Макс Сысоев - Странники

— Канал «зет восемьдесят», — ответил из передатчика женский голос, — «семнадцать двадцать четыре», говорит центр. Вам нужен седьмой виток, второй поворот. Рекомендую воспользоваться обводным туннелем пятого витка. С вашей стороны образовалась пробка, вы не протолкнётесь.

— Спасибо. Конец связи, — Валдаев повернул ручку рации, убавив голос женщины-оператора, и тяжёлым взглядом посмотрел на второй медлительный самосвал, тащившийся вслед за первым и не дававший нам ехать по своим делам.

— Мы и так не протолкнёмся, — проворчал Валдаев.

Он сощурился. Наш грузовик рванулся вперёд, легко проскочил под необъятной аркой колёс самосвала, секунд за сорок достиг желаемого седьмого витка и, мастерски вписавшись в поворот, нырнул в туннель. От ускорения и резких манёвров захватило дух.

— Вот здорово! — восхитился я, на секунду забыв об отвращении к Анатолию Ивановичу.

В туннеле наш грузовик затормозил перед самым носом карьерного самосвала, зло светившего навстречу нам парными глазами четырёх белых фар.

— Приехали. Двадцать рублей за проезд, — неохотно пошутил Валдаев, открыв нажатием кнопки дверь с моей стороны. В кабину ворвался влажный подземный ветер, несвежий, тёплый, с запахом мазута, керосина, асфальта и ещё невесть какой химии. Воздух низко вибрировал от смазанного эхом гула двигателей вдалеке. Единственным источником света в туннеле были фары нашего грузовика и самосвала.

— Мы его чинить будем? — спросил я, благоговея перед скалящимся на нас радиатором железной громадины.

— Анатолий Иванович, — сказала Катя, поднимаясь с сиденья и не отвечая мне, — заедьте за нами через полчасика.

— Океюшки, Катя, — согласился Валдаев и уехал, едва мы успели выйти.

Передние колёса ожидавшего нас самосвала достигали метров пяти в высоту; от них шло неприятное гудение и веяло нагретым железом и машинным маслом. В кабину титанической машины вела лесенка; под ней на каменном полу копошились трое людей. В темноте на их заросших бородами лицах белела кожа вокруг глаз.

— Екатерина Иосифовна, — дохнул кто-то из них перегаром и носками, — как вы вовремя! Вот ведь говнище-то, выключаться не хочет, встало тут и стоит. Ну, мы перезапустили его, оно и пытается всё повернуть куда-то вправо. Заклинило его, мать-перемать.

— Ага, ага, — кивнула Катя, брезгливо помахав ладонью перед носом, — я сама разберусь. Можете погулять пока, ребята.

— Хорошо, господа стажёры, мы вам тогда мешать не будем. — Все трое заросших поспешно уползли, по-обезьяньи сутулясь и смердя.

— Ну и уроды, — Катя надула щёки, дунула на прядь волос, сползшую на лоб. — Никогда им не доверяла.

— Это морлоки, что ли?

— Какие морлоки? — заключённые. Отбывают наказание. А ещё здесь вкалывают колдуны с поверхности, которые хотят стать Гражданами Города. Кто хочет у нас жить, сначала должен отработать два года в промзоне. Из деревень, когда случается неурожай, приходят сюда работать за миску супа. Потом уходят, как посевной сезон настаёт.

— В моё время были люди, типа таких. Их называли гастарбайтеры.

— Моего отца десять лет назад арестовали и отправили сюда. Наверное, он уже умер...

Катя скривилась и, перекинув через плечо сумочку с приборами, полезла по лесенке в кабину самосвала.

— О, ну если и там воняет... Там воняет! Воняет! ФУ-У-У!!!

— Твой отец был слаб душой? — спросил я, забравшись следом и усевшись на широкое крыло перед открытой дверью кабины, в которую из-за тесноты втиснуться не смог.

— Тебя Валдаев задел? — Катя включила плоский дисплей, располагавшийся рядом с рулём, прочла на нём нечто нехорошее, стукнула по нему кулаком. — Валдаев — рабочая скотина, не обращай внимания. Такого быдла вокруг нас до черта.

— Быдло... — хмыкнул я.

— Алекс, будь добр, не беси меня. Из-за тебя я пропустила момент, когда можно было зайти в служебное меню! Теперь опять перезагружать всё придётся... Я пьяная и до сих пор ничего не соображаю. А если ты немедленно не засунешь свою язвительность себе в одно глубокое место, то я сама её тебе туда засуну, да так, что дерьмо из носа вылезет!

— Прошу прощения. Я хотел сказать, что мне интересно, кого ты считаешь тупым быдлом.

— Тех, кто всегда тащится за остальным стадом, и кто покупается на самую простую пропаганду.

— А ты идёшь за всеми?

Катя подумала.

— Я шла.

— А теперь?

— Теперь — не знаю. Сказать по правде, Лиона... После того, как ты вывел меня из ангара, мы с ней поговорили, и я многое поняла... Кристаллы у тебя?

— Держи.

— Ага, спасибо... — Катя приняла из моих рук коробку, замерла, в сердцах швырнула горсть кристаллов в лобовое стекло и упала головой на руль. — Лиона...

— Катя, сколько можно плакать?

— Извини, опять подвесило... Что делать? — мы с ней... дружили давно. Но недавно я поняла, что она за человек. Второй такой... Второго такого человека нет на всей Земле. Она... Она не верила мне. Она думала, что я специально сдружилась с ней, чтобы узнать её мысли и донести «чёрным». Дескать, каждого стажёра так проверяют. Потому что стажёры — это кандидаты на очень ответственные посты. Она многое рассказала мне о Городе. И ещё она сказала, чтобы я слушала тебя.

— Катя, — сказал я, следя за отсветами компьютерного экрана на её лице, — ты знаешь, что такое мамихлапинатана?

Катя не знала; я объяснил. Катя вопросительно посмотрела на меня; на её лице больше не было слёз.

— Ты что-то знаешь... и я что-то знаю. И мы чувствуем... недоговоренность. Какую, Алекс? Какая недоговоренность между нами?

— Ты хитрая, — сказал я ей.

— Я тупая.

— Это не важно. Важно, что хитрая.

Катя поняла, что я вознамерился ей выложить, попыталась сосредоточиться на работе, не смогла и закурила. Её готовили к такому обороту событий, её просто не могли к нему не готовить, — но она ещё лелеяла надежду отсрочить крайне опасный разговор. Я не был уверен, что не смогу её убить.

— Что тебе от меня надо? — спросила она зло.

— То же, что и от остальных: чтобы от меня отвалили . Чтоб все пошли к чёрту.

— Ты хочешь, чтоб я пошла к чёрту?

— Не забудь: теперь моя очередь спросить, чего тебе от меня надо. Чего?

— Ни-че-го.

— А что нужно Анжеле Заниаровне? Я могу склонить на сторону кланов кучу народа. Почему Анжела Заниаровна позволяет мне жить в Городе и заставляет тебя со мной возиться?

— Ты себя переоцениваешь. — Катя встряхнулась, собрала с пола кристаллы, подключила к приборной панели самосвала свой верный карманный компьютер. — Кого ты можешь тут склонить? Стажёров? Послушай, Алекс, ну и идиот же ты! Ни один из стажёров не согласится променять полную блестящих перспектив жизнь на существование в диких лесах. Кем они будут в Городе? — Правителями. А в лесах? — Трупами. И потом: если б ты попробовал «склонить» хоть кого-нибудь, это сразу бы зафиксировали системы слежения, которых в Городе сам знаешь сколько. Помнишь, когда тебя только подселили ко мне, мою дверь начали ремонтировать? Так вот, ни черта её не отремонтировали. Над ней просто присобачили ещё одну камеру и датчик ментальной активности, чтобы засекать твои попытки колдовать.