Макс Сысоев - Странники

Свет, просачивающийся меж контейнером и стеной, заслонила тень; Валдаев, сидевший в наиболее освещённом месте, стал таким же тёмным, как остальные.

— Как дела, дорогие сограждане? — с устало-насмешливой интонацией произнёс высокий женский голос. Так могла бы сказать чья-нибудь жена.

— Три стакана! Три! Катюш, что тебе сделать, чтоб твоё сердце смягчилось? Мы ж на благо общества работаем. Как волы.

— А ты знаешь, что такое волы? — язвительно спросила тень-Катюша.

— Модель транспортного вездехода так называется. ИИИ стоит десятой версии. Наверное, уже поговорки о нём сложили, — в темноте блеснула улыбка Валдаева. — Хороший шибко, значицца.

— Чушь, — сказала тень и изменила очертания, указав пальцем на меня. — Давайте мне этого и живо расходитесь по рабочим местам.

— Четвёртый стакан, — поставил своё условие Валдаев.

— Обойдёшься. Этого типа требуют чёрные .

Я распрямился, и тени пришлось посторониться. На свету она оказалась очень даже материальной маленькой и очень тоненькой девушкой, что-то между шестнадцатью и двадцатью годами. Мне не нравились чересчур тонкие фигуры, но Катина внешность привела меня в некоторый трепет. Дело в том, что она была одета в ту же стандартную обтягивающую форму, что и Валдаев, только серебряного цвета. Это было одеяние Жени, подруги Ксюши.

Я понял, что стал ближе к истине, вздохнул и сунул руки в карманы.

Если верить белому прямоугольнику на груди, девушку звали «Сайдлер Екатерина Иосифовна. Стажёр». Я чуть поклонился, увидел, как с куртки отвалился новый пласт коричневой грязи, и осклабился.

Катя удостоила меня пущенным прямо в глаза взглядом, но добилась лишь, что я, хоть моё будущее и могло в любой момент перестать существовать, слегка повеселел и отметил, что радужки её глаз однотонно-оранжевого цвета, а в остальном лицо её очень даже милое, маленькое такое, остроносое. И волосы красивые: длинные, русые и вьющиеся. «Ты добилась, Катя, — подумал я, — я прощаю тебе твою фигуру».

«Ну и фуфло!» — ответила Катя на мои мысли выражением лица, а сама сказала:

— Меня зовут Екатерина Иосифовна. Мне поручено проводить тебя к ответственному уполномоченному по делам расселения. Разговаривать запрещено. Следуй за мной.

За выходом из ангара зеленел коридор, в блестящих металлических стенах которого иногда появлялись двустворчатые, как у лифта, двери, тоже стальные. На дверях чёрной краской были обозначены их порядковые номера, а рядом всегда находилась продублированная по-английски надпись «Уровень 0». Всё это убранство зданий будущего столько раз было описано в литературе и показано в фантастических фильмах, что никто — в том числе и сами архитекторы зданий будущего — уже и не могли вообразить ничего иного, кроме как эти металлические стены и автоматические двери. В данном случае искусство скорее предрешало, нежели предугадывало, и я, как человек эпохи постмодернизма, отлично понимал это.

— А у вас тут мило, Екатерина Иосифовна, — сказал я.

— Столица потому что, — ответила Катя. — Только лучше молчи.

Я повиновался. Я в плену, и здесь не стоит не только кричать с порога: «Нет, я ничего не скажу, убейте меня!», — но и вообще лучше помалкивать. Коль скоро Валдаев не пошутил, что я-де «наш парень», шанс, что меня приняли за схваченного колдунами механиста, имеется. И чем меньше я открываю рот, тем этот шанс больше.

Вот очередная дверь, на этот раз без номера. Рядом с ней — кнопка.

Лифт.

Кабина приезжает мгновенно и беззвучно. Внутри она оформлена так же, как и коридор: серебро металла и зеркальные полоски по углам. На стенках кнопок нет; Катя произносит:

— Level minus six.

Уши закладывает от ускорения, и буквально через секунду бесстрастный голос автомата повторяет:

— Level minus six, — и двери открываются. За ними — точная копия коридора на нулевом уровне, разве что можно иногда встретить людей. У всех — форма одинакового фасона, но разного цвета, у всех на груди таблички с именами; все куда-то идут; на меня, такого грязного, пришедшего неведомо откуда, глядят мельком. Занятые. За недолгое время, проведённое в клане, я так отвык видеть людей с деловыми и безразличными лицами (да и вообще людей), что совсем растерялся. Опять начался другой мир.

За поворотом налево находилась дверь с надписью «А674. Уровень -6».

Нам нужно туда. Я вдохнул, когда створки, чмокнув, раскрылись пред нами.

В комнате за дверями пахло свежеотёсанным деревом, и мягко мерцали свечи в золотых канделябрах у дальней стены. Свечи источали церковный запах плавящегося воска. В окно с расписанной золотом по чёрному рамой бил дождь и растворял картинку качавшегося тёмного леса. Стены из ровных брёвен в некоторых местах были закопчены, а доски пола слегка запачканы уличной грязью. У окна стоял офисный стол из опилок — таких было много в начале двадцать первого века. За столом на кожаном крутящемся кресле сидела кукольно-прилизанная блондинка в чёрной форме с тем же белым квадратиком на груди. Надпись на нём я не разглядел из-за плохого освещения и расстояния. Катя остановилась шагах в трёх от стола чёрной леди, а я держался за спиной своей провожатой; старался успокоиться, глядя на отражения пламени свечей на серебряных Катиных плечах.

Двери за нашими спинами закрылись. Изнутри они были дубовыми и окованными тёмным железом с блестящими заклёпками, а по обе стороны от них стояли двое охранников в голубой форме и с кобурами.

— Вот и он, — Катя произвела какое-то движение руками, по-военному чётко сделала один шаг влево и один назад и оказалась у меня за плечом.

— Ше-карно, — протянула блондинка. — Останься, пожалуйста, здесь. Присядь. И ты присядь, — сказала она мне, посмотрев на кубическое кожаное сиденье, притаившееся в тени стола.

Пока я садился и озирался в поисках угла, где пристроилась Катя, перед чёрной леди возникла тонкая серая вертикальная панель, отгородившая от моего взгляда нижнюю половину её лица. Монитор.

— Я ответственный уполномоченный по делам расселения; в настоящее время отвечаю за твою интеграцию в наше общество и за твою безопасность, как физическую, так и психологическую, — официальным тоном начала блондинка. — Зовут меня Анжела Заниаровна. Та-ак... — она коснулась пальцами чёрной панели. — Надеюсь, ты не против нашего содействия? Тогда прошу ответить на пару вопросов. После этого сможешь задать любой вопрос мне. Итак, твоя фамилия, имя, отчество? Желательно настоящие.

— Переплётов Александр Александрович, — пробубнил я, стараясь быть не менее официальным.

— Можно чуть погромче?

Живя в лесу, я привык говорить и слушать на другой громкости, чем говорили и слушали в двадцать первом веке. Я повторил.