Эльвира Вашкевич - Метро

- Да что вы, Алексей Валерьевич?! - Дзержинский мягко отступил на шаг назад, пожал плечами. - Ну, не хотите рафинада, так никто и не заставляет. Не хотите со мной идти - Бога ради. Оставайтесь тут. Я вас силком тащить не буду. Колхоз - дело добровольное! - он засмеялся весело, толкнул носком туфли кисть, вцепившуюся в каменный пол прямо у него под ногами. - Эх, руки не моют... - вздохнул укоризненно, вновь толкая оторванную руку. - Никакой гигиены. Вот уж истинно - быдло.

- Ну вы и гнус, Феликс Эдмундович! - с чувством сказал Леха. - Я с вами, конечно, никуда не пойду. Да и вы никуда не пойдете. Лежать вам тут, вместе с вашими мордоворотами. А то как-то не справедливо получается. Ребятки мертвые, а вы вон какой живчик.

- Ах, Алексей Валерьевич! - всплеснул руками Дзержинский. - Я-то, с вашей точки зрения, гнус. Но вы - идеалист в чистом виде! Даже удивительно, что такие люди еще бывают. Ладно, недосуг мне тут с вами разговаривать. Пора возвращаться. У нас, знаете ли, сегодня выборы. Вполне демократические, - он расхохотался, потирая руки с довольным видом. - Новый товарищ Сталин сегодня появится! - нарком выпрямился, расправляя гордо плечи, и Лехе померещился серый френч, обтянувший пухлую фигуру Дзержинского.

- Я ведь молчать не стану, - предупредил зачем-то Леха. - В газеты обращусь. К людям. Пусть знают, что вы там, внизу сидите, как пауки в паутине. За ниточки дергаете.

- Да кто вам поверит? - пренебрежительно отмахнулся нарком. - Вы на себя-то посмотрите, Алексей Валерьевич! Бездомный нищий, вот вы кто такой. С вами даже уборщица в редакции разговаривать не будет, разве что прикрикнет, чтоб по вымытому ею полу не топтались в грязной своей обувке. А вы - обращусь... к людям... Повеселили вы меня изрядно.

- Ну хорошо же... - процедил Леха сквозь стиснутые зубы. - Может, вы и правы. Но по крайней мере, вы, дорогой Феликс Эдмундович, отсюда все равно не уйдете.

Он поднял трубку решительно, готовясь к выстрелу.

- Ах, Алексей Валерьевич, я бы даже испугался, но, как и было сказано, вы - идеалист. Посему... - оборвав фразу, нарком повернулся спиной к Лехе и не спеша пошел в боковое ответвление коридора. - Стреляйте, ежели желаете, - бросил он, обернувшись через плечо.

Леха стоял, растерянно и сердито моргая. Пальцы стискивали черный, лоснящийся стержень, прижимали серую кнопку. Но выстрелить он не мог. Как Леха себя ни уговаривал, объяснял сам себе, что уходящий человек - зло, подлежащее истреблению, но кнопка не вдавливалась, кисть словно окостенела, застыв в неподвижности.

Дзержинский скрылся за углом, все еще посмеиваясь. Словно колдовские чары спали с Лехи, как только нарком исчез.

- Твою ж мать! - выругался он. - Надо было стрелять!

Леха бросился бегом за угол, поводя перед собой трубкой, готовясь выстрелить, как только увидит спину Дзержинского. Но того не было. Только повернулась медленно, как с насмешкою, ручка неприметной двери в боковой стене. Леха всем телом ударился в дверь, но она даже не дрогнула. Загудели бронированные листы, замаскированные обычной, серо-зеленой масляной краской. Леха дергал за ручку, крутил ее - бесполезно.

- Действительно, идеалист слюнявый! - сплюнул Леха, ругая сам себя. - И ведь знал, гад, знал...

Леха побрел вперед, к неверному, дрожащему осеннему свету, видному за поворотом коридора.

- В другой раз не буду рассусоливать, - пообещал он себе. - Видишь врага - стреляй!

В ответ этой мысли громыхнула пушка, земля вздрогнула, закачалась под ногами. Леха упал, разбивая колени и локти.

- Да что ж такое творится?! - воскликнул он в отчаянии.

* * *

Леха вышел из трансформаторной будки и огляделся. Невдалеке стреляли, и выстрелы были частыми. Бухали пушки, кричали люди. Лехе показалось, что он попал в фильм времен второй мировой войны, вот только декорации не соответствовали: по двору, испуганно озираясь, скользнул парнишка в джинсах, с сережкой в ухе.

- Черт знает что! - высказался Леха и пошел прочь. Его тянуло к выстрелам, хотелось собственными глазами посмотреть, что происходит. - Эх и кашу заварил Феликс Эдмундович, - ворчал Леха на ходу. - Горячая, разваристая, кипятком аж плюется. Кастрюля на плите подпрыгивает. Надо было застрелить ублюдка, ах, надо было...

Вынырнув из дворика, Леха застыл на месте, раскрыв в изумлении рот. По Белому дому стреляли танки. Хоть и говорили Лехе об этом, но не верилось ему, что подобное возможно, пока не увидел собственными глазами. Под плотным автоматным огнем полз человек, извиваясь, как полураздавленный червяк. За ним тянулся густо-багровый, кровавый след, правая нога подергивалась лихорадочно. Он явно был ранен, но никто не обращал на него внимания. Вокруг зданий бегали люди, размахивая руками, что-то выкрикивая, и тут же стреляли в окна - уцелевшие невесть каким чудом стекла осыпались льдистыми, сверкающими осколками. Из окон изредка, огрызаясь, плевали свинцом автоматы.

- Не устоят, - оценил ситуацию Леха. - Куда ж они с такой мелочевкой против танков...

Словно подтверждая его слова, громыхнула пушка, и жаркое пламя лизнуло белый бок здания, оставляя сажный, грязный след. Куски бетона засвистели, как шрапнель. Ползущему человеку один из кусков попал в голову, брызнула кровь. Измазанное лицо приподнялось, выкатывая побелелые от боли глаза, ткнулось в пыль. Руки дернулись, пытаясь уцепиться за землю, замерли, только пальцы подрагивали еще недолго, царапая разбитый асфальт, но вскоре застыли и они, скрючившись, как паучьи лапы.

- Мама дорогая! - ахнул Леха, глядя на открывшуюся ему картину. - Совсем с ума посходили. Переворот там или еще что, но людей-то зачем?

Ответа, конечно, он не дождался, хоть с надеждой и посмотрел на небеса, словно в редких осенних облачках должно было быть написано то самое, главное знание, которого Леха и требовал.

- Сваливать нужно, - решил Леха, увидав в руках ползущих солдат гранатометы. Один из них плюнул огнем, и в окно обстреливаемого здания влетел ком пламени, выжигая все подчистую. - Бли-иииин! Напалм!

Чувствуя темный ужас, охвативший его холодными лапами, Леха уже повернул прочь, но уловив краем глаза движение у главного подъезда Белого дома, задержался.

- В ответную атаку, что ли, пойдут? - хмыкнул он, нелестно и матерно отозвавшись о защитниках. - Поздновато дергаться как бы.

Однако, об атаке и речи не было. Леха увидал цепочку женщин, некоторые из них вели за руку детей, испуганно сжимавшихся, дрожащих, с неправдоподобно огромными, расширенными глазами. Несколько мужчин сопровождали их, размахивали руками, кричали что-то в сторону атакующих.

- Ну, хоть этих выведут, - покачал головой Леха. - Но вообще, конечно, кошмар. Там женщины, дети, может, больные еще. Домина-то ого-го! Там всякие есть. И - танками? Напалмом? Нет, чего-то я в этой жизни не понимаю...