный для выполнения неких функций. Я, естественно, выразил удивление, на что Господин Таккакацу, предложил оставить сам факт гипотетического посещения на растерзание писателям-фантастам и прочим романтически настроенным личностям, а самим задаться следующим гипотетическим вопросом: что здесь могли делать пришельцы, и какого рода функцию может исполнять упомянутый объект?.. Кстати, с идеями Петра Яновича по этому поводу я знаком, и не выражая своего личного к ним отношения, замечу, что возникли они независимо от Таккакацу, но оформились, так сказать э-э… структурировались в его голове именно под воздействием прослушивания кристалла с нашим разговором. И потом, эта история с Шатиловым…