Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Я подумал, что мы немедленно пойдем на борт корабля. Однако я ошибся.

Сначала мы должны были собраться под навесом, который был возведен перед отелем недалеко от поля космодрома. Снаружи, конечно, не было кондиционеров, но было еще рано, и пустыня еще не успела достаточно раскалиться. Я нашел букву “Л” и опустил свой багаж поблизости от нее. Папы и его новой семьи все еще не было. Постепенно я начал спрашивать себя, не придется ли мне лететь на Ганимед одному?

По ту сторону поля, на расстоянии около пяти миль, были видны корабли, стоящие на посадочных площадках, — “Дедал” и “Икар”, которые совершали полеты на линии Земля — Луна, а также старый “Бифрост”, который, насколько я помнил, курсировал между Землей и космической станцией “Супра-Нью-Йорк”.

“Дедал” и “Икар” были огромными кораблями, но я надеялся, что мы полетим на “Бифросте”. Он был первым кораблем, при старте которого я присутствовал.

Возле меня оставила свой багаж еще одна семья. Мать взглянула на посадочное поле и спросила:

— Джозеф, который из этих кораблей “Мейфлауэр”?

Ее муж попытался объяснить ей, но она не хотела этого понять. Я чуть было не рассмеялся вслух. Она стояла тут и хотела лететь на Ганимед, хотя не имела ни малейшего понятия, что главный корабль собирался в космосе и не мог совершать посадок на поверхности планет.

Постепенно все вокруг заполнялось переселенцами и их родственниками, которые прощались с ними, но я нигде не видел своего папы. Я услышал, как кто-то выкрикнул мое имя и обернулся, это был Дюк Миллер.

— Эй, Билл! — сказал он. — Я уже думал, что не найду тебя.

— Хэлло, Дюк. К сожалению, я все еще здесь.

— Я хотел позвонить тебе вчера вечером, но телефон уже был отключен. Тогда я решил прогуляться и просто приехал сюда.

— Но ты не должен был делать этого.

— Мне хотелось бы, чтобы ты взял это с собой, — он протянул мне пакет — целый фунт шоколада. Я не знал, что мне ответить ему.

Я подумал, потом объяснил:

— Дюк, это действительно мило с твоей стороны, но я должен тебе это вернуть.

— Что? Почему?

— Вес. Это значит, масса. Я не могу взять с собой больше ни унции.

Он все обдумал, потом сказал:

— Хорошо, тогда мы его откроем.

Он открыл пакет и предложил мне кусочек шоколада. Мой желудок взмолился. Я еще никогда в жизни не был так голоден.

Я сдался и съел кусочек. Я надеялся, что этот вес выйдет у меня с потом: постепенно, становилось все жарче и жарче, а у меня под корабельной одеждой была форма скаута — не совсем подходящая одежда для июньского дня в пустыне. После этого, конечно, я почувствовал ужасную жажду. Одно повлекло за собой другое.

Я подошел к питьевому фонтанчику и сделал крошечный глоточек воды. Вернувшись назад, я закрыл коробку со сладостями и вернул ее Дюку. Я попросил его разделить их на ближайшем слете скаутов и передать моим друзьям большой привет. Он пообещал сделать это. Потом он добавил:

— Ты знаешь, Билл, мне очень хотелось бы отправиться с тобой. Правда.

Я спросил его, с каких это пор он изменил свое решение. Он, казалось, смутился но в это время появился мистер Кински, а потом подошли папа с Молли, девчонкой и миссис Ван-Метр, сестрой Молли. Каждый пожал другому руку, миссис Ван-Метр захныкала; а девчонка спросила, почему одежда у меня так топорщится и с чего я так вспотел.

Джордж внимательно посмотрел на меня, но тут назвали наши имена, и мы направились ко входу.

Сначала Джордж, Молли и Пегги, а потом я. Вес моего багажа, конечно, был известен мне с точностью до грамма, а сам я весил 131,1 фунта — я мог бы съесть еще кусочек шоколада.

— Все в порядке, — сказал человек у весов, потом он поднял взгляд и покачал головой: — Что, ради всего святого, ты надел на себя, мальчик?

Левый рукав моей формы спустился и теперь высовывался из-под более короткого рукава корабельной одежды.

Я ничего не ответил Он провел рукой по утолщениям на моей одежде.

— Мальчик, ты же отправляешься не в полярную экспедицию. Ничего странного, что ты так вспотел. Разве ты не знаешь, что ты должен носить только ту одежду, которую вам дали?

Папа вернулся назад и спросил, что произошло. Я стоял с пылающими ушами. Тут вмешался помощник служащего, но и он не знал, что им предпринять Служащий вызвал кого-то, и тот, наконец, сказал:

— Все сходится; если он утверждает, что эта штука — его вторая кожа, тогда пусть он берет ее с собой. Следующий, пожалуйста.

Я побежал, чувствуя, что оказался в глупейшей ситуации. Мы спустились вниз и перешли на эскалатор. К счастью, здесь было довольно прохладно. Через пару минут мы уже стояли в грузовом помещении под кораблем. Ясно, это был “Бифрост”. Я тотчас же понял это, как только мы поднялись на поверхность в грузовом лифте и друг за другом вошли в корабль.

Все было организованно. В грузовом помещении у нас забрали багаж. У каждого пассажира было свое место, чтобы вес был распределен как можно лучше. Поэтому нас разделили; я оказался на палубе прямо под рубкой управления. Я, отыскал свое место 14-Д, а потом подошел к иллюминатору, из которого были видны “Дедал” и “Икар”.

Веселая маленькая стюардесса нацарапала мое имя в списке и предложила мне инъекцию против космической болезни. Я поблагодарил ее, но отказался.

— Вы уже бывали в космосе? — спросила она.

Я ответил, что мне еще не представлялся такой случай, и она сказала:

— Тогда лучше сделать.

Я объяснил, что я пилот и что мне не будет плохо. Я умолчал, что у меня были права только на вождение вертолета. Она пожала плечами и ушла. Из динамика донеслось:

— “Дедал” к старту готов!

“Дедал” находился на расстоянии четверти мили от нас и был выше нашего корабля. У него были великолепные обводы, и он сверкал в лучах утреннего солнца; это было потрясающее зрелище. Справа от него, на краю посадочного поля, на диспетчерской башне загорелся зеленый свет.

Корабль накренился на пару градусов на юг.

Из-под его кормы ударил огонь, сначала оранжевый, а потом слепяще-белый. Огонь ударил в специальное углубление, а потом дым втянулся в отводную шахту в почве. Корабль поднялся в воздух.

Некоторое время он висел неподвижно, затем сквозь пламя из его дюз стали проступать очертания гор. Затем корабль исчез.

Просто так — исчез. Он поднялся вверх, как вспугнутая птица — тонкая белая черточка в небе, — и исчез, хотя грохот дюз все еще был слышен и все еще чувствовалось дрожание почвы.

В моих ушах гремело. Я услышал, как кто-то позади меня сказал:

— Но я еще не позавтракала. Капитан должен подождать. Скажи ему об этом, Джозеф!