Ольга Белоусова - Перекресток волков

По поводу усталости я, конечно, оказался прав. Бэмби уснул сразу и спал долго и крепко. А на следующий день, проснувшись, задал всего один вопрос. Вопрос, требующий очень длинного ответа.

— Будь другом, объясни, какого черта мы сбежали из твоего дома?

Я объяснил. Я говорил тихо и медленно, переживая заново каждое сказанное мною слово — о костре, о Томаше Вулфе, о Совете и кровной мести, о Клыке и своем долге жизни перед человеком. Я не сказал только о своем «божественном» происхождении. Впрочем, даже с учетом этого, не помню, чтобы я с кем-нибудь был столь откровенен.

Бэмби долго молчал. И в конце концов сказал совсем не то, что я ожидал.

— Что касается моего отца, то это для меня не новость.

Я нахмурился.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Пожалуйста… О том, как схватили Томаша Вулфа, писали во всех газетах. В том числе и в той, которую я показывал тебе. Помнишь? Я думал, ты прочел текст под фотографией…

— Та-ак…

Текста я не читал. Мне было не до того.

Бэмби вздохнул и продолжил:

— Честно говоря, я все время ждал, когда появится известие о его смерти. Я думал, ты его самым первым убьешь.

Я оторвался от созерцания голубой стены и криво усмехнулся.

— Хочешь сказать, ты надеялся на то, что я избавлю тебя от отца?

— Что за чушь!

— Я всего лишь повторяю твои слова.

— Я же не настолько его ненавижу!

— Тогда почему ты не попытался остановить меня?

— И как бы я, по-твоему, смог это сделать?

— Сообщить в полицию, например.

— Но ты же мой друг, неужели непонятно?!

— Нет, отчего же…

Я снова уставился на стену. Чем-то она меня привлекала.

— Ты странный, Бэмби. Если бы мне пришлось выбирать между отцом и другом, я выбрал бы отца.

— Легко говорить, когда знаешь, что выбирать не придется, — заметил человек.

Я вспомнил костер и людей на площади. И еще вспомнил то, чего не сказал Бэмби — что Том Вулф не был мне отцом. Хотя, еще позавчера я об этом и сам не догадывался.

— Нет, не легко.

— Лиза мне рассказала, как ты защищал меня перед своим племенем.

— У Лизы слишком длинный язык.

— Мы говорим не о Лизе. Кого ты выбирал тогда, на этом вашем Совете, Ной?

— Это другое.

— Разве?

— Ты что, пытаешься заставить меня пожалеть о сделанном?

Мы замолчали. Надолго. Потом Бэмби снова сказал то, чего я совсем не ждал услышать:

— Ты, когда уходил, сказал, что не дашь повториться истории с Кисом. Я думал, что ты пощадил моего отца из-за меня.

Я не нашелся, что ответить. На костре вместе с Томашем Вулфом сгорели все мои обещания.

— Ч-черт…

— Ты злишься на меня?

Я встал, подошел к окну, ткнулся лбом в холодное стекло.

— У меня был не очень большой выбор, Бэмби. Или идти в поселок, или ждать, пока ты умрешь от лихорадки. Я не умею ее лечить, и Клык здесь не помощник, скорее наоборот. Честно говоря, этого не умеет никто, я ведь тебе уже говорил это, помнишь? Да, я злюсь, но не на тебя. Я злюсь на себя и на своих соплеменников. Виновен он и дети его до четвертого колена — это про нас. Волков погубит кровная месть…

Отвернувшись от окна и посмотрев на Бэмби, я прочел тревогу и страх в его глазах.

— Тебе не надо меня бояться, Бэмби.

— Это рефлекторно… Вообще-то я не боюсь. Поздно уже начинать бояться…

— Это верно, — усмехнулся я. — И моего племени бояться тоже не следует. Пока я жив, никто тебя не тронет, а жить я собираюсь долго. Уверен, что смогу убедить их всех, даже своего братца, не устраивать вендетту. Крови и так уже пролито слишком много — и волчьей, и человечьей…

— Как? — спросил Бэмби. — Ты… ты убьешь моего отца?

— Нет, — честно солгал я.

Он вздохнул.

— Мне кажется, ты говоришь неправду…

Я засмеялся.

— Ну, приятель, у тебя есть только одна возможность проверить это — ждать. И ни одного шанса спасти своего отца, если ты не веришь мне. Можешь сообщить в полицию, но я — не Том Вулф, и всех армий этого мира не хватит, чтобы остановить меня.

Бэмби принялся заправлять постель. Сказал тихо, через плечо:

— Я не собираюсь никуда ничего сообщать… Просто… Я же знаю, ты убивал не только из мести…

— Да.

— Что ты чувствовал, Ной?

Меня начинал раздражать этот разговор.

— Ты ждешь честного ответа?

— Да.

— Ты должен понимать, что любой мой даже самый честный ответ все равно будет честным не до конца.

Бэмби обернулся, потирая шрам на щеке.

— Да…

— Удовлетворение. Я чувствовал удовлетворение. И не строй из себя моралиста! Ты ведь не отказывался от еды, которую покупали на мои деньги!

— Да… И еще я вскрывал трупы убитых тобой людей и зашивал раны тех, кто выжил.

— А что, были выжившие? — пробормотал я озабоченно. — Плохо работал…

Бэмби передернулся от этих слов.

— Скажи, ты хоть раз смотрел в глаза своей жертве?

Я разозлился.

— Да, смотрел! Там, на площади, где сожгли моего отца! И в лесу, где на него охотились люди, я тоже смотрел! О! Вы большие придумщики по части пыток и наказаний… Знаешь, что такое «ошейник оборотня»? А жидкий свинец в горло? Публичные казни… Огонь… Черт! Черт! — я ударил кулаком по столу. Он переломился надвое, и книги с грохотом полетели на пол. — Зачем ты спрашиваешь, Бэмби!? Я думал, ты понял, а ты… Если рассчитываешь увидеть, как я в отчаянии бьюсь головой о стену, то я тебя огорчу. Покаяния не будет!

— Кто бы сомневался! — усмехнулся Бэмби. Он тоже злился, только вот я не видел причин для его злости.

Я напрягся, пытаясь остановить трансформацию, и почувствовал бешеную пульсацию Клыка. Ему передалась моя злость. Бэмби испуганно отступил на шаг назад.

— Прекрати, Ной! — в комнату вбежала Лиза. Наверное, она проснулась от шума. — Не смей его трогать!

Я и не собирался.

— Все нормально, Лиза. Все нормально. Иди на кухню, поставь чайник.

Она не послушалась. Встала между нами, готовая броситься на защиту человека. Моя сестренка сделала свой выбор, и я понял это раньше, чем она.

Через минуту все пришло в норму. Дьявол умер, и я мог почти легко контролировать свои эмоции. Я улыбнулся. Вернее, попытался улыбнуться.

— Не надо меня провоцировать, проверяя прочность моих обещаний, Бэмби. Я не нарушу слова. А теперь лучше ты мне скажи: если я так плох, то зачем ты две недели вытаскивал меня с того света? Сдал бы сразу властям, и дело с концом.

Он устало опустился на кровать, запустил пальцы в короткий ежик волос.

— Наверное, по той же причине, по которой ты готов был драться за меня со своим братом. Извини, Ной. Я тупею…

Я сел рядом.

— Я не убил ни одного ребенка, Бэмби… Дети могут стать другими… еще могут. Я оставил им этот шанс. Надеюсь, они правильно им распорядятся.

И еще я надеялся, что Бэмби никогда не узнает, кто убил его отца.

— Ты действительно собирался сделать это?