Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

— В другом направлении, — твердо сказала она. — Здесь женская спальня.

— Да, я знаю, — ответил папа. — Но я ищу свою жену.

— Вы ее можете увидеть после ужина.

— Я хочу увидеть ее сейчас.

— В настоящее время я не могу найти определенного человека в такой толпе. Вам придется подождать.

— Но… — пара женщин протиснулась мимо нас и прошла в спальное помещение. Папа остановил одну из них, узнав ее: — Миссис Арчибальд!

Она обернулась.

— О, мистер Лермер. Что вы здесь делаете?

— Миссис Арчибальд, — настойчиво попросил папа, — вы можете найти Молли и сказать ей, что я буду ждать ее здесь, снаружи?

— Ну, конечно, мистер Лермер, я постараюсь сделать это.

— Большое спасибо, миссис Арчибальд.

— Я охотно помогу вам, — она ушла, а мы стали ждать, не обращая внимания на строгую привратницу. Через некоторое время вышла Молли, но Пегги с ней не было. Казалось, что папа не видел ее целый месяц.

— Я не знаю, что мне делать, дорогой, — сказала она. — Я должна была уйти туда и как можно лучше устроить Пегги. Я знала, что потом ты разыщешь меня.

— А где теперь Пегги?

— Я уложила ее в постель.

Мы вернулись назад, в главный зал. Там находился письменный стол с надписью: “Обслуживание переселенцев: информация”. Вокруг него вилась длинная очередь желающих получить эту информацию. Мы встали в ее конец.

— Как дела у Пегги? — спросил папа.

— Я боюсь, что она простудится.

Папа сказал:

— Надо надеяться… ага, надеюсь… апчхи!

— Ты тоже простыл, — прокурорским тоном произнесла Молли.

— Я никогда не простужаюсь! — возразил папа и протер глаза. — Это всего лишь рефлекс.

— Гмм, — только и ответила Молли.

Мы стояли на маленькой галерее. Двое парней моего возраста или старше меня стояли у перил и наблюдали за нами. Они были из колонистов и старались отрастить бороды, но это им еще не удавалось.

Один из них повернулся к другому:

— Рэйф, посмотри, кого это нам сюда прислали?

— Печально, — произнес другой.

Первый указал большим пальцем на меня и продолжил:

— Посмотри-ка на него. Можно держать пари, что он будет художником.

Второй задумчиво уставился на меня.

— Это меня не касается. Не замерз ли он?

— Тебе это должно быть безразлично, — ответил первый.

Я повернулся к ним спиной, и они оба рассмеялись. Я ненавижу людей, которые ведут себя так вызывающе.

Мистер Сэндерс стоял перед нами. Он жаловался на погоду. Он говорил, что стыдно высаживать людей на такой холод, как это сделали с нами. Он был в нашей группе по разгрузке, но не слишком утруждал себя работой.

Человек, сидевший за письменным столом, пожал плечами.

— Срок вашего прибытия сюда установлен Комиссией по колониям. Мы не имеем на нее никакого влияния. Не можете же вы ожидать, что мы по своему желанию можем отодвинуть зиму.

— Я буду жаловаться в высшие инстанции!

— Теперь вы можете сделать это, — человек протянул ему бланк. — Следующий, пожалуйста, — он взглянул на папу и спросил: — Что я могу сделать для вас, гражданин?

Папа тихо объяснил, что он хотел бы, чтобы его семья была вместе с ним. Мужчина покачал головой.

— Мне очень жаль. Следующий, пожалуйста.

Но папа не сдвинулся с места.

— Вы не можете разлучить семью. Мы не рабы, не преступники и не животные. Служба по переселению несет за это известную ответственность.

Мужчина поскучнел.

— Это самая большая партия переселенцев, с которой мы когда-либо имели дело. Мы сделали все, что смогли. Но у нас тут пограничный городок, а не отель “Астория”.

— Я же прошу только места для меня и моей семьи, которое нам было обещано согласно памятке Комиссии.

— Гражданин, эта брошюрка написана на Земле. Будьте терпеливы, и о вас позаботятся.

— Когда? Завтра?

— Нет, не завтра. Через пару дней — или через пару недель.

Папа взорвался.

— Недель! Это уже слишком. Лучше я сам построю для себя и своей семьи иглу на открытом месте, чем буду дожидаться этого.

— Вы можете поступить так, как вам будет угодно, — мужчина протянул папе бумагу. — Если у вас есть какие-нибудь жалобы, изложите их вот здесь, внизу.

Папа взял листок и бросил на него взгляд. Это был отпечатанный формуляр — и он был адресован в Комиссию по делам колоний, находящуюся на Земле! Мужчина продолжил:

— Сделайте это как можно быстрее. Мы снимем микрофильм и отправим его на землю с “Мейфлауэром”.

Папа что-то пробурчал, сложил формуляр и отошел. Молли последовала за ним. Она сказала:

— Джордж! Джордж! Ты не должен гак беспокоиться. Мы сами все это преодолеем.

Папа усмехнулся:

— Конечно, любимая. Меня беспокоит только система. Все жалобы, пожалуйста, направляйте в Центральное Бюро — а оно находится за полмиллиарда миль отсюда!

На следующий день у Джорджа потекло из носа — конечно, это был рефлекс. Пегги стало еще хуже. Молли заботилась о ней, а папа был в отчаянии. Он куда-то ходил и протестовал против такого обращения с нами.

Честно говоря, для меня все это было не так уж и трагично. Пребывание в общем спальном зале не представляло для меня ничего необычного. Я мог бы спать даже во время светопреставления. И насчет еды здесь все было более чем в порядке.

Послушайте же, что там было: на завтрак кукурузные оладьи с сиропом и настоящим маслом, сосисками, настоящей ветчиной и земляникой, и все это было покрыто таким толстым слоем сметаны, что их не было видно; чай, молоко сколько угодно, томатный сок, дынный мед, яйца — сколько угодно яиц! Сахарницы тоже были полны, но на солонке была приклеена маленькая надпись: “Соль зря не тратить”. Не было также кофе, однако я бы так и не заметил этого, если бы Джордж не упомянул об этом. Отсутствовало также еще кое-что из продуктов, но в первое время я также этого не заметил. Например, не было фруктов с деревьев — яблок, груш и апельсинов. Однако, кому они нужны, если каждый мог по желанию получить землянику, дыни и ананасы? У нас также не было грецких орехов, но мы же могли насушить земляных орехов.

Все, что было сделано из пшеничной муки, было роскошным, однако мы, подростки, не могли этого оценить.

На обед были блюда из рыбы и моллюсков, мясной бульон, по выбору — сырное суфле, жареная курица, говядина с капустой, маленькие головки лука с грибами, жареные фаршированные томаты, батат, жареный картофель, залитый маслом салат из листьев эосдивия, салат из капусты со сметаной, ананасы и запеченный сыр с зеленым салатом. Затем были мясные блюда, паштеты, яичница, земляничное мороженое и три сорта пудингов — но от десерта мне пришлось отказаться. Мне хотелось попробовать все эти кушанья, и желудок мой был набит до отказа.

Повара, как и в лагере скаутов, здесь выбирались из переселенцев. Но при таких продуктах нам ничего не могло повредить. Мы сами должны были брать посуду, здесь не было ни официантов, ни слуг, и тарелки мы должны были мыть сами — мы не могли их просто выбросить или сжечь, потому что они были привезены с Земли и имели огромную ценность.