Александр Кашанский - Антихрист

— Ты, наверное, очень любил свою мать?

— Да, я был хорошим сыном и не доставлял ей особых хлопот. Кажется, она очень гордилась мной.

Выпив кофе, Иван вытер салфеткой рот и сказал:

— Спасибо, Наташа. — И, сделав длинную паузу, добавил: — Что ты собираешься сегодня делать?

— Иван, знаешь что?

— Что?

— Пошли гулять по городу. Под ручку.

— Пошли, — с готовностью согласился Иван. — Нам же еще это, как его, заявление подать надо. Может, как раз и сходим?

— Нет, Иван. Заявление мы с тобой подать успеем.

Я хочу пройтись с тобой по всем улицам и показать тебя подругам. Только, если ты не возражаешь, сначала пойдем купим тебе брюки, рубашку и ботинки.

— Это что — обязательно?

— Да, это обязательно. Я-то оденусь нарядно, как всегда. А ты-то себя видел со стороны в своем наряде?

— А как я выгляжу со стороны?

— Как вешалка, на которой болтается снятая с чужого плеча одежда. Майка у тебя, наверное, пятьдесят шестого размера и вся полиняла уже. Брюки… Где ты такие взял! Колени торчат на полметра вперед. Руки как у киллера. Глядя на твои хватательные мышцы на запястьях, хочется сразу перейти на другую сторону тротуара. Взгляд быстрый, оценивающий и недобрый. Так что со стороны — ты человек опасный.

Иван вскочил и сделал молниеносный выпад кулаком в сторону воображаемого противника. Раздался свист рассекаемого воздуха.

— Да, я человек опасный! Но денег у меня нет.

— Я тебе займу.

— Хорошо, пошли! Где мои линялые штаны?

Собиралась гроза. Издалека уже доносились раскаты грома. Наташа с Иваном вышли на улицу. Постояв немного у подъезда, Наташа решила все же вернуться и взять зонт. Пока она ходила, Иван наблюдал, как во дворе дети играли со щенком овчарки. И дети, и щенок были очень счастливы и выражали свою радость криками, смехом и задорным щенячьим лаем. Иван тоже улыбался. Когда гремел далекий гром, щенок останавливался и крутил головой, стараясь понять, откуда надвигается опасность. Дети не давали ему сосредоточиться и вновь вовлекали в игру.

Наташа прервала размышления Ивана, взяв его под руку, и они пошли по улице.

Иван вдруг увидел, что из-за газетного киоска вышел Риикрой. Он улыбался своей омерзительно-ослепительной улыбкой киноактера и махал Ивану рукой.

— Привет, Иван. Ты не забыл о встрече?

— Нет, не забыл, — сказал ему Иван и отвернулся.

Наташа проводила тревожным взглядом странного человека, совершенно не похожего на обычного горожанина.

— Я должен уехать, Наташа, — сказал Иван. — Мне надо решить некоторые свои проблемы.

— Ты уедешь. А как же я? Сколько тебе надо времени, чтобы решить эти свои проблемы? — спросила Наташа с тревогой в голосе.

— Думаю, дней тридцать-сорок, может быть, меньше.

Наташа опустила голову и долго шла молча.

— Иван, скажи мне честно: ты бы мог серьезно увлечься другой женщиной?

Иван посмотрел на Наташу и спокойно, без раздумий ответил:

— Нет.

— Значит, мне придется мириться с этими твоими заплывами дней на тридцать-сорок, как с временными увлечениями, — сделала вывод Наташа.

В магазине Наташа купила Ивану костюм.

Иван надел костюм и встал перед зеркалом. «Где же я видел похожих мужчин? — думал Иван. — А, в американских боевиках. В этом костюме я похож на принарядившегося гангстера».

— Как ты меня находишь в этом костюме? — спросил Иван у Наташи.

— Теперь ты мне нравишься еще больше, Ванечка. Ну ка, повернись боком. — Иван как-то неуклюже повернулся. — Ничего, сойдет. Теперь тебя можно показать подругам и представить как моего жениха.

— Слово-то какое — жених, — пробурчал Иван. — Оно тебе не режет слух?

— Не режет. А ты бы как хотел называться?

— Я — твой мужчина. Или сокращенно — муж.

— Ишь ты какой! — Наташа рассмеялась. — Сразу в мужья.

— Но ты же моя женщина. Или, сокращенно, жена.

— Откуда у тебя такое необычное увлечение филологией, Иван?

— Обожаю осмысливать значение слов, — отчетливо выговаривая слова, ответил Иван. — У меня есть большое желание заняться структурным анализом языков. Надоела мне теоретическая физика до тошноты.

Наташа увидела, как Иван сжал зубы и закрыл глаза, как бы заглушая в себе какие-то очень сильные эмоции.

— Пошли к Ольге. Помнишь ее?

Когда они шли по улице, Ивану казалось, что он сквозь ткань чувствует бархатную Наташину кожу. Он то и дело поворачивал голову и смотрел на Наташу. Наташа гордо шла рядом с Иваном, иногда поглядывая на него и улыбаясь. Она чувствовала, что Иван именно сейчас начал по-настоящему влюбляться в нее.

Уставшие от общения Наташа и Иван вернулись долой только вечером.

— Я буду готовить ужин, а ты пока можешь познакомиться с нашей библиотекой, — сказала Наташа и пошла на кухню.

Иван кивнул головой и подошел к полкам с книгами, которые занимали целую стену. «Русская литература: Пушкин, Толстой — академическое собрание, Достоевский… Да, видимо, родители Наташи любили читать серьезные книги. Здесь есть, пожалуй, все классические дореволюционные писатели… Смотри-ка, целая коллекция переводов латинских и греческих авторов: отец у Наташи был библиофил и, возможно, очень образованный человек». Иван внимательно просматривал книжные полки, отмечая, что почти все книги читанные. «Ага, вот она», — наконец Иван нашел то, что искал. Он взял с полки том Нового завета издания конца прошлого века и начал его листать. Это был синодальный перевод — архаичный, с длинными и запутанными фразами. «Видимо, переводчики боялись взять грех на душу, добавив или изменив что-либо от себя», — подумал Иван, проглядывая текст. Наконец он нашел нужные места в Апокалипсисе и стал читать: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли: он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всей властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела; и творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми. И чудесами, которые дано было ему творить перед зверем, он обольщает живущих на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча и жив. И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем, малым и великим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их и на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его».«…И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса перед ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами» [4] Откровение Иоанна, 13:11.