Евгений Гуляковский - Мир в латах (сборник)

— Извините, — сказал я. — Мне надо срочно вернуться домой. Я приду несколько позже. Наверное, доктор будет возмущен, но мне в самом деле надо сбегать домой.

— Как же так? — произнесла сестра. — Вам же назначено!

— Передайте доктору мои глубочайшие извинения, но мне действительно очень-очень надо.

4.2. Дома я сразу же поднялся в спальню и вынул из ящика стола таблетки активатора. Теперь Арчибальд Спенсер был у меня в руках. И часа не пройдет, как я выведу его на чистую воду. Он сам мне расскажет все, что знает, одну только правду выложит: и о том, как провалился Генрих, и о том, как перевербовали его самого…

Я спустился вниз. Надо было срочно заказать диктофон и получить посылку с пистолетом. Принтер застрекотал, когда я открыл дверь на кухню. Я обернулся. На принтере горел сигнал срочного сообщения. Обо мне кто-то вспомнил. Я подошел к тейлору и оторвал кусок ленты. Быстренько расшифровал послание, с удовлетворением убедившись, что этому уголку памяти приключения последних дней нисколько не повредили.

Ознакомившись с содержанием шифровки, я призадумался. Послание пришло по гражданской информсети, это о многом говорило. Видно, они там совсем в цейтноте, если не могут терять время на передачу через экранированный канал Артура. И само сообщение было весьма любопытным. Алкиной приказывал мне все бросить и вплотную заняться передатчиком. Как будто до его приказа я занимался чем-то посторонним… Ох уж эти мне начальники! Попробуй найди этот чертов передатчик, не зная времени сеансов!.. Разве что нажраться активатора и подслушивать мысли каждого встречного. Устроить, так сказать, глобальное прочесывание мозгов… Ну, этим можно заниматься до второго пришествия! Одна лишь закавыка: раньше меня снесут на кладбище — Бакстер ведь не раз заикался о том, как вредна для моего организма слишком частая активация. Неизвестно еще, сколько лет жизни отняла у меня сегодняшняя ночь! А всей и пользы-то — от провала ушел… Даже лиц гостей не запомнил. Все силы ушли на борьбу с действием вилфага. Но кому это теперь объяснишь?..

Я стер из памяти тейлора запись шифровки и отправил на Куру подтверждение получения приказа. И тут же — еще одна шифровка. Алкиной сообщал, что времени на поиски передатчика — всего ничего, объявлял, что операции теперь дан индекс “А” и предупреждал об ответственности за несвоевременное выполнение задания.

Я почесал затылок. Индекс “А” — это уже сверхсерьезно. Достаточно сказать, что за всю историю существования ЮНДО индекс “А” не объявлялся ни разу. По всему видно, руководство решило воспользоваться сложившейся ситуацией. И потому время теперь ценилось на вес золота. Или жизни.

Я пошел на кухню, заказал диктофон, получил посылку с пистолетом и заблокировал информацию о заказах. Теперь я был готов к битвам во имя мира. Я подошел к тейлору, еще раз стер информацию и отправил подтверждение получения последней шифровки. И тут тейлор звякнул. Я включил дисплей. На меня смотрела недавняя собеседница — медсестра доктора Арчибальда Спенсера.

— Добрый день, — сказал я. — Собираюсь вот к вам снова.

Медсестра поморщилась.

— Мы должны извиниться перед вами, господин Карне, — произнесла она виновато. — Доктор не сможет вас принять. Его только что вызвали к больному. Когда он освободится, мы вам сообщим о времени следующего приема. Еще раз примите наши извинения. Случай очень тяжелый, велика вероятность летального исхода.

— Ну что вы! — проговорил я растерянно. — Конечно же! Какие тут могут быть извинения!

Она откланялась. Я выключил тейлор и сел. Ай да Артур!.. Я верил в тяжелого больного не более, чем в детские сказки. Либо он тоже получил какое-то задание от Алкиноя, о котором не должен знать я, и бросился его выполнять, либо (если он действительно перевербован) Ассоциация в ответ на мероприятия ЮНДО тоже зашевелилась… Как бы то ни было, а расколоть Спенсера в ближайшие часы уже не удастся, и надо искать другие пути. И тут я вдруг засомневался, что Артур предатель. Все, бывшее ясным полчаса назад, теперь таковым уже не казалось. И в самом деле, почему Артур должен становиться Иудой, когда в наше время гораздо проще и сравнительно безопасней быть для ЮНДО своим парнем?.. Уверенность моя исчезла, и остались в душе какая-то грязь, туман какой-то и ощущение собственной глупости.

Я взял в руки “Фаулер”, включил его, отыскал веселую ритмичную музыку, более всего соответствующую имиджу благоденствующего лоботряса, и отправился на улицу.

Было серо и прохладно, но безветрено. Поселок привычно гудел развлечениями, как будто в мире не произошло ничего особенного. Я неторопливо двинулся в сторону “Сиреневой веточки”. Хочешь неожиданных контактов, ищи их на скачках. Или в кабаке. Это известно всякому мало-мальски опытному диггеру. Как и то, что, если хочешь избежать нежелательных встреч, двигай в библиотеку или в музей.

Повернув за угол, я столкнулся с Линой. Лицом к лицу. Как будто только и ждал, пока она подойдет к этому месту, дабы тут же оказаться у нее на дороге.

Девица от неожиданности вздрогнула и подняла руку, словно хотела защититься от удара.

— Здравствуйте, Лина, — сказал я.

Она пришла в себя быстро, в течение нескольких секунд.

— Здравствуйте, герой космоса!

Произнесено это было с изрядной долей ехидства.

— Куда направляетесь? — спросил я.

— Не ваше дело!

— Печально, — сказал я грустным голосом. — Печально, когда такая симпатичная девушка столь груба. Так разговаривают с заклятыми врагами.

— А я и не набиваюсь к вам в друзья!

Она шагнула в сторону, намереваясь меня обойти, как стоящее на пути дерево. Но я не пропустил ее. Что-то связывало меня с этой девицей, и очень хотелось понять — что же именно. Я заступил ей дорогу и взял за руку.

— Зря вы так, Лина!

И тут меня разорвало на две половинки. Я раздвоился. Нечто подобное могла бы ощутить при митозе клетка, если бы у нее были органы чувств. И половинки оказались разными. Один Жюль Карне был полон желания выполнить полученное задание, заработать очередную благодарность и обнаружить на своем банковском счету солидную премию. Второму Жюлю Карне и не думалось о задании, благодарности и премии, у него были совсем другие желания. Прикосновение к девичьей руке бросило его в дрожь. Сердце Жюля колотилось в чужую дверь, и он готов был жизнь положить за то, чтобы эта рука никогда не выскользнула из его пальцев, ему хотелось только одного: сжать в объятиях гибкое тело…

— Жюль! Что с вами! — донесся откуда-то издалека взволнованный голос. — Да что же с вами?

Наваждение быстро исчезло. Я увидел, что Лина, закусив губу, смотрит на меня с испугом и недоумением. Я открыл рот, и тот второй, исчезающий, неизвестный мне Жюль прошептал: