Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

Господа заместители молчали. Рыманов перевел дух.

— В общем так, друзья мои, — сказал он вкрадчиво. — Время у вас есть только до завтра. А завтра прошу ко мне с планами перестройки работы. Ровно в десять!.. Вы оба свободны.

Шарп и Глинка дернули головами, отдавая честь, и вышли.

“С кем-то из них придется расставаться, — подумал Рыманов, убирая чашки с остатками кофе. — Слишком много уже наворочено. Сегодня Кшижевский ничего особенного не сказал, но дня через четыре обязательно скажет. Ведь за это время вряд ли что изменится. За четыре дня такую машину не раскачаешь, хоть надорвись!.. Нет, к Генеральной Ассамблее Кшижевскому будет нужен конкретный виновник неудач. И лучше представить его заранее!.. Глинка, конечно, нагадил больше, его провалы дискредитировали многие начинания ЮНДО, теперь уж придется это признать. А из акции “Туман” действительно получилась большая глупость. Впрочем, глупостью оказалась не сама идея, а ее воплощение в жизнь. И занимались воплощением совсем другие люди. Они и спровадили блестящую идею в помойное ведро… Но отвечать за это будет Глинка. Ибо кадры надо беречь, у них и так синдром страха. И еще надо уважать общественное мнение. А информация о том, что в какой-то там Тьмутаракани ЮНДО изгнала из своих рядов инспектора, вызовет не слишком большой интерес. Другое дело, если информационные агентства сообщат миру весть об отстранении от должности заместителя начальника Секретного отдела ЮНДО имярек. За дискредитацию благородных задач глобального разоружения и развал работы. Вот это будет бомба! И нет никому никакого дела до того, что имярек этот отдувается за своих подчиненных. Подчиненные — не тот калибр… Так-то, Вацлав Глинка, милый наш Грэм… Шарпа же отдать на растерзание журналистам не удастся — у него нет громких провалов…”

Размышления прервал сигнал пневмопочты. Рыманов подошел к ресиверу и вытащил из ниши письмо. Обыкновенное письмо, в бумажном конверте, с написанным от руки адресом. Надпись была сделана по-русски.

Удивленный необычным посланием, Рыманов пожал плечами и вскрыл конверт. Из конверта выпал сложенный вдвое небольшой листок бумаги. Рыманов развернул его. Листок был испещрен колонками арабских цифр. Рыманов недовольно цокнул языком и хотел вызвать шифровальщика, но тут взгляд его упал в самый конец послания. Там красовалась знакомая с детства дуля. Рыманов рассмеялся. Так подписывал свои записки товарищ по школьным играм Мишка Фигнер. И шифр этот был придуман ими еще во времена оны, когда они жили на бульваре Яна Райниса в Тушино и по вечерам помогали родителям возделывать огороды на берегу Сходни. И после трудов, выйдя на лоджию, можно было увидеть, как далеко за противоположным берегом речки сверкают и переливаются, словно новогодние огни, невидимые в сумраке здания новостроек Строгино, где жила соратница по клубу юных космонавтов Женька Гагарина, вечно задиравшая нос из-за своей знаменитой фамилии. О Мишке Рыманов ничего не слышал с тех самых пор, как тот поступил в летное училище. А вот шифр, оказывается, до сих пор прятался где-то в глубинах памяти и с легкостью всплыл оттуда.

“Привет, Рыма! — писал Мишка. — Если хочешь встретиться со старым приятелем, приходи сегодня в восемь часов к “Толстому Ришару”. Псов своих не бери. Я буду один, как перст”.

Рыманов усмехнулся. Похоже на Мишку, пишет, словно только вчера распрощались у станции метро “Сходненская”.

Рыманов подошел к тейлору и, набрав свой личный код, запросил данные по Фигнеру Михаилу Петровичу, русскому, уроженцу города Москвы, родившемуся в восемьдесят пятом году (память работала великолепно!), и через минуту получил ответ, что означенный М. П. Фигнер после окончания летного училища проходил службу в Н-ской воздушнодесантной дивизии, пятнадцать лет назад в составе сил ООН с целью подавления путча Михары находился в Иртании, был награжден международным орденом “За особые заслуги” и советским “Дружба народов”, вернулся в СССР, дослужился до майора. Был демобилизован, к трудоустройству не стремился, жил на пособие, был замечен в склонности к употреблению спиртных напитков. Три года назад пропал без вести при невыясненных обстоятельствах. Меры по розыску означенного М.П.Фигнера результатов не дали, и он по настоящее время числится пропавшим без вести.

Рыманов вздохнул и дал команду “сброс”. Заглянул в память секретаря. Контакт с Оллем был назначен на три часа пополудни, а то, что намечалось на вечер, можно было и отложить.

“Ну что же, — сказал он себе. — Мы встретимся с вами, пропавший без вести Михаил Фигнер по прозвищу Дуля”.

3.2. Звонок дальней связи раздался около двух часов пополудни, когда Рыманов собрался идти на встречу с Оллем. Канал был из Москвы, под грифом личного кода.

“Катерина, — подумал с неудовольствием Рыманов. — Вечно звонит, когда ни минуты свободной нет”.

На экране действительно появилось лицо Катерины.

— Здравствуй, милый!

Рыманов тут же изобразил восторг и любовь. Как четверть века назад, в пору юности мятежной.

— Здравствуй, дорогая! Очень рад тебя видеть!

“Она прежняя. Ни черта не стареет, все ей нипочем. Сколько же она не звонила?.. Кажется, уже полгода, если не больше”.

Катерина внимательно рассматривала его.

— Ты неплохо выглядишь, — сказала она.

— Куда уж там, к черту, неплохо1 — ответил Рыманов. — Все соки работа выпила!

— Ой, не плачься!.. Можно подумать, что ты всегда и жил не ради работы. Работа, работа и работа!.. А потом уже мы с Витькой.

Восторг и любовь исчезли. Теперь перед Катериной были серьезность и занятость.

— Ты для того мне и позвонила? Чтобы о работе поговорить?.. Так я эти песни уже двадцать лет слышу! Привык к этому, знаете ли!

— А ты всегда умел привыкать! В этом вся твоя натура!

— У нас это называется умением адаптироваться к окружающей обстановке… — начал Рыманов с пафосом, пытаясь скрыть появившееся раздражение: разговор был столь же излишен, сколь и неизбежен.

— Вот-вот! — перебила его Катерина. — Через два слова на третье — адаптация, обстановка… Не жизнь, а одни термины!

“Ну что ей еще надо, — подумал Рыманов. — Вечно одни и те же разговоры. Можно подумать, они ей наслаждение доставляют. Ах, он такой, ах, он сякой!.. А на денежки-то, что он шлет, живет и живет неплохо. Да и странно было бы плохо жить на такую сумму!.. От безделья это!

— Ты мне всю жизнь сломал, — продолжала Катерина зло. — Вся молодость — сплошные базы да гарнизоны. Одна радость была, когда Витька родился. Да и тут… — Она безнадежно махнула рукой. — Могла бы и еще родить, да разве из такого отца помощник?..

“Заладила сорока Якова”, — подумал Рыманов. Разговоры с женой не приносили ему удовлетворения. Сам практически не звонил. Не хотелось и на ее звонки отвечать..