Алекс Змаев - Песок под солнцем

— Давайте для начала разберемся с мелким бизнесом. Вот, к примеру, маленький семейный отель или тот же отель, но как часть большой всепланетной сетевой компании. Какие будут преимущества и недостатки у семейного варианта?

Я высунулась в гостиную. Про исчезновение мелкого бизнеса мама часто рассказывала, так и подмывало встрять в беседу. Да и просто наскучило быть бессловесным слушателем. Лавиния меня тут же заметила:

— М-м… Девочка, будь так любезна, налей мне свежего чаю. А то этот остыл, пока мы тут беседовали, — и продолжала: — Так вот, Багир, я не вижу у семейного варианта преимуществ. Недостатки вижу. В сети у отеля-подразделения есть возможность пользоваться общей рекламой, опираться на общие финансы… те же внутренние кредиты, хотя бы. Если что-то случится с ключевым персоналом, компания может быстро командировать сотрудника из другого своего отеля. В те времена, когда активно говорили о постиндустриале, считалось, что в маленькой семейной фирме персонал более внимательный и ответственный, но вообще-то это всего лишь вопрос подбора кадров и обучения.

— То есть якобы постиндустриальный бизнес вытеснен совершенно закономерно? И что же за постиндустриал такой, который сперва наступает, а потом отступает?

— Вы хотите сказать — это не было постиндустриалом? А чем же тогда?

— А давайте посмотрим внимательнее на этот отель. Или, для разнообразия, на маленький семейный ресторанчик. Чем он отличается от корчмы из старого, еще доиндустриального, кустарного уклада? Если отбросить внешнюю шелуху вроде продуктов-полуфабрикатов да техники на кухнях, — ничем.

— Кустарный уклад? Существует теория развития общества по спирали. И аргументом за такой взгляд на события является распространение этого обслуживающего бизнеса сначала в части, а затем и по всем регионам Основы.

— Где он раньше развился, там он раньше и заглох. Спиральное развитие общества — конечно, удобная гипотеза. Куда приятнее говорить о «новом витке спирали» и постиндустриальном обществе, нежели о «новом средневековье». Да вот только виток, начинающийся и заканчивающийся за несколько десятилетий, выглядит в историческом масштабе крайне странно.

На наш взгляд, все проще. Индустриальное производство на позднем этапе своего развития резко сократило потребность в работниках. В результате две трети населения оказались как бы лишними. Но их же надо чем-то занять! И использование элементов кустарной экономики здесь выглядит самым логичным шагом. Про них уже все известно — что и как поддерживать, какие налоговые и прочие условия создавать. Эти элементы кустарного уклада не представляют опасности для крупного бизнеса, скорее даже полезны.

Опа!

— Багир, а ведь это может оказаться еще одной целью введения браслетов. Чтобы не тащить груз ново-кустарного уклада, могла возникнуть идея подсократить население.

— Да. Мы учитывали возможность наличия таких интересов. Но я полагал, в среде элиты такой вариант обсуждался. А судя по рассказу Лавинии, он не был широко озвучен.

— По рассказам мамы, тогда, наоборот, все громко кричали об «исправлении демографической ситуации». Правда, только кричали. А реально делалось порой нечто странное.

— И мы теперь догадываемся, почему.

В гостиной повисло задумчивое молчание, которое прервал Багир, как бы подводя итог.

— Вот и все. А назвать это можно красивым словом «постиндустриал».

— Хорошо. Вы дали мне пищу для размышлений, хотя я и не готова пока с вами согласиться. Подумаю. Но позвольте такой вопрос: есть ли «постиндустриал» на Тоше?

— Есть.

— И в чем он состоит?

— Сперва, с вашего позволения, коснусь оснований индустриального уклада, по-нашему. Он опирается на структурированную и формализованную информацию и на общую для всего населения картину мира. Он начинается от последовательностей технологических операций на древнем конвейере и развивается до формально и детально организованного управления во всемирных корпорациях. Постиндустриал же начинается тогда, когда отдельные группы создают нечто вроде своих отдельных миров, в которых своя система понятий, свои ценности, а закрепляются они и объединяются своим языком и системой обучения. Между такими группами коммуникация происходит на некотором промежуточном, общем языке, но это именно внешняя коммуникация.

— И в этом случае понятие семьи снова обретает смысл…

— Разумеется. Такие сообщества желают сохранить себя и свой мир, а для этого требуется, чтобы дети воспитывались внутри сообщества и обучались тому, что является важным именно в этом мире. Ни обучение, ни воспитание нельзя перепоручить кому-либо из «посторонних». Да и просто по жизни рядом с собой хочется видеть «своих».

— И если теперь вернуться к нашим ребятам?

— Они учат язык Тош.

— Вот как? Занятно. Но какое отношение это имеет к постиндустриалу? Обособленные сообщества я всегда считала плохим признаком… В чем ценность их для мира в целом? Мне они представлялись чисто паразитическими образованиями.

— Ценны уникальным продуктом. Как говорят у нас: «На хорошем острове водится вкусная дичь». Выживут те из сообществ, в собственных «мирах» которых есть уникальная ценность. Причем эту ценность нельзя ни украсть, ни скопировать. Она не «формальная технология», а опирается на всю общую картину мира этого сообщества.

— Иными словами, «стоимость воспроизведения» запредельно высока?

— Да. Представьте, берем мы вот этот мини-отель для кошратов и заменяем наших ребят какими-нибудь другими сотрудниками. Как думаете, что получится?

— Полагаю, не получится, — дама усмехнулась — Вы ведь приходите сюда больше из дружеских отношений.

— Да. Именно поэтому здесь образовалось место, где можно договариваться о совместных проектах и об обмене технологиями. Березку и Михаила мы воспринимаем как своих, а посольских — нет. Но есть и другая сторона… Березка! Отвлекись, пожалуйста, на минуточку, выйди к нам.

— А? Да, что такое? — я не сразу поняла, что последнюю фразу Багир сказал громче, и даже не требуется изображать удивление и попытку переключиться — и так чувствую себя выдернутой на берег рыбкой. Выхожу в гостиную.

— Скажи, как тебе твои однокурсницы в колледже?

— Однокурсницы? — Чего это он про них заговорил? Пытаюсь припомнить… пожимаю плечами. — Да в общем-то никак. Мы с ними и не говорим почти ни о чем. Так, расписание занятий узнать или задания. А что требуется? Если какие-то рекомендации, то я правда о них ничего не знаю.

— Понял тебя, благодарю. Сейчас ничего не требуется.

Багир замолкает и держит паузу, и я скрываюсь в кухне.

— Как… показательно, — голос Лавинии заметно встревожен, — получается, с Михаилом ей есть о чем говорить, а с однокурсницами — нет. Не скажу, что мне это очень нравится.