Александр Кашанский - Антихрист

«Кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царство Божье [35] Иоанн, 3:5. .

Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» [36] Марк, 16:16. .

Иван закрыл глаза и снова отчетливо представил себе лицо Христа таким, каким он увидел его тогда у дороги. Потом перед мысленным взором Ивана предстала толпа, которая встретила их на подходе к городу: разгоряченные лица, горящие глаза, ждущие чуда. «Что он мог им еще сказать? „Верь мне и делай, как я…“, — ничего другого они бы не восприняли. Он любил людей, и он должен был дать надежду всем, зная, что не всем дано спасение. Тот обряд, произведенный надо мной священником, не дал мне ничего, пока Бог не вложил в меня душу. Надо ли только говорить священнику об этом?»

Машина подъехала к церкви. Иван вылез из машины и пошел к входу. Он почему-то был уверен, что церковь должна быть открыта.

Иван зашел в церковь и увидел стоящего у алтаря человека в одеянии священника. Но это был не отец Петр. Иван сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть лицо этого человека, и остановился, буквально остолбенев, когда разглядел, кто это. Это был один из тех двух парней, с которыми он видел воскресение Христа, тот из них, который называл его Сатаной. Священник также, видимо, узнал Ивана. Это Иван определил по взгляду, вмиг выразившему удивление и страх.

— Здравствуйте, — сказал Иван, — я бы хотел видеть отца Петра.

— Нет его здесь, — сухо ответил священник, и голос его сорвался, видимо, от волнения.

— А где я могу его увидеть? — спросил Иван.

— Туда, где теперь отец Петр, вам дорога закрыта.

— Что вы хотите этим сказать? — миролюбиво спросил Иван, стараясь ничем не обидеть священника.

— Отец Петр умер. А вас я узнал. Вы тот, кто своими дьявольскими приемами сводит людей с ума. Я прошу вас покинуть храм. Здесь вам не место, — священник сделал жест рукой, осеняя себя крестным знамением и одновременно как бы выталкивая Ивана из храма. Иван повернулся и хотел было выйти, но потом остановился и спросил:

— От чего он умер?

— От инфаркта, здесь, в своем домике, — смирив голос, ответил священник. — Мы молимся за упокой его души. — Священник еще раз осенил себя крестным знамением и решительно и грозно потребовал: — Уходи прочь из храма, ты, продавший душу Сатане! Уходи прочь, дьявольское наваждение. Господом Богом заклинаю, прочь из святого придела этого.

Весь вид священника и его фанатичная уверенность в своей правоте вызывала у Ивана отвращение. «Еще один судья над людьми, да еще какой!»

— С Сатаной знаком лично, но души ему не продавал, да и невозможно это, и пришел сюда не к вам. Кстати говоря, насчет души. Я знаю, где может быть душа отца Петра, если она у него была, и где будет моя, чего, видимо, не знаешь ты. Но, в отличие от тебя, не берусь судить людей, потому что их судьба не зависит ни от меня, ни от тебя, ни от церкви этой, ни от крещения вашего, а только от воли Бога, который один определяет своих призванных. И если ты думаешь, что твоя ряса позволяет тебе проклинать и судить от имени Бога, то глубоко заблуждаешься.

— Да ты протестант, я смотрю, — усмехнувшись кривой улыбкой, сказал священник. — Худший из них.

— Можешь назвать меня кем угодно, ничего от этого не изменится. Я — сам в себе церковь и надо мной только Бог. Он владеет моей душой и распоряжается моей жизнью. Он, а не люди, и не выдуманные ими учения владеет моей волей.

— Я знаю, с такими, как ты, бесполезно разговаривать. Ничто для вас не свято. Вы горите в пламени собственной гордости, будьте вы прокляты. — Священник понизил голос почти до шепота и прикрыл глаза, стараясь сдержать свой гнев. — Я прошу тебя, покинь церковь. Ведь ты и не христианин вовсе. Уйди из этого святого места, не оскверняй его своим присутствием. Прошу тебя.

— Христианин? — спросил у себя Иван. — Нет, я не христианин. А кто христианин, не ты ли?

— Тот, кто признает Иисуса Христа своим Господом и Спасителем, чудовище. И этот храм построен христианами для христиан.

— Для христиан? Вот как… Так вот, знай, священник, хотя бы ненадолго. Человек, воскресение которого мы видели, не был Богом. Он был сыном Бога, о чем и говорил всегда, так должен говорить всякий призванный Богом, но Богом он не был. Богом он не был…

Священник три раза осенил себя крестным знамением и сказал:

— Изыди, сатана.

Иван быстро повернулся и вышел. У входа в церковь он столкнулся с другим старым знакомым, видевшим воскресение Иисуса, он был одет в рясу дьякона. Глаза парня расширились, он хватанул воздух ртом и выдавил из себя:

— Здравствуйте.

— Здорово, — сказал Иван и протянул ему руку. — Как жизнь?

— Служим помаленьку, — ответил дьякон, растерянно улыбнулся и пожал протянутую руку.

— Молодец, — сказал Иван и тоже улыбнулся. — Ну что ж — служи. Хорошее это слово — служить, емкое. Ладно, бывай здоров. Мне пора.

Иван быстро пошел к машине.

— Теперь в город, — сказал Иван водителю. — Умер, значит, отец Петр. Счет открыт…

Наташа была сильно взволнована. С тех пор, как Иван ушел, она просто не находила себе места. Только сейчас она стала смутно осознавать, что же произошло за прошедшие сутки. Взявшись руками за голову, Наташа сказала вслух:

— Что же я наделала? Зачем отпустила его? Я должна быть рядом с ним. Обязательно должна. Должна, во что бы то ни стало.

Это желание стало настолько сильным и определенным, что исполнение его Наташа не могла откладывать ни на минуту. Она быстро собрала вещи и вышла из квартиры.

Выяснилось, что ближайший самолет будет через несколько часов. Билетов не было, но буквально в тот момент, когда Наташа стала умолять кассира выручить как-то ее, кто-то сдал билет. Наташа купила этот билет и, чтобы скоротать время, решила поехать в центр города, погулять по улицам. Наташа очень любила шум толпы и суету московских улиц.

Побродив по улицам, Наташа вышла на бульвар и, выбрав скамейку, с которой открывался наилучший вид, села передохнуть и почитать журнал. Журнал не читался, взгляд скользил по иллюстрированным страницам, ни на чем не останавливаясь. Наташа смотрела по сторонам и вдруг поймала себя на мысли, что прощается с городом, который уже стал ей родным. Она достала из сумочки билет и стала зачем-то его внимательно рассматривать. «Куда, в самом деле, приведет меня этот билет? А ведь обратного билета оттуда, куда я сейчас еду, не будет», — подумала она. Наташа аккуратно разгладила билет пальцами и положила его на место. Тот самый внутренний голос, который она всегда слушала, как голос истины, говорил ей сейчас об этом. Эту мысль Наташа восприняла без сожаления и страха. «Значит, так надо, — только и подумала она. — Я ведь не хотела ехать с Иваном, и вот — еду. В кассе не было билетов, но для меня нашелся». — Наташа достала из сумочки деньги и документы и повесила ее на спинку скамейки рядом с собой. Она посидела еще минут десять, потом встала и пошла, оставив сумочку висеть на месте. Наташа загадала для себя: «Если сумочка пропадет, значит, я останусь в Москве». В этом ее эксперименте было что-то отчаянное и, как чувствовала Наташа, злое, что-то такое, чего нельзя было делать, и все же она, сама не зная зачем, оставила сумочку на скамейке и решительно направилась к станции метро.