Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Пройдя значительное расстояние от края, но все еще на востоке находились тени Ганимеда и Каллисто. Я не смог бы отличить их друг от друга, если бы не. знал, что восточнее находится тень Ганимеда. Это были просто две маленькие круглые точки; три тысячи миль — ничто по сравнению с девяноста тысячами миль диаметра Юпитера.

Ио казалась несколько больше, чем тени, а Европа была больше, чем Ио, по размерам примерно равная нашей земной Луне.

Мы ощущали легкое дрожание почвы, но это ни в малейшей степени не беспокоило нас; мы привыкли к такому. Кроме того, в это мгновение Ио соприкоснулась с Европой. И с этой минуты Ио находилась позади нее.

Они ползли по лику Юпитера; луны сравнительно быстро, тени намного медленнее. Мы пробыли снаружи примерно полчаса; тени теперь коснулись друг друга и слились вместе. Ио все еще не совсем зашла за Европу. Она выглядела как флюс с одной стороны Европы.

Незадолго до шести часов Европа коснулась объединенной тени. Ио находилась за Европой и не была видна.

Четырьмя или пятью минутами позже тени Ганимеда и Каллисто легли на Европу — теперь все спутники находились на одной линии, и я знал, что такого я больше не увижу никогда в жизни. Солнце, Юпитер и четыре его большие луны выстроились в один ряд!

Я не знал, как долга я сдерживал свое дыхание.

— Какая сила! — больше в голову мне не пришло ничего.

— Я до некоторой степени разделяю твои чувства, — улыбнулся папа. Потом он повернулся к Молли: — Не лучше ли нам отнести Пегги в дом? Становится холодно.

— Да, — ответила Молли. — Я сама замерзла.

— А я теперь спущусь к морю, — сказал я. Разумеется, сегодня ожидался самый сильный за все время прилив. И хотя на таком маленьком море он не должен быть особенно заметен, но я накануне сделал отметку и надеялся провести измерения.

— Не заблудись в темноте! — крикнул мне вслед папа. Я не ответил. Замечание это показалось мне ужасно глупым.

Я уже пересек дорогу и, может быть, прошел с четверть мили, когда произошел толчок.

Я упал ничком. Это было самое мощное землетрясение в моей жизни. В Калифорнии были сильные толчки, однако с этим они не шли ни в какое сравнение. Я лежал лицом вниз, уцепившись за почву пальцами, в надежде, что толчки вскоре прекратятся.

Содрогание почвы прекратилось, а с ним и непрестанный грохот, более сильный и жуткий, чем гром во время грозы.

Один из камней покатился и ударил меня по ребрам. Я с трудом поднялся на ноги, стараясь сохранить равновесие. Почва все еще колебалась, и гром все еще не затих. Я побежал к дому. Казалось, что я бегу по кузову грузовика на ходу. Я упал, но снова быстро вскочил.

Фронтон дома был полностью разрушен. Крыша свисала под невероятным утлом.

— Джордж! — крикнул я. — Молли! Где вы!

Джордж услышал меня и выпрямился. Он был по другую сторону дома, и я увидел его голову над осевшей крышей. Он не произнес ни слова. Я побежал к нему.

— У тебя что-нибудь случилось? — тяжело дыша, спросил я.

— Помоги мне… Молли… — сказал он.

Позднее я узнал, что Джордж с Молли ушли в дом и отнесли Пегги в ее комнату. Потом, пока Молли готовила завтрак, он еще раз вышел наружу. Толчок застал его в то мгновение, когда он направлялся из стойла к дому. Но в то мгновение у него не было времени для разговоров. Мы отбрасывали осколки камней в стороны голыми руками.

— Молли! — снова и снова звал Джордж. — Молли! Где ты?

Она лежала на полу возле верстака для обработки камней, который находился под крышей. Мы отодвинули его в сторону. Джордж нагнулся и поднял Молли.

— Любимая!

Она открыла глаза.

— Джордж!

— У тебя все в порядке?

— Что произошло?

— Землетрясение. У тебя все в порядке? Ты не ранена?

Она поднялась, лицо ее исказила гримаса боли; потом она сказала:

— Я думаю… Джордж! Что с Пегги? Помоги Пегги!

Комната Пегги уцелела. Балки ее потолка выдержали толчки, в то время как остальная часть дома рухнула. Джордж настоял на том, чтобы Молли вышла наружу. Потом мы снова стали разбрасывать обломки камней, загораживающие воздушный шлюз.

Внешняя дверь шлюза была отперта и открыта — но открыта не в ту сторону. Внутри шлюза было темно. Когда я потряс внутреннюю дверь, она не поддалась.

— Она заперта, — сказал я папе. — Возьми фонарик.

— Вероятно, давление воздуха удерживает ее. Крикни Пегги, что она должна забраться в барокамеру. После этого мы сможем снизить давление.

— Мне нужен фонарик, — повторил я.

— У меня его нет.

— Ты не взял его с собой? — Я был поражен. Во время темной фазы мы всегда носили с собой фонарики. Но я выронил свой, когда толчок уронил меня, Я не знал, где он теперь.

Папа на мгновение задумался, потом скрылся за кучей камней. Через несколько секунд он вернулся.

— Я нашел его на пути к стойлу, — он включил его и направил луч света на внутреннюю дверь.

— Выглядит весьма скверно, — тихо сказал папа. — Взрывная декомпрессия. — Между стеной и дверью был зазор шириной в палец. Дверь удерживалась не давлением воздуха — она была заклинена.

— Пегги! — крикнул папа. — Пегги, девочка, ответь нам!

Молчание.

— Посвети, Билл, и отойди в сторону, — он отступил назад, потом ударил плечом в дверь. Она немного поддалась, но не открылась. Он еще раз ударил ее. Она рухнула внутрь, и Джордж упал на нее. Он мгновенно вскочил. а я посветил ему фонариком.

Пегги наполовину сползла с кровати, словно она пыталась встать. Голова ее свисала вниз, а изо рта вытекала тонкая струйка крови.

Молли вошла в комнату сразу же за нами; она и папа поместили Пегги в барокамер;, и папа увеличил в ней давление. Пегги была жива. Она тяжело дышала, задыхаясь, пока мы пытались помочь ей. Потом она заплакала. Оказавшись в барокамере, она успокоилась и заснула. Но, может быть, она просто потеряла сознание.

Молли тоже плакала, но не закатывала истерики. Папа потянулся, провел рукой по лицу и сказал:

— Бери камеру, Билл. Мы должны доставить девочку в город.

Я кивнул и взялся за один конец. Молли держала фонарик, и мы оба зашагали по обломкам, в которые превратился наш дом. Потом мы на мгновение опустили барокамеру, и я осмотрелся.

Я бросил взгляд на Юпитер. Тени все еще были видны, а Ио и Европа все еще не достигли западного края диска. Но это меня больше не интересовало. Небо выглядело очень странно.

Звезды были яркими и многочисленными.

— Джордж, — сказал я. — Что такое случилось с небом?

— Нет времени для… — начал он, потом осекся и медленно произнес: — Матерь божья!

— Что? — спросила Молли. — Что такое?

— Немедленно все в дом! Мы должны взять всю теплую одежду, которую найдем там! И крышки-утеплители!

— Зачем это?

— Выделение тепла! Выделение тепла прекратилось! Землетрясение, должно быть, повредило энергостанцию!