Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров

Он думает, что стал сильным. А он слабый. Потому что главная сила — она в душе и сердце, а не в голове. И не в автомате. Хотя, наверное, я и ошибаюсь — ведь он думал в тот момент, когда стрелял, не о себе, не обо мне, а обо всех людях.

Он попал с третьего раза. И все там, впереди, закричали, страшно очень закричали, и побежали к нам, и тоже начали стрелять. Я легла в траву, колючую такую, жесткую и закрыла голову руками. А он остался стоять. Эксо-эксо, Кэнди…

Могилу Монаху вырыли на том самом холмике, откуда Ник стрелял в него. Но это случилось уже вечером. Весь день Цапко и добровольцы делали прививки общинникам, кололи антибиотики заболевшим. Поле на краю червоточины превратилось в госпиталь под открытым небом. Никто уже не надевал маски — смысла в них не было никакого.

Ник все это время просидел возле МТ-ЛБ в обнимку с автоматом. Он смотрел в небо. К нему никто не подходил, не разговаривал с ним…

Когда начинает темнеть, на поле вспыхивают многочисленные костры. На тягач грузят самых тяжелых больных, в основном детей, и Юсупов увозит их в Цирк. Цапко обходит костры один за другим, разговаривает с людьми, дает советы. За ним по пятам тенями движутся Анна Петровна и бригадир рыбаков Заварзин. Фельдшер убеждает общинников остаться на поле до утра. Ему задают множество вопросов, главный из которых — сумеет ли он остановить болезнь.

Ник слышит ответы Цапко, осторожные, взвешенные, но полные оптимизма. Он вздыхает. Да, все получилось именно так, как Ник и предполагал — после смерти Монаха люди словно очнулись. Нет, поначалу они, конечно, попытались убить его, Никиту Проскурина, но Юсупов подогнал тягач к холмику и Цапко, взобравшись на башню, закричал, что они добыли вакцину, что за золотистыми стенами червоточины нет никакого рая, и много чего еще…

Дело сделано. Мавр может уходить. Уходить потому, что никто и никогда не простит Нику смерти Монаха. Он, Монах, хотел как лучше. Хотел искренне, от всего сердца. А Ник его убил. Потому что тоже хотел, как лучше. Смешно, конечно. Но это жизнь, она так устроена.

Ник где-то читал, что, на самом деле, самым главным учеником Христа был Иуда. И что он принял на себя самое тяжелое и главное бремя — грех предательства, позволивший учителю стать Спасителем. Принял осознанно, из любви к тому, за кем шел, кому верил.

А кому верит он, Ник? Себе? Еще утром он был уверен в этом. Но после того как третья пуля, вылетевшая из его автомата, попала в грудь Монаху и он упал, выронив крест, вера эта исчезла.

Ник больше никому не верит. И ни на что не надеется. Что остается? Просто жить. Обустраивать новый мир, что лежит вокруг. Пахать, сеять, строить, возрождать, чинить, воевать. И медленно, по капельке, копить в себе новую веру — в будущее, в людей, в себя и в Бога.

Так будет. Но потом. А сейчас ему предстоит дальняя дорога. Утром Ник уйдет из города. Уйдет вместе с Филатовым на запад, в сторону далекой Москвы. Нужно обязательно выяснить, что там происходит. Нужна информация, нужна связь с другими городами.

Ник принимает решение, и ему становится легче. В голове звучат слова песни, которую пел Филатов бездну времени назад в Доме Кекина…

Ник вздыхает и смотрит на Эн и Хала, сидящих возле одного из костров. Они о чем-то говорят, склонив друг к другу головы. Что ж, Ник не держит на них зла или обиды. Если у его воспитанницы и этого парня что-то получится — он не против. Как говорится, совет да любовь.

Филатов неслышно подходит к Нику, садится рядом на траву.

— Нам надо взять с собой универсальный набор медикаментов, — скрипит он.

Не поворачивая головы, Ник отвечает:

— Только не много. Самое необходимое. Приготовьте воду, патроны и гранаты. И какие-нибудь теплые вещи — сейчас по ночам холодно.

Филатов некоторое время сидит рядом, потом встает и уходит. Солнце садится за зубчатую стену леса на западе. На небе высыпают яркие звезды. Ник откидывается на спину, подтягивает к себе автомат и закрывает глаза.

Официальный сайт проекта «Анабиоз»: anabioz.com

Официальная группа «ВКонтакте»: vkontakte.ru/anabioz_books

© Волков С. Ю., 2011

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», оформление, издание, 2012

Кошки в среднем живут пятнадцать лет (Прим. автора) .

Конец ( татарск. ) (Прим. автора).

Вперед ( татарск. ) (Прим. автора).

Пошли ( татарск. ) (Прим. автора).

Эн имеет в виду английскую фразу «Xoxo, Candy!» (Целую-обнимаю, сладкий!) (Прим. автора).

Мама ( татарск. ) (Прим. автора).

Заяц ( татарск. ) (Прим. автора).

Псалтырь. 50 псалом Давида (Прим. автора).

Есть ( татарск. ) (Прим. автора).

Нет ( татарск. ) (Прим. автора).

Анансыгым — татарское ругательство (Прим. автора).

Кул-Шариф — одна из крупнейших мечетей в Европе, построена в честь тысячелетия Казани в 2005 году (Прим. автора).

Сююмбике — дозорная башня Казанского Кремля, выстроена внутри стен для наблюдения за окрестностями. Является «падающей башней» — отклонение от вертикальной оси составляет почти два метра (Прим. автора).

Свинья ( татарск. ). Согласно правилам ислама, мусульмане не едят свинину. В Татарстане этот обычай соблюдается, мягко говоря, далеко не всеми татарами (Прим. автора).

Сынок ( татарск. ) (Прим. автора).

Алла берса — распространенное у татар выражение, аналог русского «Дай Бог» (Прим. автора).

Тузлук — солевой раствор для посола рыбы или других продуктов (Прим. автора).

«Откровения Иоанна Богослова (Апокалипсис)», глава 5. (Прим. автора).

До свидания, товарищи ( татарск. ) (Прим. автора).

Двухсотый — на армейском сленге убитый (Прим. автора).

«Марш мародеров», Александр Галич (Прим. автора).

Айда инде — дословно «давай уже», популярное в Татарстане выражение (Прим. автора).

РКБ — Республиканская клиническая больница (Прим. автора).

КАПО — Казанское авиационное производственно объединение (Прим. автора).