Шон Мерфи - Время новой погоды

– Прошлое – это иллюзия, – сказал Биби во время одной из таких вечерних бесед. – Оно существует только у вас в уме.

– Но мне нравилось прошлое, – сказал Эдди. – Мне оно нравилось гораздо больше, чем нравится то, что прямо сейчас!

– Что есть время? – спросила Ронда.

– Времени нет, – улыбнулся Биби. – Мы соберемся снова в восемь утра.

– Но… почему все так, как оно есть? – спросил Шпенёк. – То есть жизнь, я хочу сказать?

– Вселенная обладает бесконечными возможностями существования, – ответил Биби. – Мы проживаем одну из них.

Висенте становился все раздраженнее и раздраженнее.

– Но каков смысл существования? – наконец взорвался он. – Разве не об этом мы все время толкуем?

– Существование, существование, существование, – отвечал Биби, пристально глядя на него поразительно ясными синими глазами. – Что бы вы делали, если бы вы не существовали?

Этот вопрос, словно стрела, проник в самую глубину экзистенциальной души Висенте. «Что бы я делал, – снова и снова задавал он его себе, – если бы не существовал?» И не мог ответить: несмотря на бессчетные часы, проведенные Висенте в размышлениях о том, что, возможно, небытие предпочтительнее бытия, он никогда по-настоящему не задумывался, каким может быть небытие, как это – не существовать? Теперь он начал рассматривать эту проблему всем своим существом – и телом, и разумом – круглосуточно, днем и ночью. Что бы он делал, если бы не существовал? Что сейчас делает Баттерфляй?

Эдди, сидя в полном молчании день за днем, переживал такой же процесс вопрошания, хотя его вариант был более хаотичным. Его размышления пошли примерно по такой линии: «Зачем я живу? Что, черт возьми, все мы делаем здесь?» Потом они свелись просто к: «Какого…?» И в конце концов остановились на самом главном вопросе, какой все люди задавали себе с тех пор, как слезли с деревьев, прочно встали на землю и решили, что им это нравится:

Когда они вот так сидели, Биби побуждал их все глубже и глубже погружаться в вопросы.

– Пусть ваш ум будет открыт и восприимчив, – говорил он им, – и решения придут к вам сами.

– Не понимаю, чего хорошего вот так сидеть на одном месте, избегая мировых проблем, – говорил Родриго.

– Дело не в том, что кто-то чего-то избегает, – отвечал ему Биби. – Речь о том, чтобы подойти прямо к сути того, чего вы больше всего боитесь, и примириться с неизбежным.

Висенте встретился с мраком. Ронда – с гордостью. Эдди – с неуверенностью в себе. Бадди – с отчаянием.

Никто не знал, с чем встретился Родриго, потому что он вдруг исчез и не появлялся целую неделю, пока все это не закончилось.

Бадди, погруженный в глубочайшие размышления о своей жизни, испытывал множество самых разных чувств. Он чувствовал густоту бытия, ощущая ее как туман, сквозь который надо пробиться; испытывал клаустрофобию от того, что замкнут внутри собственного существования; гнев от того, что это существование вообще имеет какую-то определенную форму. Он переживал ужасную утрату Баттерфляй и Алефа, его мучило состояние мира и страны и невозможное, безответное стремление к Ронде. Зачем все это? Сможет ли он когда-нибудь справиться хоть с чем-то из всего этого? Возможно ли, – задавал он себе вопрос, – когда-либо по-настоящему понять тайну бытия? Отчаяние Бадди поднималось перед ним, словно густая чаща, словно вставшие стеной джунгли. Но в нем нарастала уверенность: чтобы достичь своего предназначения, ты должен сначала пробиться сквозь дебри своего отчаяния. И он ушел в него с головой.

Бадди окинул мысленным взором широкий ландшафт прошлого – ему представилось, что, если он сумеет полностью осознать прошлое, он сможет осилить путь вперед, миг за мигом, пока наконец не обретет власть над настоящим. А проникнув в прошлое, он пошел еще глубже. Он очистил свой мозг до такой степени и погрузился в себя так глубоко, что в конце концов все мысли, все вопросы и представления исчезли, и он остался в пустоте и открытости чистой и безупречной тайны. И к собственному удивлению, Бадди обнаружил, что по ту сторону его страха и отчаяния… что у страха и отчаяния на самом деле есть ТА, ДРУГАЯ сторона. Он словно бы заново проснулся, в полной мере ощущая, что это такое – просто быть живым, какое это чудо – чувствовать влагу собственной крови у себя под кожей.

«Если бы мы перестали спрашивать, какой смысл имеет жизнь, – подумал Бадди, – мы, может быть, поняли бы то, что знает каждый ребенок: жизнь и есть смысл».

В тот вечер Бадди оставался вне дома еще долго после того, как стемнело. Луна бесконечным туннелем света устремлялась в пустоту космического пространства. Звезды рассыпались, сверкая на ткани ночи. Само горящее звездами небо казалось единой, ясной, как звон колокола, мыслью.

Но пока другие сидели в молчании, сражаясь с самыми существенными вопросами своих жизней, Биби размышлял над одной из главных загадок своей собственной жизни – Полли.

Несмотря на многочисленные прочищения мозгов, которые он совершил за многие годы, он не смог выбросить из головы Полли.

После этой недели, которая показалась Мечтателям и Уродцам едва ли не самой длинной неделей в их жизни, они с трудом поднялись со своих мест – с затекшими коленями и онемевшими спинами, но к тому же (как согласилось большинство из них) с обновленным чувством ясности и уравновешенности.

А как насчет выводов? Ну что ж, объяснил им Биби, ведь вы занимались прочищением мозгов всего одну неделю. Достаточно, чтобы осмотреть королевство, но недостаточно, чтобы в нем жить. Эти мимолетные впечатления несколько напоминают феномен истерического проявления силы – как, например, в ситуации «жизнь или смерть», когда человек способен поднять автомобиль, освобождая попавшего под него ребенка. Но если вы хотите поднимать автомобили на регулярной основе – как, например, Луиджи, который значительную часть пребывания на ранчо проводит в саду скульптур, поднимая бороны и лебедки, а затем снова водружая их на место, то справа то слева, – тогда вам придется заниматься такой практикой регулярно. Сам Биби учился этому у Дядюшки Отто целых семь лет.

– И мне жаль лишь, что не удалось проучиться еще семь, – признался он им. – Как я мог бы их использовать!

Биби рекомендовал Мечтателям усвоить то, что они узнали, и не прекращать практиковаться.

Висенте подумал, что вполне может это сделать. Такое прочищение мозгов, думал он, несомненно, превосходит наполнение мозгов, которым он занимался всю свою жизнь. Потому что, спокойно сидя и ища ответа на свой вопрос, он неожиданно осознал – всего на миг, но так ясно, что был уверен: он никогда этого не забудет, – что он спал, потерявшись в собственных мыслях, спал всю свою жизнь. Это было точь-в-точь похоже на пробуждение от сна. Отныне, сказал он себе, он желает постоянно бодрствовать.