Станислав Гагарин - Вечный Жид

Одними из первых приветственные телеграммы вождю прислали китайские товарищи, руководители западных европейских государств. Были депеши и от бывших участников Варшавского договора, но далеко не ото всех. Причина была прозаической. Лидеры этих стран, равно как и тех республик, которые отделились от России, попросту покинули государственные посты и сбежали в неизвестном направлении.

Были, увы, и случаи самоубийства.

«От страха, наверное, — подумал Станислав Гагарин. — Побоялись грядущей ответственности… А ну как Горец потребует в Кремль с отчетом?!»

Но о репрессиях не сообщалось. Кое-кто, правда, сел под домашний арест, о котором дикторы, захлебываясь от умиления, сообщали, что меры сие превентивные, предупредительные, значит, имеющие целью защитить посаженных от народного гнева и самосуда, и сидят они, голубчики, в комфортабельных условиях собственных дач или квартир, и что им даже обеды горячие доставляют из ближайших ресторанов.

К сожалению, были и печальные вести. Одного из сбежавших диктаторов южной мандариновой области опознали, несмотря на маскарад, местные жители.

Его попросту тут же растерзали на части…

Советник товарища Сталина по общественным связям выразил неудовольствие случившимся и заявил, что органам государственной безопасности дано указание подобных беглецов отлавливать и доставлять в Россию для открытого и демократического суда.

— Ведь и в том несчастном случае погибший от руки народа преступник был жителем Москвы и находился под юрисдикцией России, — заявил советник вождя.

«Жаль, что у Лины Яновны нет телефона, — сокрушился Станислав Гагарин. — Она бы сказала: есть Бог на свете».

Его главный бухгалтер, русская беженка из Сухуми, давно предрекала бананово-лимонному злодею подобный бесславный конец.

И тут зазвонил телефон.

Сам писатель ни с кем не связывался — боялся оторваться от экрана. На него пока никто не выходил, также, видимо, пялились в телевизионный я щ и к.

Вера Васильевна подняла трубку.

— Тебя, — сказала она мужу. — Голос незнакомый, женский.

— Станислав Семенович? — осведомилась та, что звонила ему домой. — Здравствуйте! С вами будет говорить товарищ Сталин…

«Вроде бы не было у него в заводе брать в помощники женщин», — отвлеченно подумал сочинитель, которому голос невидимого с л а б о г о существа показался как раз знакомым.

— Слушаю, — нейтральным тоном сказал он.

— Сталин говорит, — услышал писатель характерный, немного усталый голос вождя. — Понравился сценарий?

— Как сценарий!? — вскричал Станислав Гагарин. — Разве вы…

— Не имею права, дорогой письменник, — с нотой глубокого сожаления произнес вождь. — Детерминизм и этика Зодчих Мира не позволяют.

— А что же на экране? — расстроенно спросил писатель.

— Альтернативный мир, понимаешь, — вздохнул Иосиф Виссарионович.

Отмечали день рождения Христа.

Предложил было Станислав Гагарин собраться у него дома, да воспротивился этому Иосиф Виссарионович.

— Не дело, понимаешь, — сказал он. — Вера Васильевна еще от новогодней ночи не отошла… Женщина она весьма, понимаешь, гостеприимная. Даже с той присущей только русским чересчуринкой.

— А разве кавказские люди не потрясают гостей хлебосольством? — с улыбкой спросил товарища Сталина Вечный Жид.

— Эге, — пыхнул дымом из трубки Иосиф Виссарионович, — на Кавказе вовсе другой, понимаешь, компот, партайгеноссе Агасфер. Особенно в Грузии… У них хлебосольство — театр, скорее даже цирк. Показуха, одним словом, пустое, хотя и обременительное, не спорю, бахвальство.

У нас в России — наоборот. Гостеприимство не показное, скромное, но тем оно и святее, понимаешь, краше и божественней, что ли… Воистину христианское, как его понимал наш славный именинник.

Поэтому не будем злоупотреблять сердечностью супруги нашего письме́нника. Соберемся на мальчишник, как обычно. Мы — солдаты Галактического корпуса мира, к бивуачной, понимаешь, жизни не привыкать.

— На этот раз раздобудем и маркитантку, — загадочно промолвил Фарст Кибел и внимательно посмотрел на Папу Стива. — Уху варить…

— Тогда и вовсе, понимаешь, хорошо, — подбоченился вождь и пригладил усы.

Шестого января вечером в квартире писателя раздался звонок.

Трубку подняла Вера.

— Вы знаете, — сказала женщина невидимому собеседнику, — он работает сейчас, в кабинете находится Станислав Семенович. А может быть, и погулять вышел… Сейчас посмотрю.

Этот наивный прием она разработала, чтобы оградить мужа от пустых, отвлекающих Станислава Гагарина звонков, хотя сочинитель считал, что в то время, когда он пишет роман, надо попросту отключать телефон.

— Говорит, что по издательскому делу, важный вопрос, — сообщила Вера Васильевна, входя в писательский кабинет. — И фамилия не нашенская… Вроде бы Лютер.

Про отца Мартина сочинитель жене не рассказывал еще.

— Спасибо, милая, — сказал он. — Его мне сейчас как раз и не хватало…

— Решили пообедать завтра вместе, — сообщил по телефону отец Реформации. — Брат Иисус так пожелал… Станиславу Семеновичу, говорит, сложно будет приехать в Звенигород на ужин. Куда подать машину?

«Прямо-таки заправский шоферюга, — мысленно усмехнулся председатель. — Быстро приобщился партайгеноссе Лютер».

Вслух он сказал:

— Развилку помните, где на б э т э э р е нас с Димой поджидали? Туда и пригребу к двенадцати часам… Годится?

— Вполне, — односложно ответил отец Мартин и отключился.

Домик в Звенигороде был прежним, и пророки находились в сборе, и товарищ Сталин сидел во главе стола, заполняющего горницу, где в красном углу уютно умостилась Матерь Божья с младенцем в руках, и лампадка теплилась под нею, и старомодная нынче, изведенная едва ли не под корень русская печь источала живой домашний дух, и общая а у р а благодушия, приязненного и доброго приятельства царила в сем обиталище святых радетелей Руси Великой.

Не было лишь Вечного Жида.

Станислав Гагарин, Иисуса он предварительно поздравил с днем рождения, обошел стол, здороваясь с соратниками, пожимая им руки, и присел рядом с вождем, на место справа от Иосифа Виссарионовича, на него с тактичной повелительностью показал Отец народов.

— Товарищ Вечный Жид скоро будет, — не дожидаясь вопроса, сказал товарищ Сталин. — Просил начинать, как только вы прибудете, Папа Стив.

— Неловко, знаете ли, — засомневался писатель, но вождь уже не слышал его.

Он постучал ножом о тарелку, призывая к вниманию и поднялся над столом с бокалом апельсинового сока.

У пророков в бокалах были разные напитки, на их вкус и привычки, но Станислав Гагарин знал, что никакого алкоголя в застолье этом не должно быть, равно как и то, что ни одна религия мира не приемлет употребления собственными приверженцами спиртного. Наоборот — категорически осуждает пьянство, вплоть до наказания смертью в религии меча, основанной Магометом.