Александр Бушков - Королевство теней (сборник)

Н.ХЛЫНОВ:Цан Улам, почему вы не пошли по достаточно многообещающему пути общего повышения интеллектуального коэффициента? Возможно, такой путь не поставил бы вас перед альтернативой: другой человек или остальные…

ДОКТОР УЛАМ:Тщательный анализ многих результатов специальных исследований неопровержимо свидетельствует о том, что те или иные значения коэффициента умственных способностей вовсе не являются мерой положительных или отрицательных качеств вообще человека. Лица с высоким коэффициентом интеллектуальности могут быть одновременно невнимательными, лживыми, злобными или равнодушными, тогда как лица с достаточно невысоким коэффициентом, напротив, могут отличаться высоким чувством ответственности, уважительностью, искренностью, добродушием, трудолюбием. Меня не устраивал ни тот, ни другой вариант. Доктор Сайх учит: будущее — в гармонии.

Н.ХЛЫНОВ:Цан Улам, связана ли система перевоспитания, принятая в саумских специальных поселениях, с проблемой другого?

ДОКТОР УЛАМ:Доктор Сайх учит: воспитание — оно для остальных. Доктор Сайх учит: перевоспитание — оно для хито. Доктор Сайх учит: будущее — оно для другого. Кай — другой. Он совсем другой. Вопросы воспитания или перевоспитания, как мы привыкли их понимать, не имеют к нему никакого отношения. В ничтожно малом объеме любого организма, будь то жаба, слон или человек, самой природой заранее записано, как этот организм после своего появления на свет будет реагировать на тепло, на холод, на пишу, на отсутствие пищи, на психологические раздражители, каких детей, наконец, он оставит после себя — трусливых или мужественных, крепких или болезненных, мудрых или недалеких, тщеславных или страдающих от скромности… Мне удалось идентифицировать те специфические гены, что обеспечивают идеальное развитие мозга без создания каких-либо особых условий нравственного воспитания и обучения. Внося в генетический код определенные коррективы, я, в принципе, без особых усилий могу наделить человека дерзостью тигра или беспечностью бабочки. Вот почему Кай не воспитан, в обычном понимании этого термина. Вот почему Кая нельзя развратить или перевоспитать. Вот почему Кай не поддается никаким влияниям. Он другой. Он совершенно другой. К этому следует привыкнуть.

Н.ХЛЫНОВ:Но ведь он человек?

ДОКТОР УЛАМ(улыбается): В самом высшем смысле.

Н.ХЛЫНОВ:Тогда почему вы так упорно отрицаете возможность мирного сосуществования другого и остальных?

ДОКТОР УЛАМ:Доктор Сайх учит: любая альтернатива чревата непредсказуемыми последствиями. Доктор Сайх учит: политика сосуществования ввергает человечество в жизнь куда более опасную, чем при прямой конфронтации. Доктор Сайх учит: будущее — другому. Нынешнее человечество вырождается в хито — вредные элементы. Доктор Сайх учит: хито — это враги. Доктор Сайх учит: хито — это извечные враги. Доктор Сайх учит: хито — это враги другого. Хито предали революцию. Хито следует обуздать. Хито не принимают другого. Хито следует уничтожать.

Н.ХЛЫНОВ(настойчиво): Цан Улам, означает ли сказанное вами, что у Кая Улама, у другого человека, все-таки есть опасные враги, более того, у него много таких врагов?

ДОКТОР УЛАМ:Не имеет значения.

“Какова вероятность того, что эти сирены впрямь существуют?..” Пхэк!

Отлична от нуля, этого достаточно. Журналисты, они из остальных, они ничего не поняли. В стране другого ничто вообще не может быть равно единице. Сирены тут ни при чем. Он, Тавель, мог предложить охоту на ангелов, или на демонов, или на летающие тарелки. Какая разница? Какое значение может иметь тот факт, что ни того, ни другого, ни третьего в природе не существует? Он, Тавель, предложил, этого достаточно.

Пхэк!

Человек рождается глупым в четырех ситуациях: если он зачат в полночь, если он зачат в последний час лунного месяца, если он зачат в сильный дождь, если, наконец, он зачат в глубине леса. Похоже, эти журналисты могут отвечать всем четырем указанным условиям.

Пхэк!

Тавель сжал кулаки.

Доктор Сайх учит: усталость — удел проигрывающих. Доктор Сайх учит: проигрывают усталые. Неужели он, Тавель — драйвер, как его называли, преследователь, летучий гонец, упорный смертный, неужели он впрямь начал уставать? Почему ведет болью ногу, почему ноют мышцы, почему так мелко и подло подрагивает левая щека? Если содержимое бутылей, опустошенных им в разгромленных лавках Хиттона, и не было чистым, все равно он не должен чувствовать никакой боли. Черная настойка куты, приготовленная лучшими нифангами с юга, обязана снимать любую усталость, тем более просто хмель. Он, Тавель, не зря укрыл в Биологическом Центре трех самых умелых и знающих знахарей юга, все остальные давно уничтожены или высланы в провинцию. Нифангов не спасло их замечательное искусство предугадывать будущее, они не смогли вовремя увидеть поворот… А он смог! Он, Тавель, зачат не в дождь, не в последний час лунного, месяца, не в полночь и не в глубине леса. Его зачали во вторник под красными лучами планеты Pax. Нифанги называют эту планету звездой убийц и военачальников. В этом они правы: доктор Сайх знал, кому в критический момент поручить отборный офицерский корпус. Может быть это он, Тавель, решил судьбу Сауми в его первые грозные революционные часы.

Пхэк!

Сейчас Тавель жалел только об одном: он не может, как несколько лет назад, отправить чужих журналистов в одно из тех спецпоселений, где среди хито можно увидеть и иностранцев.

Несколько лет назад Тавель сделал бы это не задумываясь. Опыт у него был. Это он сослал на юг одного из соотечественников Колона. Этот соотечественник был крупной птицей: теоретик и практик левых движений, давний и верный друг доктора Сайха. Он охотно пропагандировал идеи доктора Сайха, охотно растолковывал мудрые тезисы. Однако кое что в учении доктора Сайха оказалось не по зубам и соотечественнику Колона. Вот почему, с немого согласия доктора Сайха, Тавель отправил упрямого американца в одно из самых диких и отдаленных спецпоселений. Грязь, ливни, кровь на босых ступнях… Чувствуют ли хито боль? Страшно ли им под звездами, сияющими так холодно, так высоко?.. Жив ли еще тот американец?

Вряд ли…

Но если он жив, он научился, наверное, произносить вслух самокритические поэмы — горстка риса стоит того.

Он, Тавель, устает?

Возможно…

Это Каю не дано уставать. Он, Тавель, любит брата за это. Доктор Сайх учит: усталость — удел проигрывающих. Доктор Сайх учит: проигрывают усталые… Он, Тавель, не желает проигрывать. Он — летучий гонец, преследователь, упорный смертный. Он знал вкус великих побед. Он умел побеждать.