Александр Кашанский - Антихрист

Среди великого множества песен, которые сочиняют и поют люди, есть совсем немного таких, которые действительно заставляют человеческие сердца биться чаще. Хорошо, если певцу за свою жизнь удастся исполнить одну-две такие песни. Подавляющее количество песен рождается в результате выполнения авторами и исполнителями ряда условностей, диктуемых модой, принимаемых слушателями, потому что слушать музыку — это одна из их потребностей, которую они должны удовлетворять. И если эти условности выполнены, то музыка воспринимается и иногда становится популярной. Иван понятия не имел, что слушают в Нью-Йорке и что вообще сегодня модно. Он, сам того не осознавая, был скорее не певцом, а слушателем, которому была дана способность воспринимать настроение и чувства человеческой толпы. И сейчас чем больше народу собиралось у бара, тем совершеннее становилось его исполнение.

Иван пел о человеке, который победил все трудности и обстоятельства и стал свободным. От лица такого человека Иван и исполнял свои песни, и люди воспринимали их как своеобразный урок свободы, выраженный в стихах и музыке. Этот свободный человек не зависел от любви: к ближнему ли, к Богу ли, к женщине. От человеческих страстей: наркотиков, алкоголя, денег; его мир был полон радостей, которые дает каждый прожитый день.

— Чудовищно, не правда ли, Аллеин? О любви поет человек, который, вообще говоря, и не знает, что это такое, — сказал Риикрой.

— Зато он теперь хорошо знает, что хотят слушать люди.

— Посмотри, женщины даже плачут.

— Риикрой, то, что происходит, — это скорее правило, чем исключение. Тем более, если говорить о пророках.

— Согласен. Это их особенность — говорить о том, чего не знаешь, так, чтобы тебе все поверили. Если бы они знали, кто и каким образом вкладывает в их уста слова иногда…

— Не будем об этом, Риикрой. К чему злословить.

— Ты предлагаешь, чтобы я тебя не заводил?

— Да.

— Почему?

— Ты — тоже часть реальности, и я хочу оставшееся время просуществовать в мире со всем, что есть. И с тобой тоже.

— Но я же зло!

— Ты — зло. И в то же время ты — часть реальности этого мира. Весь он скоро исчезнет, и люди, некоторые из них, уйдут туда, куда не простирается ни твоя, ни моя власть. Я хочу проводить его достойно. Угомонись, Риикрой. Ничего изменить нельзя. Ты же видишь, Антихрист прищел.

— Я тебя, признаться, не понимаю. Что произошло? Ты хочешь примирения? Но это же невозможно, ты знаешь.

— Мы с тобой скоро исчезнем, Риикрой.

— Как ты можешь это утверждать?

— Мы с тобой скоро исчезнем, Риикрой. Мы оба выполнили свои задачи, скоро нас не будет.

Тут за столик села молодая пышноволосая брюнетка. На ней было облегающее короткое платье и черные чулки. Она уставилась на Риикроя большими красивыми глазами, откровенными, как открытая книга. Закурив сигарету, она подмигнула Риикрою и сказала:

— Я специалист по удовольствиям. Меня зовут Рита. Хочешь, я доставлю тебя на седьмое небо?

— Ты бывала на седьмом небе?

— По десять раз за ночь. Хочешь…

— Я только что оттуда, — засмеялся Риикрой.

— Ты странный… Ты мне нравишься..

— Я? Впрочем, это неудивительно. Не правда ли, Аллеин? — сказал Риикрой, обращаясь куда-то в сторону.

— Кому это ты говоришь? — удивилась Рита.

— Так, одному старинному приятелю, точнее, неприятелю. Ты, Рита, женщина, а я… — Риикрой развел руками.

— Да… Ты не голубой ли?

— Нет, дорогая, я черный. И мне больше по душе другие удовольствия.

— Ничего не понимаю. Что ты хочешь сказать? Я тебе предлагаю развлечься. Мне и денег не надо. Просто ты мне понравился, а ты разводишь руками. Что, я тебе не нравлюсь? Что ж, тогда я пошла.

— Ты мне нравишься.

— Тогда я остаюсь, если хочешь, конечно.

— Отпусти ее, Риикрой, — сказал Аллеин, — пусть идет.

— Это не в моих правилах, Аллеин. Коль человек хочет повесить свои мозги на вешалку, я ему должен помочь.

— Смотри… — сказал Аллеин. Риикрой посмотрел на сцену. Вокруг нее толпились женщины. Они размахивали руками, кричали, на их лицах выражался восторг, почти экстаз.

— Да, Иван нашел в их лице благодарных и восприимчивых слушателей, — сказал Риикрой. — Рита, а тебе нравится эта музыка?

— О, да. Этот парень — настоящий фокусник, он своими словами лезет прямо в душу и играет, как дьявол. Кто это?

— Это мой парень.

— А, так ты — импресарио. Ну, ясно. Как интересно!

Рита пододвинулась к Риикрою и заглянула ему в глаза. То, что она увидела там, было таким, что она замерла, потеряв дар речи и способность думать и действовать, к глазах сидящего напротив, холодных и выражающих невероятную самоуверенность, Рита увидела нечто такое, что страшнее смерти. Рита поняла, что своей воли у нее больше нет, она вся во власти этого человека.

— Отпусти ее, Риикрой. То, что ты сейчас собрался делать, — совершенно бессмысленно.

— Да уж — пожалуй… Отойди от меня, Аллеин. Эта женщина — моя…

Риикрой взял Риту за руку, встал и повел ее через толпу к выходу. И вдруг музыка прекратилась, и Иван сказал в микрофон:

— Эй, Риикрой, оставь ее. Слушай… — Иван прервал фразу на полуслове, потому что Риикрой тут же исчез, оставив женщину.

Рита почувствовала, что ее больше никто не держит и что странное оцепенение, в котором она находилась, исчезло. Она опять была свободной. Рита посмотрела на Ивана. Он стоял, возвышаясь над окружившей его толпой. Иван поднял руку и сказал:

— Я буду играть, пока вы будете меня слушать. Мне нужно только это. Если кто-то хочет заплатить за эту музыку, отдайте свои деньги тем, кто в них, по вашему мнению, больше всего нуждается.

«Это — Предвестник?» — подумал Аллеин.

Иван дал максимальную громкость и заиграл так, что, казалось, бар и вся площадь взорвутся от заряда энергии, заложенного им в музыку.

Дежурный полицейский позвонил в участок:

— Лейтенант, концерт в баре «Летучий голландец» продолжается. На площади полно народу, и он все прибывает. Откуда-то приволокли мощные усилители, и, похоже, сейчас музыканты перейдут играть на улицу. Что нам делать?

— Как ведет себя публика?

— В основном — довольно спокойно.

— Я не понимаю, в чем проблема, сержант? Подойдите к владельцу этого бара и скажите, чтобы он прекратил это безобразие, как нарушение общественного порядка.

— В том-то и дело, лейтенант, что я не могу решиться на это. Они дают что-то вроде благотворительного концерта. И парни играют так, что дух захватывает, публика аж стонет от удовольствия. Их солист — сущий дьявол. А с другой стороны, в этом районе, кроме складов, ничего нет. То есть, обывателям они вроде бы и не мешают.

— Ладно, сейчас я подъеду, посмотрю, что у вас там за необыкновенный концерт, — сказал лейтенант и положил трубку.