Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.

— Вас не выпустят отсюда, Анна.

— Никто не имеет права держать меня взаперти. — Анна поднялась. — Тогда извольте объяснить мне все.

— Хорошо. Подождите.

Вера встала и вышла в соседнюю комнату. Анна несколько раз прошлась по библиотеке из угла в угол. Захотелось курить. Она начала в последнее время курить. Правда, Вронского это шокировало, хотя прямо он ничего не говорил.

Вошла Вера с книгой.

— Что вы читали Толстого?

Анна стала вспоминать названия произведений этого входившего в моду писателя.

— Кажется, "Лурд"… Или нет… "Люцерн", — сказала она, — и еще рассказы. Севастопольские.

— А еще?

— Я начала еще роман "Война и мир", но так и не дочитала.

— Прочтите это, — сказала Вера, — тоже Льва Толстого.

Она положила на стол книгу и вышла. Анна прочла надпись на титульном листе и не поверила своим глазам:

Л. Н. Толстой

АННА КАРЕНИНА

Роман в восьми частях

Когда спустя полчаса Вера пришла в библиотеку, она увидела Анну, сидящую за столом и листающую книгу. Книга была раскрыта где-то на середине. Видимо, Анна читала не все подряд. Вера уже не думала, что скажет Глухов и как отнесется руководство института к ее опрометчивому поступку. Сейчас она готова была броситься к Анне, обнять ее, заглянуть в глаза, взять на себя ту тяжесть, которая легла на плечи этой красивой темноглазой женщины. Но Анна встретила ее холодным взглядом:

— Вы хотите мне что-нибудь сказать?

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, кажется, скоро время обеда?

— Я принесу. Вы будете обедать у себя в комнате?

— Хорошо. Только возьму с собой книгу.

— Вы ее читаете?

— Как видите.

— И как вы ее восприняли?

— Талантливая книга, — ответила Анна и отвела глаза.

— Талантливая? Ну конечно, это же Лев Толстой. Вы читали ее раньше?

— Разумеется, нет. — Анна закрыла книгу и встала. — Я пойду к себе. Проводите меня, я не запомнила номер на двери.

Вера проводила Анну в ее комнату и сразу прошла в диспетчерскую. Включив номер Анны, Вера увидела пустую гостиную. Переведя кадр на спальню, она убедилась, что Анна, сидя с ногами на кровати, читает. Лицо Анны было напряженным. Перевернув сразу две страницы, она углубилась в текст, закусила губу, потом перевернула страницу назад и, очевидно не дочитав куска, откинулась на спину. Вера бегом бросилась в кулинарный блок и, набрав блюда, отправилась с подносом в номер Анны.

Анна с непроницаемым лицом вышла из спальни. Вера поставила поднос на низкий столик.

— Сейчас принято накрывать без скатерти? — спросила Анна.

— Уже давно, — растерянно ответила Вера. — С начала двадцатого века. Потом опять вошли в моду скатерти, но потом… скатерти вытеснила имитированная полировка… Вы прочли книгу?

— Нет еще. Нo я уже заглянула в конец седьмой главы.

— И что же?

— Вы сказали, что не компетентны говорить со мной по этим вопросам, так что я подожду возвращения Глухова.

— И вы ни о чем не хотите спросить?

Анна помедлила, потом села в кресло и спросила, глядя в глаза Веры:

— Кто я?

— Я совершила ошибку, которую не имею возможности исправить. Я действительно не компетентна.

— Тогда вы свободны.

И Вера вышла. Анна, отодвинув поднос, снова взялась за книгу, но вскоре с отвращением отбросила ее. "Где я? — спрашивала она себя. — Что происходит вокруг?" Она нервно ходила по мягкому серому ковру. Мысли путались, как в кошмарном сне. Вспомнился муж, Сережа, вспомнилась дорога в Москву и первая встреча с Вронским. И вдруг она поняла, что все это подробно описано в книге. Не в состоянии больше находиться в этой комнате с низким давящим потолком, Анна вышла в коридор. Блестящий пол вызвал в ней омерзение: будто она шла по мокрому льду, а ноги не скользили. Когда она сбежала с террасы в запущенный сад, стало легче. Морщинистые стволы деревьев, зеленые кроны над головой, заросшие грунтовые тропы — все это могло быть и в ее прошлом.

Анна шла быстрым шагом, пенье птиц и шелест листвы успокаивали. Тропинка упиралась в продольную, заросшую сорняком аллею. Анна пошла по аллее уже медленнее и вдруг справа, сквозь кусты персидской сирени, увидела белеющую каменную стену и решетку над ней. Анна остановилась. Вид садовой ограды воочию напомнил ей об ограниченности ее теперешнего положения. За стеной было что-то другое. А здесь были враждебно настороженные взгляды, загадочные недомолвки, собака, пишущая английские переводы, эта ужасная книга.

Анна пошла по густой траве, раздвигая ветви кустов, подошла к белой стене, которая приходилась с нее ростом, выше была небольшая чугунная решетка. Ухватившись за прутья решетки, она по уступам добралась до верха. Никогда еще ей не приходилось перелезать через ограды, но врожденная грация и четкая координация движений помогли ей ловко перебраться и спрыгнуть по ту сторону стены.

Поблизости никого не было. Еще не сознавая свободы, Анна пошла по тихому переулку, обсаженному высокими тополями. Вскоре за поворотом показалась широкая улица с высокими гладкими домами, потоком автомобилей, многочисленными прохожими. Сдерживая себя, чтобы не побежать, Анна вышла на многолюдную улицу. Сердце трепетало. Анна шла в потоке прохожих, ничем не выделяясь среди них и не привлекая к себе внимания. Только иногда мужчины задерживали на ней взгляд, но это внимание было уже знакомо ей из той, другой жизни. Она без раздражения ловила на себе мужские взгляды, — это было даже хорошо. Сверкающие на солнце витрины первых этажей, большие стеклянные табло с непонятными цветными знаками, пересекающиеся провода над головой.

Троллейбус со стеклянным верхом остановился у самого тротуара в пугающей близости. Еще не привыкшая к современному транспорту, Анна отступила в сторону, но увидев, как люди суетливо входят в распахнувшиеся сами по себе двери, она с опаской подошла к троллейбусу. Возникло желание как можно дальше отъехать от клиники, и Анна, едва коснувшись никелированного поручня, вошла в троллейбус. Створчатые двери захлопнулись.

От мягкого толчка Анна покачнулась, инстинктивно ухватилась за локоть какого-то молодого человека. Од обернулся, Анна сказала: "Простите" и, отвернувшись, взялась за никелированный столбик. Рядом две молодые женщины оживленно говорили о чем-то, одна из них вынула из кармана сколько-то монет, мельком взглянула на них, опустила в пластмассовый ящик со стеклянным верхом и оторвала от выползающей из ящика ленты кусочек бумаги. Анна поняла, что это плата. Машинально перенимая действия окружающих, она опустила руку в карман своего френча, но там, кроме носового платка, ничего не было. Троллейбус уже подходил к следующей остановке, и Анна вернулась к створчатой двери.

— У вас нет меди? — услышала она за спиной голос и обернулась. Молодой человек, за которого она ухватилась в момент толчка, смотрел на нее участливо и вежливо улыбался. Анна хотела отвести взгляд в сторону, но по современным понятиям это могло быть дурным тоном.