Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика

Он взобрался по трапу на корабль.

— Собирайся, — обратился он ко второму человеку. — Мы уходим отсюда.

Он повернулся для того, чтобы закрыть люк, но к этому времени его уже закрыл Саттон. Гас медленно отступил назад на два шага, пока не уперся в привинченное к полу кресло и остановился, нелепо улыбаясь.

— Взгляните-ка на него! — воскликнул он. — Эй, Пинки! Погляди, кто шел за мной до самого корабля.

Саттон невесело улыбнулся им.

— Если вы не возражаете, джентльмены, то я прокачусь с вами.

— А если мы возражаем? — спросил Пинки.

— Тогда я сам поведу этот корабль, — твердо сказал Саттон. — С вами или без вас? Выбирайте.

— В этом весь Саттон, Гас, — рассмеялся Пинки. — Этот самый мистер Саттон. Тревор будет рад увидеть вас, Саттон.

Тревор… Тревор…

Он уже слышал это имя раза три. И когда-то он слышал его еще раз. Саттон стоял, прислонившись спиной к закрытому люку. Его мысли вернулись в прошлое, в другой корабль, к другому человеку.

— Тревор, — говорил Кейс. Или это сказал Прингл?

Тревор… Ну, конечно, это глава корпорации.

— Все эти годы я мечтал о том, чтобы встретиться с мистером Тревором, — усмехнулся Саттон. — Нам есть о чем поговорить.

— Включай двигатель, Пинки, — приказал Гас, — и пошли срочное сообщение. Пусть Тревор выставляет почетный караул. Мы везем Саттона.

Тревор поднял кусочек бумаги и бросил его в чернильницу, стоявшую на столе. Бумажный шарик попал точно в чернила.

— Хорошее попадание, — усмехнулся Тревор. — Я попадаю семь раз из десяти. Когда-то я промахивался семь раз из десяти.

Он изучающе посмотрел на Саттона.

— Вы похожи на обычного человека. Я хотел бы поговорить с вами, хотел бы, чтобы вы поняли меня.

— Вы хотите сказать, что у меня нет рогов и копыт? — улыбнулся Саттон, — если вы это имеете в виду.

— А также сияния и нимба вокруг головы, насколько я понимаю, — подтвердил Тревор.

Он бросил другой клочок бумаги в чернильницу, но не попал.

— Семь из десяти, — повторил он и бросил еще раз. На этот раз попал, — чернила забрызгали стол. -

— Саттон, — сказал Тревор, — вы очень много знаете о Судьбе. Вы когда-нибудь думали о том, как показать ее?

Саттон пожал плечами.

— Вы пользуетесь неудачным и старинным термином из незамысловатой и откровенной пропаганды девятнадцатого столетия. Была страна, которая сделала этот термин избитым.

— Пропаганда, — повторил Тревор. — Лучше назовем ее психологией. Можно говорить о чем-то очень часто, много и хорошо в настоящий момент, и наступит время, когда все поверят в это. И, в конце концов, даже тот, кто ведет эту пропаганду, поверит в нее.

— И это показывает Судьбу? — спросил Саттон. — Человеческой расе, я полагаю.

— Естественно, — ответил Тревор. — В конце концов, мы именно те существа, которые могут использовать это наилучшим образом.

— Вы упустили один момент. Человек не нуждается в этом. Он уже считает себя великим, во всем правым и почти святым. Вы ведь не желаете пропагандировать именно это?

— Если все упростить, то вы правы, — согласился Тревор. — Но только — если упростить.

Он неожиданно ткнул пальцем в Саттона.

— Как только мы захватим всю Галактику, что мы тогда будем делать?

— Как? — спросил Саттон. — Ну, я полагаю…

— Вот именно. Вы не знаете, что делать потом. И этого не знает вся человеческая раса.

— А если мы будем иметь Судьбу, которую можно показать? — спросил Саттон. — Если мы будем иметь именно такую Судьбу, то все будет выглядеть иначе?

Слова Тревора были произнесены почти шепотом:

— Существуют другие Галактики, Саттон. Еще более огромные, чем наша. Много других Галактик.

“Боже мой”, — подумал Саттон.

Он начал что-то говорить, но затем закрыл рот и молча сидел в кресле. Шепот Тревора доносился к нему через стол.

— Вас это привело в замешательство, не правда ли? — спросил он.

Саттон попытался говорить громко, но у него тоже получился шепот.

— Вы ненормальный, Тревор. Абсолютно ненормальный.

— Вы неправы… Это просто взгляд в даль, с дальней перспективой, — пояснил Тревор. — Как раз то, что нам нужно. Абсолютно непоколебимая вера в человеческую Судьбу. Всеобъемлющее убеждение, что человек предназначен для этого, для того, чтобы подчинять себе не только свою Галактику, но и все Галактики, всю Вселенную.

— Этого придется ждать очень долго, — в голосе Саттона послышалось насмешка.

— Я, конечно, этого не увижу, — согласился Тревор. — Не увидите и вы, и даже дети наших детей, и еще много поколений.

— Для этого нужно употребить миллионы лет.

— Больше, чем миллионы, — спокойно согласился Тревор. — У нас даже нет представлений о размерах Вселенной. Через миллионы лет у нас будет только хороший почин.

— Тогда почему, бога ради, вы и я сидим здесь и разговариваем обо всем этом?

— Логично, — усмехнулся Тревор.

— Нет никакой логики в том, — заявил Саттон, — чтобы планировать на миллионы лет вперед. Человек может планировать на протяжении жизни одного поколения, если пожелает. В этом есть какая-то логика. Наконец, на протяжении жизни внуков. Но дальше нет уже никакой логики…

— Саттон, — перебил Тревор. — Вы раньше слыхали о Корпорации?

— Да, конечно. Но…

— Корпорация может планировать на протяжении миллиона лет. И планировать уверенно.

— Корпорация — это не человек, — возразил Саттон. — Это не личность.

— Именно личность, — настаивал Тревор. — Личность, составленная из людей, сделанная людьми, чтобы выполнять их желания. Это живущая, действующая идея, которая передается от одного поколения к другому, чтобы обеспечить выполнение плана, слишком обширного для жизни одного человека.

— Ваша Корпорация тоже издает книгу, не так ли? — спросил Саттон.

Тревор напряженно посмотрел на него.

— Кто вам сказал об этом? — спросил он.

— Двое людей, которых звали Кейс и Прингл, — ответил Саттон. — Они пытались купить мою книгу для вашей корпорации.

— Кейс и Прингл находятся на задании, — возразил Тревор, — я ожидаю их возвращения.

— Они не вернутся.

— Вы убили их, — невыразительно произнес Тревор.

— Сначала они пытались убить меня, но меня трудно убить.

— Это было вопреки моим приказаниям, Саттон. Я не хотел, чтобы вас убили.

— Они действовали по собственному усмотрению, — объяснил Саттон. — Они собирались продать мой труп Моргану.

“Трудно представить, — подумал Ашер, — чем можно потрясти этого человека. Ни малейшего признака растерянности в глазах, ни тени волнения на лице”.

— Хорошо, что вы убили их, — спокойно сказал Тревор. — Вы избавили меня от необходимости сделать это самому.

Он бросил бумажный шарик в чернильницу и попал.