Боб Шоу - Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

Она улыбнулась в ответ.

— Ничего со мной не случится. Значит, до пятницы. Спокойной ночи, Дуайт.

— Спокойной ночи, — сказал он слегка охрипшим голосом. Она уехала, а он стоял и смотрел, пока коляска не скрылась за углом.

Было уже десять часов, когда в полной темноте Мойра добралась до фермы. Отец услышал ржание кобылы и вышел в темноту, чтобы ее выпрячь и поставить коляску в сарай. Мойра сказала:

— Я пригласила Дуайта Тауэрса. Он придет в пятницу. — Сюда? — удивленно спросил отец.

— Да. Они получили отпуск перед следующим рейсом. Ты не возражаешь, правда?

— Конечно, нет. Только боюсь, у нас ему будет скучно. Что ты с ним будешь делать целыми днями?

— Он уже знает, что может разбрасывать навоз по выгонам. Это очень деятельный человек.

— Мне бы пригодилась помощь при закваске силоса, — сказал отец.

— Думаю, он и это сумеет. Раз уж он командует атомной подводной лодкой, ему не помешает научиться заквашивать.

Они вошли в дом. Позднее отец сказал матери, что у них будет гость. Она восприняла это так, как и должна была воспринять мать девушки на выданье.

— Думаешь, в этом что-то есть?

— Не знаю, — ответил он. — Наверное, попался кто-то в ее вкусе.

— Она не приглашала сюда никого со времен того молодого Фореста, еще перед войной.

— Помню. Этот молодой Форест мне вовсе не нравился. Хорошо, что из этого ничего не вышло.

— Дело тут было в его машине… — заметила мать. — Сам он, в сущности, никогда ее не интересовал.

— А у этого есть подводная лодка, — поддержал отец. — Вероятно, здесь то же самое.

— Вот только на лодке он не сможет возить ее по шоссе со скоростью девяносто миль в час, — пошла на попятный мать. — Конечно, — сказала она после паузы, — он наверняка уже вдовец.

— Все говорят, что он порядочный человек.

Мать сказала:

— Будем надеяться, что из этого что-нибудь выйдет. Мне так хочется увидеть ее счастливой женой и матерью.

— Ей придется поспешить, чтобы ты смогла это увидеть.

— О! Я все время забываю. Но ты ведь понимаешь…

Дуайт приехал в пятницу после обеда; Мойра ждала его со своей упряжкой. Он вышел из поезда и огляделся вокруг, вдыхая теплый сельский воздух.

— Честное слово, — сказал он, — ты живешь в хорошем месте. В какой стороне ваша ферма?

Она указала на север.

— Отсюда мили три.

— На тех холмах?

— Не совсем, — ответила она. — Немного нужно ехать в гору. Он привез с собой чемодан, который сунул теперь под сиденье к коляске.

— Это все? — спросила она.

— Все. Штопки целая куча.

— Выглядит довольно скромно. Могу поспорить, что у тебя этого гораздо больше.

— Нет, я привез все, что было. Честно.

— Надеюсь, ты не лжешь.

Они уселись на козлы и двинулись к Бервику. Почти сразу же Дуайт воскликнул:

— Буки! Сколько же здесь буков! Она с интересом взглянула на него.

— Они тут везде растут. Сегодня жарко, но на холмах будет прохладней.

Гость был восхищен дорогой, которой они ехали.

— Это — дуб, однако мощно разросшийся. Не помню, видел ли я когда-нибудь такого великана. А там клены! — Он повернулся к Мойре. — Это очень похоже на аллею в маленьком американском городке.

— Правда? — спросила она. — Именно так было в Штатах?

— Ну да. Все эти деревья — выходцы из северного полушария. До сих пор я видел здесь только гевеи и австралийские акации.

— А среди этих деревьев тебе лучше?

— Конечно! Я так рад снова видеть американские деревья.

— Их много растет у нас на ферме, — сказала девушка.

Они проехали поселок, пересекли пустую автостраду и оказались на шоссе, ведущем в Гарквей. Вскоре после этого дорога пошла вверх; кобыла сбавила темп и шла теперь с трудом. Мойра сказала:

— Дальше придется идти пешком.

Они слезли с коляски и пошли, ведя кобылу в поводу. После духоты доков и жары, царящей в стальных кораблях, лесной воздух приятно освежил капитана Тауэрса. Он снял пиджак и положил его на козлы, потом расстегнул воротник рубашки. Они шли по склону холма; панорама позади становилась все шире, и наконец показалось море — лежащий в десяти милях залив Порт-Филлип. Так прошло полчаса; время от времени они немного проезжали, когда дорога была не такой крутой, но чаще — шли рядом с коляской. Наконец добрались до живописного района ферм на волнистых полях и зеленых пастбищ, пересеченных рощами и группами деревьев.

— Это большое счастье, — сказал Дуайт, — иметь дом в таком месте.

Она взглянула на него.

— Мы любим эти места. Но жить здесь страшно скучно.

Он остановился, глядя на безмятежный сельский пейзаж вокруг, необъятные, ничем не ограниченные солнечные долины и холмы, далекое море.

— Не знаю, видел ли я более красивые места, — сказал он.

— Здесь красиво? — удивилась она. — Так же красиво, как в Соединенных Штатах и Англии?

— Наверняка, — ответил он. — Англию я знаю плохо, но слышал, что некоторые ее части — просто сказочная страна. А в Штатах есть много приятных уголков, хотя, может, и не таких приятных, как здесь. Но здесь у вас красиво по всем мировым стандартам.

— Я рада, что ты так говоришь, — сказала она. — То есть, мне здесь, конечно, нравится, но я же не видела ничего другого. Люди здесь думают, что в Англии и Америке все должно быть гораздо лучше. Что здесь хорошо для Австралии, но не для Англии.

Он покачал головой.

— Ну что ты! Здесь просто прекрасно.

Они дошли до равнины, снова сели в коляску и вскоре въехали в ворота поместья. Короткая аллея, обсаженная соснами, вела к довольно большому деревянному одноэтажному дому белого цвета, стоящему на фоне белых же хозяйственных построек. Вдоль фасада и одной стороны тянулась широкая, частично застекленная веранда. Кобыла почти галопом проскочила мимо дома и направилась во двор.

— Прости, что введу тебя кухонными дверями, — сказала девушка, — но ее не остановить, когда конюшня так близко.

Прибежал единственный оставшийся на ферме работник по имени Лоу, чтобы помочь Мойре выпрячь кобылу, а из дома к ним вышел сам фермер. Мойра представила Дуайта, после чего, оставив Лоу одного, они втроем пошли к матери. Позднее, перед ужином, они сели на веранде и выпили по рюмке в теплых предвечерних лучах солнца. Вид с веранды открывался совершенно буколический: волнистые луга и рощи спускались к светлой далекой равнине. И снова Дуайт восхитился красотой этих мест.

— Да, здесь очень мило, — признала миссис Дэвидсон. — Но с Англией не сравнишь. Вот где настоящая красота!

Американец спросил:

— Вы родились в Англии?

— Я? Нет. Я коренная австралийка. Мой дед приехал в Сидней очень давно, однако он не был осужденным. Он получил землю в Риверайне, часть нашей семьи до сих пор живет там. — Она помолчала. — В Англии я была всего раз, мы ездили туда и на континент в тысяча девятьсот сорок восьмом, после второй мировой. Англия очаровала нас. Но сейчас там, наверное, многое изменилось.