Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Что же нам теперь делать? — спросил Персер.

— Мы не можем перестать дышать, — ответил Дон, — но исключить открытое пламя, пожирающее кислород, вполне в состоянии. Некоторые пассажиры, да и члены, экипажа, как мне известно, курят. В наши дни, с изобретением антираковой вакцины, эта привычка стала довольно популярна. Поэтому я требую конфискации сигарет, трубок, спичек и тому подобного, Вы можете этим заняться?

— Разумеется, — кивнул Персер. — Только мне нужны помощники. По крайней мере, два.

— Отлично. Это я оставляю за вами, — Дон взглянул на список и нахмурился. — Следующий пункт очень неприятный, но необходимый. Перенос тел погибших пассажиров и офицеров в разгерметизированный отсек, где они будут находиться до прибытия корабля на Марс. Однако… Капитан Кардид в своем завещании — я нашел его в сейфе — выразил желание, чтобы его похоронили в открытом космосе… и с собственного корабля, если это будет возможно. Выбора, как мне думается, у нас нет. Знает ли кто-нибудь из присутствующих эту церемонию?

— Я знаю, сэр, — сказал Курикка. — Я девять лет прослужил под командой капитана Кардида и возьму это на себя, если позволите.

Телефон не дал Дону ответить. Он лишь кивнул Курикке и поднял трубку.

— Капитан слушает.

— Дона смущал его новый титул, хотя никто из присутствующих и бровью не повел.

Он выслушал краткое сообщение и ответил еще более кратким согласием.

— Это касается нас всех, — сказал он тихо. — Радист сообщил, что собрал передатчик и теперь пытается связаться с Марсом. Сигнал был очень слаб, но его удалось записать. Сообщение повторяется непрерывно: наши позывные и следом — краткий текст. Он многого не понял, но слово «опасность» и кодовое слово «солнечное пятно» слышались вполне отчетливо.

— Это не кодовое слово, — произнес с порога Первый инженер. — Именно это меня и задержало. Мои приборы показывают приближение солнечной бури, — на мгновение он замолчал, передернул плечами и вздохнул. — Солнечная буря. Все мы, считайте, уже покойники.

— Без паники! — приказал Дон, пытаясь перекричать поднявшийся гомон. — Требую абсолютной тишины!

Космонавты, привыкшие к повиновению и дисциплине, замолчали, а следом за ними умолк и доктор Учальде.

Дон встал и почти силой заставил всех сесть на свои места. Хольц, все еще стоя в дверях, хотел что-то добавить, но Дон гневно оборвал его:

— Первый инженер Хольц, для начала вы сядете на свое место, а потом отрапортуете мне как положено. Только без истерики, если можно.

Дон намеренно грубо говорил с пожилым офицером, чтобы паника не затронула остальных. Покрасневший инженер что-то попытался сказать, но Дон не слушал его.

— Сядьте, я сказал! Приказ, по-моему, достаточно ясен, — в голосе Дона явственно звучал гнев.

Какое-то мгновение Хольц колебался, потом закрыл лицо, руками, поник и опустился в кресло.

— К чему бороться? — в его голосе слышалось отчаяние. — Это последний мой рейс, а теперь он станет последним для всех нас.

Дон прервал его.

— Что показывают приборы?

— Солнечная радиация возрастает, — инженер заговорил так тихо, что приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова, — очень быстро возрастает, а уж мне-то известно, что это значит. Солнечная буря, укрыться от нее невозможно.

— А почему мы до этого легко выдерживали солнечные бури? — спросил Персер. — Что изменилось? Почему именно на этот раз она должна нас погубить?

— Можно мне ответить? — вмешался Курикка. Дон кивком разрешил.

— Главная беда в том, что мы потеряли слишком много воды, которая, подобно земной атмосфере, задерживала большую часть заряженных частиц, приносимых солнечной бурей. Теперь ее не хватит, чтобы защитить нас от радиации. Если уж Марс специально нас предупреждает, значит эта буря намного сильнее предыдущих. Ослабить поток частиц будет трудно.

— Мы ослабим его, — сказал Дон. — Перед такими бурями принимаются какие-нибудь специальные меры защиты?

— Конечно, сэр. Мы меняем курс, чтобы реактор был направлен в сторону Солнца, и он, таким образом, заслоняет собой двигатель, оберегая его от потока частиц. Пока корабль ориентирован правильно, такой защиты вполне хватает.

— Нам хватит воды, чтобы повторить этот фокус? — снова спросил Дон.

— Нет, сэр.

— Но двигательный отсек все равно будет защищен? — Конечно.

— В таком случае, — улыбнулся Дон, — часть проблемы решена. Всех пассажиров и экипаж переведем на время солнечной бури в двигательный отсек. Персер, позаботьтесь об этом.

Первый инженер пытался протестовать, но Дон призвал его к молчанию.

— Теснота им не повредит, а вот радиация — наверняка погубит. Но прежде всего мы должны придумать, как изменить курс. Времени у нас нет, поэтому работать следует быстро. Бойд?

— Я думаю, что смогу помочь, — сказал оператор. — У нас бывали случаи, когда сообщения приходили искаженными; компьютер вполне способен их обработать. Поскольку сообщение передавалось несколько раз, машина легко соберет воедино разрозненные куски.

— Прекрасно, — сказал Дон. — Вот и займитесь этими записями.

— Слушаюсь, сэр, — Бойд едва сдерживался, чтобы не броситься бегом.

Всех ждала большая работа, и каждый, получив конкретное задание, торопился уйти. Оставшись один, Дон еще раз проанализировал ситуацию и понял, что не сможет прийти к решению, не уяснив для себя некоторых вопросов.

Тем временем всем раненым оказали необходимую помощь, двух тяжелораненых оставили в лазарете, где за их состоянием следили мониторы, постоянно отмечая пульс, температуру, кровяное давление и прочее. При малейшем ухудшении сигнальное устройство по особому каналу вызывало врача к постели пациента.

Хотя Дон и остался один, о сне приходилось только мечтать. Впрочем, будет время и отоспаться, если, конечно, они переживут солнечную бурю. Он вышел в коридор и направился к ближайшему лифту, так ничего и не решив. Он решил навестить обсерваторию, поэтому, в ожидании лифта, сообщил дежурному по кораблю, где его искать.

Лифт поднял Дона к трубе, которая соединяла секции корабля. Дверь кабины бесшумно открылась, и Дон, оттолкнувшись, поплыл по коридору. Он добрался до трубы, обшитой мягким пластиком, и, перебирая эластичные поручни, направился в обсерваторию.

Корабль находился в свободном полете, двигатели были выключены, и гравитация отсутствовала. На внешних палубах вращение корабля создавало центробежную силу, но здесь, в центре вращения, эта сила отсутствовала, и человек мог, словно рыба в воде, свободно плыть по коридору. Он нажал кнопку, дверь в обсерваторию открылась, и Дон проплыл в помещение. Как всегда, от невероятной красоты у него перехватило дыхание. Перед его глазами медленно текли звездные реки.