Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Нет, — ответила она.

— Простите. Вы похожи…

— На члена семьи? — закончила она. Голос у нее был теплый, звучный. — Так оно и есть. Я бабка Афины. А вы?

— Меня зовут Вилл Карев. Я не знал, что…

— О, здесь нас живет четыре поколения. Таргеты — это старинный род, и мы хотим держаться вместе.

Его собеседница закопала семечко во влажную землю, включила ручной биотрофический излучатель, направив его на семя, и критически следила, как из-под земли появляется росток, разрастается, пуская листья, и расцветает, совсем как в ускоренном фильме.

— Это очень… красиво, — неуверенно сказал он. Дочери, маниакально привязанные к своим матерям, которые сами были дочерьми, связанными чувственной связью со своими матерями, и так далее, всегда вызывали у него отвращение. В некоторых коммунах жило по восемь поколений женщин, что напоминало некончающийся ряд входящих одна в другую матрешек. — Семейная связь еще не потеряла своего значения.

— Да. — Бабка Афины, которая до сих пор не представилась ему, выключила излучатель. Она присела, чтобы осмотреть вблизи новый цветок, недовольно фыркнула и вырвала, швырнув на землю, где его белые корни анемично задрожали, как черви. — Слишком высокий. Когда я не до конца сосредоточусь, они вырастают слишком высокими.

— Простите.

Карев смотрел на корни, а бабка Афины передвинула рычажок излучателя и вновь направила его на цветок. Растение почернело и исчезло, отдав свои составляющие почве.

— Облегчает работу в саду и к тому же не нужно ждать, верно? — сказал он.

— Если вам это не нравится, Вилл, а я вижу это по вашему лицу, скажите прямо.

— Кто сказал, что мне не нравится? — ответил Карев и неискренне засмеялся, разглядывая пятно на земле и непонятно почему думая о жабе, которую спас от смерти на стоянке Фармы.

— Афина говорила, что в глубине души вы луддист.

— Может, все не так плохо, раз только в глубине души, — парировал он, гадая, что значит «луддист». — Надеюсь, за это меня не арестуют.

Бабка Афины фыркнула.

— Ну, так где же Афина? — спросила она.

— Об этом я и хотел у вас спросить.

— А откуда мне это знать? Она уехала отсюда вчера, сразу после вашего звонка. — Бабка Афины поднялась и заглянула Кареву в глаза. — Как же так, разве…

— Вчера я был еще в Африке, — хрипло произнес он. — Я никому не звонил.

— Тогда где же она?

Слова эти уже не дошли до него, поскольку он резко повернулся и выбежал, но вопрос звенел в ушах всю обратную дорогу.

Старательный осмотр дома не дал никаких результатов, которые могли бы навести на ее след — он не был даже уверен, что Афина вчера заглядывала сюда. Она не оставила никакого устного сообщения, никакой записки. Совершенно ничего. Он вдруг снова начал задыхаться, подбежал к видеофону и набрал номер дирекции Фармы. На проекционном экране аппарата появилась трехмерная рисованная фигура, изображающая традиционную секретаршу.

— Мне очень жаль, сэр, — энергично сказала она, — но рабочее время кончилось, и сотрудники Корпорации Фарма покинули контору. Они снова придут сюда ровно в девять тридцать.

— У меня важное служебное дело к мистеру Баренбойму.

— Я постараюсь помочь в меру своих возможностей. Вам известен код?

Карев назвал сознательно усложненный код, который заучивали на память все высшие работники Фармы, служащий для связи в делах, не терпящих отлагательства. Секретарша, являющаяся образом в мозгу компьютера Фармы, задумчиво покивала головой.

— Примерно до полуночи мистера Баренбойма можно будет застать у мистера Эммануэля Плита, — сообщила она. — Вас соединить?

Когда Карев вместо ответа выключил аппарат, она разочарованно исчезла, расплываясь в светящемся тумане. В первый момент он хотел позвонить Баренбойму, но поскольку исчезновение Афины могло иметь связь с изобретением Е.80, решил действовать как можно осторожнее. Трудно было устроить подслушивание видеофонов, однако он допускал и такую возможность.

Он вернулся к болиду скорым нескоординированным шагом, благодаря которому мог передвигаться достаточно быстро, а бездействующее легкое не колотилось о ребра. Ноги были, как ватные, и это напомнило ему, что он почти два дня ничего не ел. Поскольку он никогда еще не был дома у Плита и только примерно представлял его расположение, он проконсультировался с дорогоуказателем в болиде, как туда лучше всего добраться. Спустя полчаса он въезжал в ворота небольшого имения, расположенного в десяти километрах к северу от его дома. Дом, построенный из настоящего камня, был низким, но просторным. Из его окон на спускающиеся террасами газоны падал свет. Буйная растительность и необыкновенно теплый для этого времени года вечерний ветерок говорили о том, что имение климатизировано. Вылезая из болида, Карев удивленно осмотрелся по сторонам и глубоко вдохнул ароматный воздух. Он не сомневался, что вице-председатель Фармы зарабатывает очень много, однако не подозревал, что искусственно улыбающийся Плит живет в таком достатке. Пройдя через маленький патио, он уже подходил к двери, когда та вдруг открылась. Простирая к Кареву руки, из нее выбежал Баренбойм, а румянолицый Плит смотрел на это, стоя на пороге.

— Вилл! Мой дорогой! — воскликнул Баренбойм, а его глаза, сидящие глубоко в глазницах, выражали беспокойство. — Что ты здесь делаешь?

— Я должен с тобой поговорить, — ответил Карев, понявший, что Баренбойм играет эту сцену специально для него. Он только не мог понять, что за этим кроется.

— Прошу тебя, входи и садись! — пригласил его Баренбойм, беря его под руку и вводя внутрь следом за шедшим впереди Плитом. — Мне сообщили из Африки, что тебя ранили, и ты попал в госпиталь, а потом исчез или что-то вроде этого. Мы беспокоились о тебе.

Они вошли в большую комнату, полную книжных полок, где лампы бросали мягкий свет, отражающийся от деревянной мебели. В самом центре, стоял на столе небольшой глобус. Позволяя направлять себя, Карев уселся в кресло у камина, где пылали бревна, неотличимые от настоящих.

— Это не я исчез, а моя жена, — уточнил он.

— Невозможно, Вилли, в наше время женщина не может исчезнуть. Она всегда оставляет яркий след в виде кредитных операций в…

— Я не шучу, — резко прервал его Карев, с удивлением отметив, что уважение, которое когда-то вызывал у него Баренбойм, исчезло бесследно.

— Ну, разумеется, Вилли. Я вовсе не хотел, — он замолчал и взглянул на Плита, который стоял в углу, внимательно прислушиваясь в разговору. — В таком случае, может, ты расскажешь, что произошло?

— С некоторого времени кто-то хочет меня убить, а теперь еще и Афина исчезла, — сказал Карев, и сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию Баренбойма. Затем коротко описал события двух последних дней.