Нил Шустерман - Мир обретённый

— Ненавижу! — прорычал он. — Убью гада!

— Он уже мёртв! — напомнил Милос.

— Тогда я шделаю так, што ему штанет ешшо хуже! Я его жагашу! — И тут Лосяра опять расплакался. — Не верю, ну, не верю, што Хомяка больше нет! Как я буду беж него?

Милос мягко похлопал его по плечу.

— Мы отомстим. Я обещаю.

Рыдания Лосяры вскоре перешли в тихие всхлипы, и тогда Милос услышал приглушённые голоса и удары — они доносились из-за массивной двери хранилища. Там содержалось почти двести зелёнышей, которым сейчас ещё полагалось бы быть междусветами и спать. Милос терялся в догадках, отчего они проснулись. Теперь они пытались вырваться из темницы и требовали объяснений. Положение приводило Милоса в ужас. Он не был готов к тому, чтобы выпустить их. Он попросту был не в том состоянии, чтобы затевать почти безнадёжную борьбу за их доверие. Пусть уж лучше сидят взаперти, ничего с ними не сделается!

Милос тосковал по прежней жизни, когда он занимался скинджекингом ради удовольствия и выгоды, продавая свои услуги всем, кому они были нужны. А уж в покупателях недостатка не было — на восточном берегу Миссисипи послесветы кишмя кишели. Бросить бы всё это и забыть, как страшный сон! Вернуться к былым занятиям... Вот о чём думал Милос, когда кто-то начал стучать во входную дверь банка.

Он повернулся посмотреть на незваного гостя, в страхе, что это Ник притащил за собой шрамодуха. В таком случае, у чудища ничего не выйдет: стеклянные двери, перешедшие в Междумир вместе с остальным банком, были заперты изнутри на два замка. Но на пороге вместо врага стоял самый желанный гость, которого Милос только мог себе вообразить.

За стеклом он увидел Мэри — как когда-то видел её под стеклянной крышкой гроба. Как же он не догадался, что когда проснулись все междусветы, с ними вместе проснулась и Мэри! Милос полагал, что Кошмары унесли её куда-то очень далеко, но питал надежду, что найдёт к ней дорогу, когда она очнётся. Ему и в голову не приходило, что Мэри сама может его отыскать.

Милос стоял, словно пригвождённый к месту, боясь открыть дверь. Ведь Мэри, наверно, страшно рассержена на него. Но Мэри Хайтауэр не из тех, кого можно заставлять ждать. Он подошёл к двери, повозился с замками и открыл.

— Здравствуй, Милос, — проговорила она. Её голос звучал ровно, в нём не ощущалось ни тепла, ни холода.

Милос не знал, чего ему ожидать. За спиной Мэри стояло большое облако послесветов, но они Милоса не занимали.

— Так как, ты собираешься пригласить меня внутрь? — спросила гостья.

Он впустил её и затворил за ней дверь. На несколько мгновений юноша растерял все слова, а когда наконец опомнился, то единственное, что ему удалось выдавить из себя, было:

— Прости, я испортил твоё платье.

Она поднесла руку к разрезу в атласной ткани на груди, как раз над сердцем.

— Другого выхода не было, — сказала она. — Но этот разрез всегда будет напоминать мне о том хорошем, что ты сделал. — Она помолчала несколько секунд и добавила: — Я слышала о поезде. Джил всё рассказала.

До этой встречи Милос проигрывал в своей голове объяснение с Мэри не меньше сотни раз, заготовил массу всевозможных оправданий, но сейчас, стоя с ней лицом к лицу, ничего не мог вымолвить, кроме:

— Боюсь, я всё испортил...

— Да, это так, — подтвердила Мэри. Затем обернулась к Лосяре, который стыдливо прятал покрасневшие и вспухшие от слёз глаза. — Что это с ним?

— С Хомяком случилась беда, — ответил Милос. — Его загасил шрамодух.

Мэри фыркнула — звук, совсем не подобающий настоящей леди.

— Никаких шрамодухов нет. Тебе не мешало бы почитать мои книги и освежить память.

— Извини, Мэри, но шрамодух существует. Я видел его собственными глазами и видел, как он загасил Хомяка. Мне кажется, именно поэтому и проснулись все междусветы.

Мэри призадумалась.

— Так значит... шрамодухи действительно существуют... и один из них бродит по этому городу. Он ищет послесветов, чтобы гасить их?

Милос покачал головой.

— Нет, ему нужен только я. А теперь, думаю, он и за тобой начнёт охотиться. — Помолчав, он добавил: — Его направляет один парень — он когда-то странствовал с нами. Его зовут Майки.

Мэри вскинула на него глаза — ошеломлённые, дикие, чем-то очень похожие на глаза Майки. Это было до того обескураживающе, что Милос не выдержал, отвёл взгляд.

— Ты сказал «Майки»?

— Да.

— А фамилия у него была?

Милос пожал плечами, но Лосяра, потихоньку продолжавший всхлипывать, пробурчал:

— МакГилл. Майки МакГилл. Как у монштра. Он ешшо утверждал, што это он тот монштр и ешть. А ешшо он говорил, што вы ш ним родштвенники. Он вообше был врун ешшо тот.

— Конечно, он лгал, — сказала Мэри, однако вид у неё был менее уверенный, чем минуту назад. — Любой, кому взбредёт в голову воспользоваться шрамодухом для своих грязных целей, солжёт и глазом не моргнёт.

В дверь хранилища снова заколотили.

— А там у вас кто? — спросила Мэри.

Милос жалко улыбнулся.

— Я собирал урожай душ... ради тебя. Ты хотела больше послесветов... Ну, вот я и подстраивал всякие несчастные случаи...

Мэри положила ладонь на дверь хранилища, наверно, чтобы ощутить вибрацию под ударами, сыпавшимися на дверь с той стороны.

— Сколько их?

— Што вошемьдешят три, — ответил Лосяра. — Я вёл утшёт.

— Ты же хотела, чтобы я собирал для тебя души, да? — умоляюще спросил Милос.

Она не торопилась отвечать, лишь стояла и смотрела на запертую толстую дверь хранилища так, будто проникала через неё взглядом прямо в сердца находящихся по ту сторону послесветов. Затем она повернулась, и её лицо впервые за всё время разговора озарила улыбка. Она ласково обняла Милоса и прошептала ему на ухо:

— То, что ты сделал, просто чудесно! Я прощаю тебе все твои промахи, потому что знаю — твоё сердце предано нашему делу.

На Милоса нахлынула волна облегчения. До этого момента он даже не подозревал, насколько ему необходимо было её прощение.

— Сто восемьдесят три... — задумчиво проговорила Мэри. — Что ж, пока неплохо, но, мне кажется, пора нам начать думать и действовать более масштабно.

— Более масштабно? — переспросил Милос.

Она легонько поцеловала его в щёку, но пояснять не стала.

— Открой дверь, а потом закрой её за мной, Милос. Мне понадобится некоторое время, чтобы развеять их страхи. У тебя случайно нет под рукой каких-либо моих книг, которые я могла бы им дать?

Милос виновато покачал головой.

— Ничего, — сказала она. — Наверняка в Междумире многое изменилось. Может быть, пришло время для новой книги.

И с этими словами Мэри повернулась и вошла в хранилище с твёрдым намерением сделать этих детей своими.

Джикс и Джил ждали на улице около входа в банк вместе с Кошмариками и зелёнышами. Они не знали, что происходит внутри, и терялись в догадках, почему Мэри так долго нет.