Станислав Гагарин - Вечный Жид

22–00. Снова в Голицыне. После ужина толковал с Поволяевым о делах, и давление поднялось до 180. Заибаный попугай! Какой же эмоциональный я человек! А что делать?

Говорил по телефону к Кулебякиным. Он проинструктировал Сорокоумова по поводу открытия счета, и тот этим займется, на неделе все сделает. Надежный он помощник!

Примечание из 10 апреля 1993 года. Кто же его знал, что Сорокоумов загодя вступил в ряды заговорщиков, которые предписали ему т е м н и т ь покудова, временно оставаясь рядом со мной.

Что еще? Надо письмо написать Фельдману, уже два его письма из Монтевидео лежат без ответа. Завтра напишу, а в понедельник отправлю вместе с «Мегамиром». Затем пошлю ему «Русский детектив», первый том.

Он, уругваец Фельдман, ни хрена не разобрался в том, что у нас происходит. Надо будет вразумить его в письме.

Да что там уругвайский Фельдман, мы сами-то, находясь в России, не можем разобраться.

Как сумели лакеи Антихриста разметелить славный народ, если брат наш, хохол, хуже выкреста супротив белых россов идет?

4 декабря, среда, Власиха.

06–05. Давненько не раскрывал я сию тетрадь… Поначалу она была в Голицыне, когда начался п у т ч — уже третий (!) на моем веку работы с «Отечеством». До сих пор п у т ч не подавлен, хотя я вышел из транса и начинаю действовать.

Нет в данную минуту ни времени, ни желания описывать события минувшего месяца. Главное — здоровье налаживается. А сраный п у т ч я опишу в «Дневнике Отечества» и в романе

Этот роман я напишу во что бы то ни стало!

Сейчас продолжу работу над вступительной статьей для нового сериала «Русский сыщик», который мы собираемся сразу запустить по системе «Переброс». Потом заявление в милицию. Прошу, дескать, привлечь к уголовной ответственности Федотову, Литинского, Павленко и Рыжикову в соответствии со статьей 109 УПК за преступление, предусмотренное статьей 200 УК РСФСР — самоуправство. Так-то вот…

Ладно, пробьемся. Налаживаем работу Товарищества.

21 декабря, суббота.

08–00. Вчера, около 23 часов, позвонил Поволяев. Вроде подпишут нам бумагу на правопреемство. Потом звонил Корнееву Алексею Петровичу, новый человек в нашем кругу, юрист Литфонда. Надеюсь, все будет тип-топ и оки-доки.

К общему недомоганию добавилось простуженное горло и насморк. Лекарства по голове Виктор Павлович Большаков мне отменил на днях. Пью только кордафен, по таблетке три раза в день.

Головокружения пока не было.

Сейчас хочу заняться стихами. Добью всё, что у меня есть, и отдам Галине Васильевне Поповой — редактору, которая тоже ушла со мной. А с 1 января 1992 года начну писать особые стихи. Их я так и назову — НОВЫЕ. Одновременно хочу сделать вторую книгу «Балтамерики» — «Возвращение в Россию». Подобрать дневниковые записи — и вперед! Они у меня в книжке повсюду в записях. Придется делать общую ревизию моему архиву. Да, «Балтамерика-2» в первую очередь. Просмотрел стихи о Голубой бухте. Очень даже ничего. Включаю в книгу! Что еще?

«Вечный Жид»! Ау!

31 декабря, вторник.

17.17. Заканчивается этот, мягко говоря, странный год. С одной стороны, он, значитца, того… С другой, именно в нем я выпустил основное количество собственных книг, и в «Отечестве» тоже. Тут и п у т ч, и несбывшиеся надежды, и созданное, опять же, Товарищество Станислава Гагарина, идея ВЗОРа, и многое другое, причудливо перемешавшее хорошее и наоборот.

Будем подводить итоги? А зачем? Все есть в «Дневнике», в деяниях моих, в книгах. Вот о планах можно записать. 2 января подаем на бандитов и самоуправцев в суд. Здесь я буду идти до конца!

Ни прощения, ни пощады мерзавцам не будет!

Готовим сразу два издания: «Русский сыщик» и Собрание сочинений. 3-го у нотариуса — ВЗОР. 8 января — правый глаз, поеду к Тимошкиной к 10–00. 5-го встреча с издателем из Австрии.

Не взирая на скандальные события, тружусь над романом «Вторжение продолжается, или Вечный Жид». События начнутся с 1 января 1992 года.

Сегодня, вернее, завтра и начну. Когда вернусь после встречи Нового года от Елены с Николаем.

Первая встреча с Агасфером.

— Я представлял себе это иначе, — неуверенно произнес Станислав Гагарин.

Ладно, начинается период активного действия. Вперед и выше!

14 января, 1992 год.

13–00. Давно заметил: ни черта не записываю в дневник, в дни, недели, месяцы хренового положения дел, нестабильности, общей хандры.

Вот и сейчас дневник полупуст. Хотя события свершаются, развиваются, идут чередом. Вот и Вера недавно сказала мне:

— Ты бы записывал подробно происходящее… Такие разворачиваются дела, гадости творятся и в РТО, и в большом Отечестве. Ведь забудешь! А твои свидетельства могут оказаться бесценными… И «Вечного Жида» побыстрее напиши…

Разумеется, Вера права. Только о чем писать? О собственной хандре, коя лишь часть общей хандры, охватившей Державу? Люди в шоке и от развала Отечества, и от с в о б о д н ы х, мать бы иху ети, цен. Про скандал с Черноморским флотом? Про амбиции гетьмана Кравчука, с которым еще летом я обедал в кают-компании крейсера «Москва» в Севастополе? Рука не поднимается описывать Вселенский Бардак, устроенный Меченым Антихристом и охлократами, которые оказались более жадными на привилегии, нежели партократы, но зато менее компетентными в делах.

Вновь разнузданно ограбили Россию. Новые вожди так и не удосужились до сих пор опереться на РУССКУЮ ИДЕЮ, не обратились за помощью к русскому народу, повторяют в фанатическом экстазе: «Заграница нам поможет».

Хрена в сумку она вам поможет! Вот вклеил статью из «Комсомолки», об августе прошлого года, там приличное место уделено компаньону моему и новому соратнику Воротникову. Теперь Валера — историческая личность.

Но пора идти обедать. Прочитал еще раз упомянутый материал, но сомнения не рассеялись. Белых пятен в этой темной истории стало еще больше. Что же все-таки это было? Роковая неувязка, спектакль или заведомая провокация? Когда узнаем мы правду?

14 февраля, пятница.

11–43. Едва вывел цифры, обозначающие время записи, как зазвонил телефон. Людмила Николаевна — мой главный редактор. Вопросы по «Памяти крови». Она пишет вступительную статью к Собранию сочинений. Вот и проговорили до 12–05. Пора уже идти на почту за газетами. Последнее превратилось у меня в особый ритуал.

Вообще живу я в последнее время заторможенно, з а с т о й н о. Ничего нового не пишу. Правда, напрягся давеча и сочинил «Слово и дело Русской державной партии» и устав. Получилось неожиданно хорошо. Анатолий, который был здесь три дня и только вчера улетел, сказал, что сочинено превосходно. Правда, при этом сын присовокупил: сам ты в политику не лезь, пусть эту партию создают другие.