Александр Кашанский - Антихрист

Иван улыбнулся и аккуратно поставил книгу на место. «Как только будет возможность, надо будет попросить Лийил и встретиться со своим тезкой Иоанном и поговорить с ним. То, что он описывает, — это, несомненно, описание зрительных образов, такое не выдумаешь. Кто же ему показал такое? Всех этих зверей с рогами, серные озера… Бог показывал мне совсем другое, и никакого Конца света я что-то не припомню. Тот, кто разработал сценарий Апокалипсиса, знал, что рано или поздно явится некто, кто создаст образ Сатаны — суперкомпьютер и вложит в него дух — программу для решения Системы. Ей и будут поклонятся… Если этот кто-то — Бог, то Он показал Иоанну то, что нет в его Книге, для того, чтобы предупредить нас; если — Сатана, то понятно, зачем он это сделал… Вот хитроумная тварь! Сделать так, чтобы его сценарий люди считали планом Бога и поэтому не могли противодействовать! Ну уж нет, я разгадал твой план, Сатана. По-твоему не будет. Если я и вдохну когда-нибудь дух в этот суперкомпьютер, то это будет мой дух, а не твой, и об этом не узнает никто. А ведь Христос, кажется, предупреждал, что последний пророк — это Иоанн Креститель [5] 11 Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. 12 От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, 13 ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна (Мф., И) — Прим. авт. 156 . Выходит, что Иоанн Богослов не может быть пророком. Тогда что значит это его Откровение? А впрочем, для меня это сейчас неважно».

Риикрой передразнил Ивана и сказал: «Ишь, умник нашелся. Ты давай делай свое дело, а не рассуждай».

Иван присвистнул и пошел на кухню. Наташа в фартуке стояла у плиты и переворачивала мясо на сковороде. Увидев Ивана, она улыбнулась и спросила:

— Что, проголодался? Подожди еще минут десять. Скоро все будет готово, и сядем ужинать.

Иван сел за стоящий у окна кухонный стол и сказал:

— Можно, я здесь посижу?

— Посиди, посиди, мне ты не помешаешь.

Иван стал смотреть в окно на плывущие над рекой облака, а Наташа закрыла сковороду крышкой и стала наблюдать за Иваном. «Какой он все же красивый парень. Нет, не парень — мужчина. Именно мужчина. Я только сейчас по-настоящему это заметила. А в чем же его красота? Что мне в нем так нравится? А, поняла: его лицо — это портрет умной воли. Он человек, который не живет просто так, это видно сразу. С такими трудно, но зато интересно. И если их любят женщины, то… — Наташа остановилась и задумалась. — А, что тут говорить. Странный он. А еще видно, что хозяин такого лица, — Наташа усмехнулась про себя, — может быть беспредельно целеустремленным. Если он что-то задумает, его не остановит ничто, ни уговоры, ни угрозы, ни даже я. Поэтому нельзя становиться на его пути. Видимо, сейчас он и выбирает этот путь. А тут появилась я и осложнила ему задачу».

Наташа подошла к Ивану и обняла его.

— Скажи, о чем ты думаешь, милый?

Иван быстро и резко взглянул на Наташу, но она не изменила выражения лица, показывая этим, что его жесткий взгляд ее не обидел.

— Я думаю о том, как мне быть дальше, Наташа. Я тебя удивил?

— Нет, мне тоже так показалось. «Быть иль не быть — вот в чем вопрос», — сказала Наташа, сводя диалог к шутке. — Знаешь, мне кажется, что пройдет совсем немного времени и многое определится.

— Нет, Наташа, — Иван покачал головой, — я так не хочу. Мне надо определяться самому.

Наташа отошла от Ивана и стала резать хлеб и доставать из шкафа посуду. Она искоса взглянула на Ивана и подумала: «Он не вмещается в эту кухню — не потому, что он высокий, а потому, что нельзя ему каждый вечер сидеть на кухне и смотреть в окно. Если он будет сидеть здесь и смотреть в окно, как мой отец, ничего хорошего из этого не выйдет. Я не могу себе этого представить. И он, наверное, не может. Об этом он и думает. Да, ему нужно достойное его дело, а дела у него, судя по всему, нет».

Наташа начала было расставлять на столе посуду, но вдруг остановилась и сказала:

— Давай будем ужинать в зале.

— Давай в зале, — с готовностью согласился Иван. Он помог Наташе перенести в зал посуду и блюда. Наташа постелила на стол красивую скатерть, все расставила и принесла бутылку вина.

— Открывай вино, — протянула она бутылку Ивану. — Помянем моего отца, хоть с опозданием, а потом отметим наше с тобой обручение.

— Кто был твой отец? — спросил Иван.

— Мой отец был физик, как и ты. Но его настоящая профессия была, все же, по-моему, быть моим отцом и мужем моей матери. Он был хороший человек. Люди его уважали. Думаю, он бы простил мне вчерашнее, поэтому и не каюсь, что пропустила поминки.

— Вчера было девять дней?

— Да.

Наташа надолго замолчала, погрузившись в свои мысли.

— Раз ты любила своего отца, значит, он тебе все простил. Не горюй, Наташа.

Наташа села рядом с Иваном и, обняв его, спросила:

— Ваня, что тебя беспокоит, скажи. Не я ли этому причиной?

— Вот что, Наташа, давай договоримся так. Не позже чем в среду я исчезаю дней на тридцать-сорок, может быть меньше. Уверен, за это время я разберусь со своими проблемами.

— А если я не согласна ждать, что тогда? — спросила Наташа.

— Я все равно сделаю то, что задумал.

— Даже если потеряешь меня?

Глаза Ивана сверкнули знакомым уже светом, который заставляет всех ежиться и отводить взгляд. «Каким он жестоким может быть», — подумала Наташа.

— Я сделаю то, что решил, прости меня, если можешь.

Теперь перед Наташей стоял человек: высокий, очень сильный, очень умный, очень странный, бесконечно талантливый и очень чужой. Этот человек пристально смотрел на нее. Наташе казалось, что его взгляд проникает в самую глубину ее души. И этот взгляд был не добрый. «Ну, вот и все! Зачем я сказала это? Теперь он начнет ломать и меня, как ломает законы физики. Я для него теперь — логическая модель. Господи, неужели все кончилось, не успев и начаться!»

— Иван, скажи, я тебе очень нравлюсь?

— Я сделаю все, чтобы мы были вместе, — ответил Иван и обнял ее.

Аллеин сложил руки крестом на груди, поднял лицо вверх и полетел, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Летел он, не махая крыльями, а как ракета, поворачиваясь вдоль оси, направленной в центр Вселенной. Он летел так, потому что на это была не его воля, а воля пославшего его. Вскоре он предстал пред вратами, ведущими к Богу, они были закрыты. Тут он услышал знакомый голос:

— Аллеин, ты поведешь Ивана на встречу с Врагом.

— Но я не могу этого делать, ведь он не отказался от Врага — ни внешне, ни внутренне. Я не люблю этого человека. По Твоей воле он может все, но он не может пока даже решить, чего он хочет.

— А разве ты не знаешь, Аллеин, что для смертного самое трудное — это выяснить, чего он в действительности хочет?