Олег Маловичко - Исход

За спиной президента в кадре появился молодой мужчина в костюме с порванным плечом, всклокоченными волосам и кровавой ссадиной на лбу, пресс-секретарь. Он хотел что-то сказать президенту, но охрана не пустила его. Он стал настаивать — президент обернулся и коротким кивком успокоил охрану. Молодой человек приблизился к президенту и взволнованно зашептал ему на ухо.

Президент обернулся к камере. Лицо его побледнело и вытянулось.

— Мне сообщили, что от нанесенных террористами ран скончался мой друг и лидер своего народа, президент Республики Беларусь. Этот великий человек отдал самое дорогое, что у него было, свою жизнь, служа народу. Мы никогда не забудем этой страшной и великой жертвы. И я не успокоюсь, пока не будут похоронены все, кто стоял за сегодняшним покушением!

В уголке его глаз блеснуло.

— Вместе с братским белорусским народом мы скорбим об утрате лучшего из ее сыновей.

Через несколько мгновений он скрестил руки перед собой на груди буквой Х, так, чтобы кулаки упирались в плечи, давая понять, что съемка закончена. Изображение застыло в стоп-кадре, съежилось до четверти экрана, и президент, скрестивший руки, уплыл за правое плечо диктора. Картинка получилась мощная — лицо президента было мужественным, почти свирепым, через бинт на руке просачивалась кровь, а в глазах, блестящих слезой, уместились и гнев, и скорбь. Руки, сложенные на груди андреевским крестом, придавали ему вид жреца.

— Как говорится в совместном заявлении пресс-центров МВД и ФСБ, покушение было спланировано и осуществлено радикальной исламистской группировкой «Джаафар», — читал диктор с телесуфлера, — которая в последние годы считается одной из наиболее…

— Почему муслимы? — поинтересовался Антон.

— За исламистов удобнее прятаться, — пожал плечами Бугрим. — С одной стороны, не возникает сомнения, что они на такое способны. На то и муслимы, чтобы стрелять и взрывать. В их мотивы лезть никто не будет, достаточно бороды и Корана в машине. А с другой — они слишком размыты. Слишком транснациональны. За их спины можно кого хочешь вписать, по очереди, хоть в стране, хоть за пределами. Быдляк уже сигнал получил: виноваты черные. А верхушке осталось выбрать, на кого бирку повесить. Или мы с Китаем против Америки, или с индусами против Китая, или с Америкой против тех и других. Скоро до нас доведут, кто рулит «Джаафаром».

Прошло десять минут. Ведущий повторял то же самое, по кругу, и они сделали тише. Бугриму позвонили.

— Бугай, здорова!.. — звонивший был пьян и орал громко. — Земляк твой, узнал?.. Как вы?.. У нас перевыполнили, сто семь взяли вместо ста трех, и пятерых сразу ухуячили…

— Ты дурак, такие вещи по телефону?!..

И бросил трубку. Ведущий на экране оживился, они снова сделали громче.

— …представители Соединенных Штатов Америки, Китайской Народной Республики и Индии выступили с заявлениями, в жесткой форме осуждающими этот варварский акт терроризма.

— Задергались, суслики! — засмеялся Бугрим.

— Новости продолжают поступать, и сейчас становится понятно, что нападение в Москве было частью глобальной террористической атаки. В тяжелом состоянии доставлен в больницу президент Франции…

— Херасе! — изумленно протянул Антон.

— Вот именно, — ответил Бугрим, до которого дошла масштабность замысла.

— …скорбит вместе с народом Германии. К другим сообщениям выпуска. Тысячи патриотически настроенных москвичей вышли сегодня на улицы столицы. Стихийный «Митинг неравнодушных», как успели его окрестить, проходит сейчас сразу в нескольких районах столицы, и вот мне сообщают, что подобные же шествия начались и в других городах страны, Санкт-Петербурге, Ростове, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге. Милиция не предпринимает попыток остановить шествия. Силами правопорядка получен приказ сопровождать демонстрации, не допуская актов насилия.

Вдруг ведущий выпрямился и удивленно посмотрел на кого-то вне кадра. Оттуда шикнули.

— Я не буду это читать. Это ложь. Это подстава, слышите! Люди! — Он нервно глянул в камеру. — Не верьте, вас…

Его прервал рекламный джингл «России-бродкастинг»: двуглавый орел оторвался от кремлевской башни, поднялся вверх, мощно взмахивая крылами, пока земля за ним не обернулась шариком не больше теннисного мяча; облетел планету, камнем устремился вниз, пролетая над Россией, и снова царственно угнездился на башне.

В кресле ведущего сидел теперь плотный, стриженный бобриком мужчина с покатыми широкими плечами, вторым подбородком и плохой кожей. Он пренебрежительно отмахнулся от гримера с кисточкой, поднял к глазам лист бумаги, и принялся монотонно, с ростовским акцентом, читать:

— К нам поступают сообщения об отдельных силовых акциях патриотически настроенной молодежи, ля… Народный протест, как правило, принимает формы гражданских арестов руководителей этнических преступных группировок и людей, подозреваемых в связях с террористами, ля, чтобы не допустить, ля, стихийных актов насилия, Союз Национального Единства России, Содружество Спасения Родины, и Комитет Защиты Экономических Свобод, ля, создают бригады народной дружины под эгидой Министерства внутренних дел, ля… Мы просим всех…

Бугрим нажал на MUTE. Мужчина на экране продолжил хлопать ртом, иногда отрываясь от бумаги и зло глядя в камеру.

— Следак, по роже видно. Коллега, — произнес Бугрим. — Я такого кино интересного тыщу лет не видел.

— Я тоже, — согласился Антон, — наши едут.

Этой ночью сотни машин одновременно остановились у подъездов сотен московских домов. Из машин выходили люди, чья темная одежда сливалась с сумраком. Время выбрали удачно — все были дома, но еще мало кто спал. Глубокой ночью уже бы не открыли, а сейчас все пребывали в ложном ощущении собственной безопасности, создаваемом работающими телевизорами, шумом за стеной, редкими прохожими на улицах, телефонными звонками.

Весть о покушении взбудоражила Москву. Впоследствии находились люди, уверявшие, что первые аресты начались если не раньше самого покушения, то, по крайней мере, одновременно с ним. Но их слова, даже если и были правдой, уже не имели значения.

Кое-кто успел догадаться, что произойдет. Но бежали единицы. Среди ночи, по пустой Москве, с торопливо собранными документами и драгоценностями, не успевшими умыться сонными женами и наспех одетыми ревущими детьми — куда? Те, кто хотел бежать, бежали раньше; оставшиеся и тогда, и сейчас, уповали на судьбу и здравый смысл.

Бригады Союза хорошо подготовились. Намеченные квартиры, загородные дома загодя обесточивали, отключая электронные блокираторы засовов, и многие теперь сожалели о снятых когда-то уродливых железных дверях. Но даже там, где они остались, это не задерживало снежков — они выбивали замки специальными тяжелыми молотами, резали стояки и крепления переносными сварочными стиками и врывались в темные квартиры, шаря по темноте расширяющимися фонарными лучами.